Крылья

Труп был свежим. Покрытые белым мехом лапы слука окоченели, следы замело снегом, но Анна знала − зверька убили недавно. Ведь еще вчера здесь не было никаких капканов, а сейчас опушка напоминала минное поле.

Анна сняла блокировку и осторожно вытащила тельце слука из плена металлических клыков. Положила в черный полиэтиленовый мешок, тяжело вздохнула. Она видела много смертей, пожалуй, слишком много, чтобы сердце сделалось камнем, но животное было жаль. Хотя бы потому, что маленький пушистый слук не в силах противостоять капкану так же, как человек не может противостоять залпу торпед. Это была нечестная игра. Браконьеры вторую неделю хозяйничали в Живом Лесу: стреляли, ставили энергетические ловушки, сдирали драгоценный мех слуков прямо на месте и бросали окровавленные тушки на снег; отрезали хвосты летучим лисам, спиливали клыки серошкурым эксам, вырывали когти.

Зашипела рация, послышался хриплый голос Джея:

− Аня, мы с Владимиром Николаевичем кое-что нашли. Ты должна это видеть!

− Где вы?

− Недалеко от старой сосны, сейчас на всякий случай включу маяк. И… это… аптечку захвати, ладно? Я свою на базе забыл.

− Скоро буду, − ответила Анна и убрала рацию в нагрудный карман парки.

С отвращением взяв капкан, она швырнула железного монстра в багажник снегохода. За время вылазки этой мерзости набралось почти с десяток, и Анне до жути хотелось засунуть капканы в плавильную печь, или бросить в жерло вулкана, или… Какая разница куда? Главное – очистить Живой Лес.

Когда снегоход уперся в заросли колючника, Анна заглушила двигатель, дальше придется идти пешком. Наст хрустел под подошвами ботинок, солнце играло серебром на белом ковре и согревало обледеневшие ветви. На еловых лапах лежал снег, похожий на пригоршни пуха, на коре деревьев прорисовывалась вязь ледяных узоров. Анна подняла лыжную маску и вдохнула полной грудью, зажмурилась, подставляя лицо солнцу. То тут, то там слышалась перекличка птиц: трель цесоек, громкий писк прыгунов, лес скрипел от мороза и шептал свою песнь. Говорил о чем-то непонятном, но в тоже время живом и настоящем, о мире планеты Лост-Прайм.

Все чаще Анна пыталась убедить себя, что слышит Живой Лес так, как не слышит никто другой. Отдаваясь нелегкому делу, работая на износ, она пыталась доказать, что Анна Смирнова больше не чудовище.

Джея и Владимира Николаевича она нашла по оставленным в снегу глубоким следам. Мужчины склонились над телом крупного животного, пытаясь переложить на носилки. Что за животное – не разглядеть, обзор закрывала широкая спина лесника. В своей коричневой термо-шубе Владимир Николаевич походил на медведя. Лицо у него было бледным и морщинистым, косматая седая борода и такие же седые брови довершали образ. На его фоне одетый в оранжевую парку Джей выглядел слишком ярко.

− Анечка, давай, помоги! – позвал Владимир Николаевич.

Подбежав ближе, Анна обомлела. Не может быть!

− Единорог…

− Совсем молоденький, грива еще не потемнела, − сказал лесник и прикрепил трос к носилкам. – Сволочи, рог срезали и бросили подыхать. Если поторопимся и отвезем на базу, то спасем. У вас ведь оборудование, лекарства, ветеринары профессиональные. А я что? Травами да примочками такую животину не выходить.

Джей придержал животное за шею.

− Аня, не стой как статуя! Вколи ему «ультру», иначе не довезем, подохнет по дороге!

Анна присела на корточки и сняла с плеча сумку с лекарствами. Жеребенок печально смотрел на нее мутным глазом, обрамленным длинными ресницами. Серебристую морду заляпала кровь, изо рта пузырилась пена,