...Мой тяжкий крест, уродства вечная

Я за страдания любовь готов принять.

Нет, горбун отверженный, с проклятьем на челе,

Я никогда не буду счастлив на Земле,

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой...

Часть I

Глава 1

1

Весна. Все вокруг оживает, радуется жизни. Солнечные лучи растопили в душе ледовую Снегурку – жаркий пар горячит кровь, насыщает каждую частицу тела жизненной энергией. Волшебный аромат цветущих деревьев кружит голову. Весна – это символ новой жизни. Особенно когда тебе всего семнадцать лет. Когда тебе хочется чего-то непознанного, необыкновенного. А приходится идти в эту осточертевшую школу. Нудная проза жизни вместо яркого праздника...

Где-то внутри у Марины сидел бесенок – нет-нет да беспокоил своими шалостями. Ее, которая отличалась скромным нравом и прилежанием...

Город у них небольшой. Многоэтажных домов раз, два и обчелся. В основном частные дома. У кого лучше, у кого хуже. У родителей Марины свой дом. Не дворец, конечно. Но и халупой его не назовешь. Бывает и хуже. Как, например, соседский. Хибара с покосившейся крышей. А живет в ней...

Живет в этом доме горбун Роберт.

Про него Марина почти ничего не знала. Слышала, что в их Рыжевске он жил с малых лет. Все время живет в этом доме. На работу уезжает рано-рано утром, возвращается затемно. Видно, не очень хочется ему показываться на людях. Стесняется своего уродства...

– Маринка, Марин! – донеслось издалека.

Это Шурка, школьная подружка. Она жила в соседнем доме через дорогу. Когда-то они ходили в школу вместе. А в последнее время Шурка блажить начала. Поздно просыпается, вечно опаздывает. Марина подстраиваться под нее не собиралась.

Зато Шурка сегодня сама подстроилась под нее. Уже собрана, с портфелем. В школу торопится. Что это с ней? Может, весна действует?..

– Маринка! Погоди, да! Я сейчас!

Видно, Шурка что-то забыла, вернулась в дом. Растяпа. Ладно, две-три минуты погоды не делают...

Марина стояла посреди дороги и смотрела в сторону Шуркиного дома. И вдруг почувствовала на спине чей-то взгляд. Обернулась. И вздрогнула. На покосившемся крыльце старого дома стоял горбун. Он смотрел на нее глазами, наполненными печалью. Взгляд у него мягкий, проникновенный. И ласкающий...

Но ведь и корова тоже ласкает, когда лижет тебя языком. Только кому приятны эти телячьи нежности?.. У коровы тоже бывает грустный взгляд. Но, кроме жалости и сочувствия, какие чувства она еще вызывает?..

Сравнивать этого человека с животным – это по меньшей мере глупо и безнравственно. Но можно ли его воспринимать как мужчину?.. Наверное, можно, если у тебя очень богатое или не очень здоровое воображение. В глазах Марины он был просто несчастным ущербным человеком. Калекой, которому можно только сочувствовать.

Его увечил горб на спине. Лицо у него самое обыкновенное. Но горб словно бросал тень уродства на все его существо. Даже пышная шевелюра казалась какой-то невзрачной. Тело у него крепкое, плотное. Он твердо стоял на ногах, и трость в его руках казалась бесполезным придатком...

А вот глаза у него необычные. Это два колодца тоски. Но на дне каменная твердь сильного волевого характера. Такие люди добиваются в жизни всего, чего хотят... Эта мысль вспыхнула в сознании сама по себе. И тут же возник нелепый вопрос. Что, если Роберт будет обладать ею?..

В груди похолодело, к горлу подступил ком... Это ж надо, какие дурацкие мысли в голову лезут. Ерунда все это, да еще на постном масле. Роберт просто смотрит на нее. Может, с любовью и обожанием. Но без надежды на взаимность...

– Маринка, Марин, ты чего? – тронула ее за руку Шурка.

Марина вернулась в действительность.

– Ты это чего на Робу засмотрелась? Влюбилась?

– Дура! – смутилась Марина.

И бросила испуганный взгляд на горбуна. А вдруг он услышал, что сказала Шурка... Но того уже не было.

– А я думала, влюбилась...

– Я же говорю, что ты дура!

– А чего ты так разволновалась?.. Ох, нечисто у вас что-то! – продолжала донимать Шурка.

– Еще слово, и ты у меня схлопочешь!

– Все, все, молчу!

Шурка – баба здоровая. Хоть и шебутная мадам – по дискотекам шляется, с парнями вовсю гуляет. Но трусливая. И драться совсем не умеет. Марина по вечерам дома сидит, никаких мальчиков – только уроки да телевизор. Тихая, скромная, но за себя постоять умеет. Худая, стройная. Но не хрупкая. Рука тонкая, но тяжелая. И лучше под нее не попадать.

Какое-то время Шурка молчала. Но потом не вытерпела.

– А я видела, как Роба на тебя смотрит, – с какой-то даже завистью сказала она. – На меня никогда никто так не смотрел...

– Тю! Нашла о чем печалиться! Ты девчонка видная. Тебе ли Робу не охмурить...

– Не, у Робы партийная кличка – Квазимодо. Ему цыганка Эсмеральда нужна... А ты, Маринка, цыганка и есть...

Есть такая история. У Виктора Гюго, кажется. Красивая цыганка Эсмеральда и горбун Квазимодо. Несчастная любовь, все такое прочее... Но ведь Марина не цыганка... Хотя... Хотя что-то от цыганки у нее в самом деле есть.

Волосы цвета воронова крыла, большие зеленые глаза, смугловатая кожа... Ее красивой считают. Да и она сама это знает.

Неспроста в глазах горбуна столько печали. Он тайно влюблен в Марину. Хотя и знает, что ему с ней ничего не светит. Увы, она рождена не для него. В ее жизни наступила весна. И не за горами тот день, когда придет за ней под алыми парусами сказочный принц и увезет за тридевять земель в трисчастливое царство...

* * *

Марина возвращалась из школы. Она думала об уроках. Но не потому, что такая правильная и умная. Ей хотелось побыстрей окончить школу, сдать выпускные экзамены на все пятерки и с легкой душой ринуться в жизнь. А там появится сказочный принц...

Она не услышала шума мотора, скрипа тормозов. Но увидела, как рядом с ней остановилась машина – роскошный белый «Мерседес». Из машины вышел высокий симпатичный парень в изящной кожаной куртке и черных непроницаемых очках. Он хотел казаться крутым. Но выглядел как пижон.

Зато его спутники производили устрашающее впечатление. Два амбала в бандитских кожанках...

– О! Какие люди! – восхищенно протянул пижон.

И с ходу полез к ней обниматься.

Марина оторопела от такой наглости. Но успела сделать несколько шагов назад.

– Э-э, не понял, а чего мы такие упертые? – спросил наглец.

Он уже не пытался обнять ее. Стоял на месте и с интересом рассматривал ее. Нет, он раздевал ее глазами. Нахальными глазами подонка.

– А ты не хилая телка! Как зовут?

– Тебе не все равно? – напыжилась Марина.

– У-у, ты какая!.. Ты это, коза, когда тебя спрашивают, отвечать надо!

– Не собираюсь!

Марина повернулась к нему спиной и пошла обратно к школе. Может, там удастся найти защиту от этого хама.

– Эй, я не понял! – возмутился пижон. – Че за дела? Я тебя че, отпускал?

Он догнал ее, взял рукой за плечо, резко развернул к себе лицом.

– Пошел вон! – вспылила она.

Так хотелось съездить ему по этой наглой роже. Но Марина знала, с кем имеет дело...

Это был Витя Плюев. Единственный сын самого крутого в городе мафиози. Этот гад абсолютно ничего не боялся. Он не жил, а прожигал жизнь. Личный «Мерседес», полный карман денег, рестораны, бары, легкодоступные девицы. Любимая забава – находить и портить невинных девчонок вроде Марины. Немало их на его счету. Теперь вот, похоже, настала ее очередь. Этот ублюдок положил на нее глаз. И не успокоится, пока не добьется своего...

– Че ты сказала, тварь? – взвился Витя.

– А что слышал, Плюй!

Он размахнулся и хлестко ударил ее ладонью по лицу. В голове загудело, в глазах заискрило...

Марина слышала об этом выродке. И знала, что его бесит кличка Плюй...

Его так называли с детства. А он ничего, терпел. Пока папашка его не стал в городе большим человеком. Под его защитой Витя стал вдруг крутым до безобразия. И теперь мог наказать любого обидчика. Ему ничего не стоило поднять руку на девушку. А с парнями он разбирался с помощью своих дружков-прихлебал.

– Еще слово, и я тебя урою! – с пеной у рта пригрозил Плюй. – Ты меня поняла?

Марина не стала больше пытать судьбу и покорно кивнула. Не хотелось еще раз нарваться на пощечину.

– Вот и хорошо, что поняла! – осклабился выродок. – Короче, мне с тобой некогда сейчас базарить. Дела, все такое... В общем так. Сегодня в семь вечера чтобы была здесь как штык, – приказным тоном велел он. – И чтобы, это, прикид был нормальный. Юбочку, это, покороче. Это, лифчик и трусняк дома оставь, гы-гы. А то еще потом потеряешь, плакать будешь... Гы-гы, видала, какой я заботливый!.. Ну че, поняла, коза?

«Мерседес» скрылся за поворотом. А Марина осталась стоять как оплеванная.

Можно было бы обратиться в милицию. Но в Рыжевске этот номер не пройдет. Витин папа держит в кулаке и милицию, и прокуратуру. Никто даже пикнуть не смеет без его ведома. Потому его сыночку сходит с рук любая пакость.

Марина была в панике. На встречу с подонком Витей она не пойдет, тут даже и думать нечего. Но рано или поздно этот выродок снова найдет ее, силой посадит в машину и вывезет в лес. А там толпа ублюдков. Сначала ее зверски изнасилуют, а потом просто убьют. И сбросят куда-нибудь в реку...

Все будут знать, что это сделал Витя Плюй. Но к ответственности его не привлекут. В Рыжевске убийства уже давно перестали кого-либо удивлять. Было время, когда в лесу чуть ли не каждый день находили трупы. Мужчины и женщины, молодые и пожилые. Их убивал Плюев-старший. Все знали почему. Знали, но молчали. В городе действовал закон сицилийской мафии – омерта, закон молчания. Хочешь жить – делай вид, что ничего не происходит, и молчи.

А люди продолжают пропадать. Хотя редко уже кого находят. Говорят, бандиты закапывают трупы.

Еще несколько лет назад в городе было тихо и спокойно. Но все резко изменилось, когда на производственную мощность был запущен золотоперерабатывающий завод.

Этот завод дал людям работу, хорошую зарплату. Но заставил их бояться даже собственной тени...

Ни для кого в городе не было секретом – золото на заводе воруют, а потом его скупают по дешевке люди Плюя-старшего. Большое золото – большие деньги. Большие деньги – большая кровь. Чтобы это понять, совсем необязательно смотреть телевизор и читать прессу. Достаточно хотя бы чуть-чуть пожить в Рыжевске. В этом проклятом Рыжевске...

* * *

Марина не знала своего отца. Он ушел еще до ее рождения. Какое-то время мать сама тащила на себе семью из трех детей. Потом у них дома поселился дядя Ваня – крепкий жилистый мужик, от которого постоянно попахивало навозом. Да он и не скрывал своей крестьянской сути. С утра до вечера – на работе, с вечера до поздней ночи – домашние заботы. Хлев, свинарник, большой огород. Вкалывал до седьмого пота. Мать ему помогала. Хотя он ее особо и не заставлял...

В общем, дядя Ваня был хорошим мужиком. Помог маме родить еще двух детей. Собирался строгать наследников и дальше. Но Марину и ее двух старших сестер любил при этом как родных. Пылинки с них сдувал.

Марина уже давно не называла его дядей. Так и говорила – папа Ваня. И он был первым, кому она рассказала о своей беде. Он долго хмурился, наливался праведным гневом. И решил:

– В милицию обращаться не будем. Это без толку. А с этим извергом я сам разберусь...

Папа Ваня сходил за охотничьим ружьем, при ней зарядил оба ствола патронами.

– Это не соль, доча, – пояснил он. – Это жакан... Я этого паразита на части разорву. Пусть только сунется...

Дома она будет вне опасности. Отчим уйдет на работу, а ружье останется. Стрелять она умеет. И если что, сама разрядит в Витю оба ствола. А потом будь что будет... Но ведь в школу с ружьем не походишь.

– А как же школа? – спросила она.

– Учебники есть? Есть, – рассудил папа Ваня. – По учебникам сама будешь учиться. А мы тебе с матерью справку возьмем...

– А экзамены?.. У меня через месяц экзамены...

– А на экзамены со мной ходить будешь. Я, это, отпуск вот возьму. А потом в Москву поедешь, чтобы от греха подальше. Все равно ведь в институт поступать...

До Москвы недалеко. Если на автобусе, шесть часов езды. Так что нет смысла учиться дальше в областном центре, если рядом столица. Сразу с нее и нужно начинать... А в институт Марина поступит. Она даже знала в какой. В юридический. Когда-нибудь она станет следователем и таким уродам, как Витя Плюев, мало не покажется...

Плюй объявился ровно через неделю. Злой как собака, пеной брызжет. Подъехал к дому на «Мерседесе», пытался зайти во двор. Но папа Витя сдержал свое обещание. Вышел из дому с ружьем на изготовку. Вид у него грозный, глаза шальные. Витя решил не связываться с ним. И убрался восвояси.

В следующий раз к нему вышла сама Марина. Но тоже с ружьем в руках. В глазах лютая ненависть, палец на спусковом крючке.

– Только подойди, гад! – зашипела она.

– Эй, ты че, дура? – занервничал Витя.

Он стоял за калиткой. Но во двор зайти не решался. И его дружки тоже не хотели нарваться на пулю... Не такие уж они крутые, какими хотят казаться. Только хорохорятся, а в душе самые настоящие трусы... Ведь только подлые трусы могут по-скотски обращаться с девушками.

– Я не дура! Это ты сволочь! – ответила Марина.

– Слушай, ты, хорош ломаться! Чего цену набиваешь, в натуре?.. Я ж к тебе нормально. Чисто все как у людей. Сначала в кабак, а потом в номера. Я тебя красиво трахну, вот увидишь...

– Это я тебя сейчас трахну. Из обоих стволов. Только это некрасиво будет...

– Ты че, серьезно? Грохнуть меня можешь?..

– А ты не веришь?

– Не-а, не верю!..

Витя осмелел. Открыл калитку и шагнул во двор. Недолго думая, Марина пальнула в воздух. Грохот выстрела образумил зарвавшегося подонка.

– Э-э, ты че, в натуре! – застыл на месте Плюй. – Убери ствол!

– И не подумаю!

– Дура, ты хоть врубаешь, что ты делаешь? Ты хоть знаешь, что тебе за это будет? – перешел на угрозы мерзавец. – Хочешь, чтобы сегодня менты здесь были? Чтобы тебя за покушение повязали? Так это без проблем. В тюрьму пойдешь, баланду хлебать будешь... А ведь можно в кабаке шампанское пить, со мной красиво отдыхать... Или лучше за решетку? Что лучше, выбирай!..

А ведь он может привести угрозу в исполнение. Приедет милиция, Марину арестуют и посадят в тюрьму. За покушение на жизнь Вити Плюева. И попробуй потом докажи, что ты не верблюд... Но и «красиво» отдыхать она с ним не хотела. Лучше в омут головой.

Краем глаза Марина увидела, как рядом с «Мерседесом» остановился «Москвич». Из машины вышел горбун Роберт.

Она думала, что горбун отправится к себе домой. Но он направлялся к Вите.

– Э, а это что за чертила? – возмутился Плюй, с презрением глядя на Роберта.

– Зачем человека обижаешь? – глухим утробным голосом спросил горбун и покачал головой.

– Это ты, что ли, человек? – прыснул Плюй.

– И я человек, – кивнул Роберт. – И она – человек, – показал он на Марину.

– Слушай ты, урод горбатый, валил бы ты отсюда, пока цел! А то я тебя вместе с твоей сраной лайбой урою! Ты меня понял?

– Не то говоришь, парень, – с осуждением во взгляде смотрел на него калека. – Нельзя так с человеком разговаривать.

– Я тебе сказал, кто ты такой...

Витя вдруг осекся. Замолчал. Осунулся, обмяк, глаза потеряли бравурный блеск. Так ведут себя кролики перед удавом... Трудно было поверить в то, что Роберт был удавом. Но на Витю он смотрел как на кролика, давил на него тяжелым гнетущим взглядом. Как будто гипнотизировал его... А похоже, он в самом деле загипнотизировал его.

Плюй совсем расклеился. Превратился в жалкую змею, которая выползает из цилиндра и завороженно тянется к магической дудке. Роберт был магом. И Витя был беспомощной игрушкой в его руках.

– Нельзя обижать людей, – сказал Роберт.

– Нельзя, – эхом отозвался Витя.

– Если девушка не хочет с тобой быть, ты должен оставить ее в покое.

– Должен оставить...

– Ты больше никогда не подойдешь к Марине.

– Никогда...

– А теперь пошел!

Витя кивнул и на полусогнутых направился к своей машине. Его потрясенные дружки безоговорочно убрались вместе с ним.

Марина была потрясена. С благодарностью смотрела на горбуна. И не замечала его уродства. А тот не замечал ее. Даже не взглянул в ее сторону. Взглядом проводил Витю и сразу же отправился к себе домой.

А через день Плюй снова вернулся. Один. Без своих дружков. И пешком. Вряд ли он сейчас находился под гипнозом. Но и нормальным его поведение не назовешь.

– Марина, а, Марин, – взял он жалобную ноту. – Ты, это, не дуйся на меня, а? И, это, прости, да?.. Я, это, не хотел, короче. Так получилось... Это, короче, ты мне просто нравишься. Сам не знаю, что на меня нашло... В общем, это, ты меня извиняй, да? И, это, не сердись, да... Хочешь, в ресторан со мной. Чисто посидим, без всяких, это, безобразий, а?..

– Ты сам безобразие.

– Да? Может быть... В общем, если не хочешь, не надо. Как скажешь, короче... Я, это, пойду, да?

– Иди, иди...

На следующий день Марина пошла в школу. И ничего. Никто не останавливал ее, не приставал. Похоже, Витя и в самом деле отступился от нее...

И это все горбун Роберт. Одного его взгляда хватило, чтобы вправить мозги недоноску.

Марина была очень благодарна соседу за его заступничество. И даже знала, как его отблагодарить... Эта мысль пришла к ней еще вчера. Шальная мысль, распутная. Ей стало стыдно. Особенно когда от нее так приятно защекотало нервы...

Окна ее комнаты выходили на дом горбуна. И с недавних пор она была уверена, что Роберт по ночам наблюдает за ней. Возможно, у него даже есть подзорная труба. Вчера она не решилась на этот постыдный, но такой щекотливый поступок. Зато сегодня она не стала зашторивать на ночь окна. Как будто забыла. И перед тем как лечь в постель, повернулась спиной к окну, расстегнула халат, под которым ничего не было. Еще немного, и она разденется догола. Пусть Роберт посмотрит, какая она красивая в своей наготе. Пусть это доставит ему удовольствие...

Ей нелегко было это сделать. И все же она разделась. И даже голышом походила по комнате. Легла на кровать поверх одеяла, даже зачем-то раздвинула ноги как последняя шлюха. Но все это делалось при выключенном свете. И это как бы смягчало сумасбродство поступка...