Глава 1. Шкалик и Чекушка

В прежние времена «чекушкой» называли четвертинку водки, а теперь всё по-другому. Летом, когда, изнывая от жары, еле ноги волочишь, самое милое дело – зайти в «Ам маркет», взять четвертинку «Абрау-дюрсо», сделать один-другой глоток и сразу на душе полегчает, жизнь покажется не столь уж паскудной и бессмысленной, и даже появится надежда на скорое просветление умов. Это я к тому, что следует признать – человечество с каждым годом, с каждым днём всё более дуреет. Ну а как иначе относиться к тому, что происходит на «загнивающем» Западе, да и у нас ненамного лучше.

Такие мысли или что-то вроде этого всё чаще посещают вне зависимости от того, какая погода за окном и чем пытаешься заполнить бесконечно длинный день. Бродишь ли по улицам, гуляешь ли по парку или общаешься с кем-то в интернете – никакого толку, поскольку и тут, и там пустые лица и бессмысленная болтовня. Как им удаётся выжить в этом мире? Видимо, спасает самообман, когда уверяешь самого себя, что всё просто замечательно, что всем нам светит некая путеводная звезда, ведущая к процветанию и безоблачному счастью. А что делать человеку, если его каким-то образом закинуло на эту богом забытую планету и нет ни малейшего проблеска в сознании, ни крохотной зацепки для того, чтобы понять – зачем мы существуем?

Говорят, если тебе дана жизнь, надо прожить её так, чтобы не стыдно было за бесцельно прожитые годы. А цель-то в чём – квартира, машина, дача и жена? Не забыть бы про любовницу, а то и вовсе станет скучно, словно бы живёшь по написанной кем-то методичке, при том, что сделаешь шаг вправо или влево и тут же признают неудачником. Да мне без разницы, что обо мне подумают, только бы не приставали…

Тут слышу незнакомый голос:

– Бомжуешь, брат?

С чего бы это? Сижу на скамейке, никого не трогаю, а тут подходит лысоватый субъект карликового роста в помятом пиджаке и начинает мне мораль читать. Нет, мы с вами так не договаривались! Поэтому отвечаю вопросом на вопрос:

– Что вам угодно?

Лысый коротышка воспринял эти слова как приглашение к разговору, присел рядом, закинув ногу на ногу, и с ходу перешёл на ты:

– Да мне-то нетрудно угодить, а вот тебе, если так пойдёт, ничего хорошего уже не светит.

Странная метода – начинать беседу с предостережения. Потому не удержался и спросил:

– Это почему?

– Видишь ли, в чём дело. В этом мире большинству народонаселения приятно сознавать, что есть люди, которые умнее прочих. В случае чего они научат, помогут и спасут, поэтому нет необходимости забивать себе голову поисками смысла бытия. Надо пользоваться благами жизни, пока есть такая редкая возможность, и получать всё то, чего дают, а если повезёт, и что-нибудь сверх этого.

То же мне, философ! Но, в сущности, он прав – такое понимание смысла жизни многое может объяснить. «Мы винтики в сложном механизме, и нам не дано понять, зачем крутятся шестерёнки, работают клапана, вращается карданный вал». Примерно так и рассуждают, а в результате…

– Я о том и говорю, – лысый подхватил эту мысль как заправский медиум и тут же возвратился к анализу моей персоны: – Вся закавыка в том, что, оказавшись вне отлаженного механизма, ты, по сути, обречён. Речь не о могилке на Ваганьковском кладбище, нет! Но в одиночестве это не жизнь, поэтому будешь как ржавый, никому не нужный винтик валяться на дороге, испытывая все полагающиеся в этом случае тяготы судьбы.

Мрачная картина, ничего не скажешь.

– И что же делать?

Лысый радостно всплеснул руками:

– Так ведь ежу ясно! Необходимо влиться в коллектив…

Однако и я не прост:

– А какой толк от сотни винтиков?

Вопрос, что называется, на засыпку. Это как на экзамене, когда задают вопрос, ответа на который не найдёшь ни в одном учебнике. Но отвечать-то надо! Поэтому лысый почесал то, что осталось от его волос, и глубокомысленно промолвил:

–Это зависит от того, как на винтик посмотреть.

В общем, он меня уговорил, пошёл вливаться. Глядишь, возникнет в голове сюжет для нового романа – о бомжах прежде не писал, эта тема меня никогда не увлекала. А пока шли, лысый успел рассказать мне о себе – оказалось, что по профессии он программист, но вот уже несколько лет, как не у дел:

– Так уж получилось. В то время мы разрабатывали сложный измерительный прибор, а он, паскуда, никак не хотел соответствовать требованиям заказчика по точности измерений. Тогда начальство предложило мне доработать программу, чтобы скрыть этот дефект, но я отказался наотрез. Что тут началось! Грозили, уговаривали… Всё без толку, я стоял на своём.

– Но ведь они могли доработку получить другому программисту.

– Всё дело в том, что козыри были у меня на руках, поскольку работал дома, на своём компьютере. С тех самых пор, как пандемия началась…

Вдруг слышу женский голос. Смотрю, какая-то дама к нам присоединилась. Медицинская маска закрывает пол-лица, брючный костюм не первой свежести, замызганные грязью белые кроссовки, и при всём при том горделивая осанка, как на портрете Ермоловой кисти художника Серова. Дама, не дожидаясь приглашения, вступает в разговор:

– Повезло тебе! А мне приходилось каждый день мотаться через всю Москву в театр. То спектакль, то репетиция… А на Мосфильме, бывало, целыми днями пропадала, когда снималась в телесериалах, – затем махнула рукой, словно бы отметая воспоминания о прошлом. – Так что там дальше было?

– В итоге психанул, удалил рабочую программу из компьютера, пусть, думаю, теперь визжат. Хлопнул дверью и ушёл. Мне эти жуликоватые начальники до жути надоели, рад от них избавиться.

Этим никого не удивишь. Гораздо интереснее другое:

– А вы, простите, здесь при чём? – спрашиваю у горделивой незнакомки:

– Так ведь у меня примерно то же самое. Не захотела сниматься в сценах эротического содержания.

– В порнофильмах, что ли?

– Да нет, у нас только имитация секса. Но тоже голышом.

– Кое-кто на этом неплохо зарабатывает.

– А я вот не смогла.

– Но это же не причина, чтобы ставить крест на своей карьере.

– Вот и вы туда же! – возмутилась дама. – Муж меня не понял, недотрогой обозвал, да ещё упрекнул в том, что на семейный бюджет мне наплевать. Мол, у всех шикарные иномарки и только мы ездим на такси. После нескольких скандалов разошлись, а тут ещё подруги по театру стали дурой обзывать, потом худрук пытался затащить в постель. В общем, всё одно к одному… Я, в принципе, человек спокойный, неконфликтный, но, если доведут… Короче, послала всех куда подальше и ничуть об этом не жалею.

– А как же дети?

– Да куда с детьми при такой-то жизни?

Что имела в виду, я так и не понял – то ли нынешнюю жизнь, то ли прошлую. Скорее всего, на философию даму потянуло. Ну а я за разговором не заметил, как то ли по собственному желанию оказался гостем этой парочки отверженных, то ли под конвоем они меня повели, но так или иначе согласился на продолжение знакомства.

Вопреки ожиданиям обитель этой странной компании не походила на занюханный подвал, где обычно живут бомжи. Квартира располагалась в доме, предназначенном под снос, а единственное неудобство состояло в том, что попасть в неё можно только через угольный бункер, оставшийся с тех времён, когда ещё не было центрального отопления в Москве. Котельная, потом комната истопника, а дальше по широкой лестнице с деревянными перилами, до блеска отполированными руками прежних постояльцев, мы поднялись на третий этаж.

Когда-то это была коммунальная квартира – таким образом власти пытались решить квартирный вопрос, однако время шло, запросы граждан возрастали и даже перепланировка, превращавшая коммуналку в две отдельные квартиры, уже их не устраивала. Ну а нынешние «новосёлы» снесли перегородку и получилось общежитие – семь комнат это вам не сырой подвал, хотя зимой не обойтись без обогревателей. Понятно, что обстановка так себе, мебель разношёрстная, собранная с бору по сосенке, но я-то предполагал, что увижу дырявые матрацы на полу и пустые бутылки в углу комнаты. Нет, ничего подобного и что особенно удивило, так это обилие книг на самодельных книжных полках. Тут и произведения русских классиков, и монографии по истории, медицине, философии – чего только нет! Я так увлёкся, разглядывая корешки книг, что не сразу отреагировал на слова:

– Прошу к столу.

Но вот обернулся, и замер…

– Господи! Елизавета Павловна, вы ли это?

Дама сморщилась, как от зубной боли.

– Ещё один поклонник на мою голову! – потом разъяснила: – Я уже привыкла к другому имени, Чекушка. А вот его, – мотнула головой, указав на лысого, – называем Шкалик… Только не подумайте, что мы пьянчуги. Просто в нашей компании всем дают винно-водочные прозвища, такова традиция. Есть даже Чивас Ригал.

Хороший был виски, но теперь куда-то запропал.

– Вам бы подошло другое имя. Тетра или, например, Мадера.

Чекушка помотала головой:

– К тому времени, когда я оказалась в этой компании, все приличные кликухи уже разобрали, ну а Чекушка мне понравилась, чем-то Аннушку напоминает.

И вот уже пьём чай, тот самый, индийский «со слоном», видимо, из старых запасов, а я никак не могу прийти в себя. Виданное ли дело, чтобы талантливая актриса, её игрой восторгалась вся Москва, вдруг бросила любимое дело и ушла в небытие. Да кто угодно мог так поступить, но только не она!

Нас только двое за столом. Как пояснил мне Шкалик, остальные добывают хлеб насущный – кто-то трудится дворником, кто-то подрядился охранять автостоянку или работает уборщицей. Ну а Шкалик с Лизой дежурят по квартире – навели порядок в доме и вышли погулять, а заодно прикупить кое-что в соседнем супермаркете. Тут-то я им подвернулся. Но зачем?

– Вижу, человеку не по себе, вот и подошёл, – попробовал разъяснить мне Шкалик.

– И часто так бывает?

– Да нет, обычно не вступают в разговор, предпочитают одиночество.

– Но ведь и я такой!

– Чего ж со мной пошёл?

– Из любопытства, – причина так себе, а на языке вертится вопрос: – Я всё же не пойму… Зачем вы здесь?

– Я давеча вроде объяснил. Мы не хотим быть винтиками…

– Всё равно не понимаю. Что толку от вашего отшельничества?

Тут Лиза решила поддержать товарища:

– А надо ли во всём искать какой-то смысл, если сама жизнь бессмысленна? Нас уверяют, что надо жить ради благополучия государства, а на поверку выясняется, что каждый думает только о себе, только не у всех хватает смелости признаться.