Глава первая

– Честно говоря, это ваш долг перед Родиной. И каждый уважающий себя парень должен пройти службу в армии. А таких вопросов: «Хочу служить или не хочу», – у вас не должно возникать.

Борис Иванович замолчал, отвел глаза от написанного текста и бросил свой цепкий взгляд на ребят в зале.

Большая часть будущих призывников, уткнувшись в мобильные телефоны, его вовсе не слушала. Остальные, словно старушки перед телевизором, дремали и мучились, ожидая скорейшего завершения.

– Господи, какие они ещё дети, – промелькнуло в голове начальника группы по призыву на военную службу. Разве из них получатся настоящие защитники Родины?

Его мысли прервал сидящий за столом военком.

– Спасибо, товарищ майор, за хорошее выступление. Можете садиться.

– Итак, – Карпычев замолчал на секунду, вздохнул и уставшим голосом продолжил, – вопросы есть?

Не дождавшись ответа, улыбнувшись, проговорил:

– Значит, вопросов нет. Сейчас предоставляем слово уважаемому человеку нашего города – отцу Владимиру.

Военком посмотрел на рядом сидящего за столом батюшку и с каким-то теплом в голосе тихо прошептал:

– Отец Владимир, пожалуйста, скажите пару слов перед пацанами.

Широкоплечий мужчина в чёрной рясе, с большим крестом на шее, в знак согласия кивнул головой, энергично встал из-за стола и медленным, прихрамывающим шагом направился к трибуне.

– Ну, сейчас начнёт проповедь, – ехидно проговорил майор, усаживаясь за столом. – Товарищ подполковник, это вы его пригласили?

– А вам что, проповеди не нравятся? – улыбнувшись, ответил Карпычев.

– Честно говоря, эти святоши – самые настоящие рвачи и хапуги.

– Борис Иванович, вы приехали в наш город совсем недавно. Всего лишь год работаете в военкомате, а рассуждаете о людях, словно всю жизнь их знаете.

– Да что про них знать, товарищ подполковник. Вы только посмотрите, в каких они дворцах живут. На каких крутых тачках разъезжают.

– А вы видели, на какой он тачке разъезжает? – строго спросил Карпычев.

– Нет, не видел.

– Ну, если не видели, так закройте рот, товарищ майор, и не… – подполковник еле сдержался, чтобы не высказать дальше слово, которого нет в словаре Даля.

– Да я, это… моя точка зрения, – сразу смутился Борис Иванович.

– Вот и держите свою точку зрения при себе, – уже более спокойно проговорил военком.

Такой реакции со стороны коллеги майор не ожидал.

– Что это с ним? – подумал он. В одну минуту Бориса Ивановича захлестнула обида. Старовойтов приехал в эту дыру, надеясь, что станет военкомом. А этот пенсионер, – он косо посмотрел на Карпычева, – десять лет как вышел на выслугу и всё продолжает работать. Незаменимый, мать твою. Ждёт, пока ногами вперёд не вынесут.

В это время батюшка поднялся на трибуну.

– Я на данном мероприятии впервые. Поэтому, дай Бог здоровья военному комиссару за приглашение. Буду немногословен, – начал он громким, командным голосом. Всё, что вы хотели услышать, здесь уже сказали до меня. Добавлю только одно: служить в армии надо уже потому, чтобы получить первоначальные азы военной науки. Если каждый из вас не захочет это делать, кто должен пойти вместо вас – ваши сёстры, матери, отцы? И самое главное, ребята, живите в душе с Богом. Поверьте, Он всегда с нами. И куда бы вас судьба ни забросила, будете вы служить или нет, в любой сложившейся ситуации оставайтесь людьми. Умейте защищать своё достоинство и честь, не опускаясь ниже плинтуса и не превращаясь в половую тряпку. У меня всё.

– Молодец, батюшка! – послышались одобрительные голоса из зала.

Вдруг в первом ряду встал молодой человек с аккуратно подстриженной бородой.

– А можно вопрос? – спросил он с нагловатой улыбкой на лице.

– Да, пожалуйста, – спокойно ответил священник.

– Правда ли, что вы ненавидите тех ребят, которые носят бороды?

Зал мгновенно оживился и зашумел.

– Молодец, Ермаков, уважуха! – послышались одобрительные голоса в поддержку вопроса.

– Товарищи призывники, – не сдержался Карпычев, – это вопрос личного характера. Задавайте вопросы по существу.

– Ничего страшного, военком, – пробасил батюшка, глядя прямо в глаза Карпычеву. – Как поёт Владимир Высоцкий, я все вопросы освещу сполна, – с улыбкой проговорил отец Владимир. Он кашлянул в кулак и всем телом повернулся в сторону зала.

– Что значит «ненавижу»? Я не Господь Бог и не вправе кому бы то ни было приказывать, как ему ходить и как одеваться. Но мне действительно не нравятся ребята бритоголовые, с серьгами в ушах, с бородой и разными татуировками на теле. Все эти понты и ваши стёбы ради модных трендов, желание шокировать – всё это чуждо закону любви Христа, Распятого и Воскресшего из мёртвых. Некоторые полагают, что бороды, татуировки, петушиные причёски сделают их красивее. Это говорит о желании улучшить то, что создано Богом. Или указывает на комплекс неполноценности и на то, что вы не удовлетворены своим телом, а также свидетельствует о потребности в новой идентичности, поиске своего иного, более интересного «я», что характерно для переживающей кризис личности. И если говорить мирским языком, всё это настоящий выпендрёж, желание выделиться из толпы. Обидно порой от того, что хорошие ребята перестали быть похожими на настоящих мужчин.

– А почему сами не носите бороду, вы же священник? – послышался чей-то крик из середины зала.

– А это его модный тренд! – добавил кто-то под общий хохот толпы.

Отец Владимир, будто не слыша насмешек, спокойно выдержал паузу и, улыбаясь, произнёс:

– А вы знаете, молодые люди, священник может бриться и стричься, и, тем более, мыть голову. Поэтому, если батюшка в сане и нормальным образом служит и принадлежит Церкви, то в этом нет ничего грешного. Конечно, более традиционно для священника носить бороду и длинные волосы. Но, как сказал протоиерей Игорь Фомин, член редакционного совета журнала «Фома», если вы видите священника без бороды, такого как я, – пусть это вас не смущает. Святитель Николай, к примеру, был аккуратно пострижен, у него даже было выбрито на голове специальное гуменцо, которое в то время было знаком принадлежности к священному сану.

Лично я не ношу бороду… – Отец Владимир замолчал, словно подбирая нужные слова для ответа, тяжело вздохнул и тихо вымолвил: – Чтобы вы поняли, я вам расскажу предысторию.

Глава вторая

Я родился в деревне. Мои родители были простыми сельскими учителями: мать преподавала русский язык, а отец – физику и математику. В семье я был единственным ребёнком. Родители мечтали, чтобы их отпрыск стал учителем. Каждый из них, словно соревнуясь, нагружал меня в свободное время дополнительными заданиями по своему предмету. Кем я хотел быть? Честно говоря, я и сам не знал. Мечтал стать лётчиком, матросом, пожарным, но только не учителем. Эта профессия казалась мне скучной. После окончания школы с золотой медалью я огорошил родителей новостью, что поеду в Ленинград поступать на военного врача. Отец похлопал меня по плечу и только произнёс: «Молодец. Хороший выбор».

– Хм, – ехидно прошептал Старовойтов, – ну и загнул этот поп. Может, он ещё и военным был?

На удивление, Карпычев только улыбнулся ему в ответ и так же ехидно прошептал: – Тихо, майор, давайте послушаем.

– Зато мама от моей новости на секунду потеряла дар речи, – бодрым голосом продолжал отец Владимир. – Присев на стул, чтобы не упасть, она покрутила пальцем у виска и сказала: «Сынок, ты ненормальный? Знаешь, какой там конкурс! Зачем тебе эта солдафонская жизнь?»

Однако отец поддержал меня. Как сейчас помню, он сказал матери: «Не трогай его. Он сейчас в таком состоянии, что или в тюрьму сядет, или в армию пойдёт».

До последней минуты отъезда мама всячески уговаривала меня отказаться от этой затеи. Она была уверена, что я, деревенский парнишка, не поступлю в такой престижный вуз. И моё поступление – лишь потеря времени. Однако мама ошибалась. Я блестяще сдал все экзамены и был зачислен в Военно-медицинскую академию на специальность «лечебное дело». Учился на факультете подготовки врачей сухопутных и ракетных войск, во взводе врачей для ВДВ. После окончания получил направление в Краснознамённый Туркестанский военный округ, где работал хирургом. Во время службы был направлен на ускоренные курсы по дополнительной специальности реаниматолога, где случайно узнал, что должен заменить коллегу в Афганистане, который готовился к возвращению в СССР. И действительно, после окончания курсов так и случилось.

Меня вызвало высшее начальство и ознакомило с приказом. Ещё в начале работы в Туркестанском округе мне довелось увидеть, как выстроили роту солдат, и перед юными защитниками Родины выступил приехавший из Москвы генерал. После красивой патриотической речи он предложил: «Кто хочет служить в Афганистане, шаг вперёд». Практически весь личный состав сделал шаг. А те, кто остался на месте, были в прямом смысле оплёваны за трусость перед выполнением интернационального долга. Вообще не помню, чтобы кто-то открыто отказывался от службы в Афганистане. Людям давали приказ, и они ехали. Никакой свободы выбора не было.

Кто-то уезжал с тяжёлым сердцем, но многие хотели там служить. Одна из главных причин – домой привезут джинсы, магнитофон и разную дребедень, которую в Союзе невозможно было достать.

У меня тоже не было мысли о том, как отказаться. Самому хотелось увидеть чужую страну, высокие горы с их снежными лавинами, не осознавая, что за этой романтикой прячется.

Честно говоря, сидя уже на чемоданах, я чуть не сорвал поездку. Майор КГБ поднял все мои биографические данные. Выяснилось, что мой дедушка, будучи семилетним ребёнком во время войны, был увезён фашистами в Германию. До самой победы он в качестве раба выполнял все работы бауэра. Из-за этого инцидента меня чуть не оставили работать дальше в Союзе. Благодаря хорошей характеристике из института всё же дали добро.