Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Автор благодарит писателя Н. А. Метельского за предоставленное разрешение использовать элементы мира из книги последнего «Меняя маски»

Глава 1

На руке кружится маленький воздушный водоворот, мягко перетекает от края до края ладони, взбирается на пальцы, лихо покачивается на кончике указательного и вновь плавно перемещается на середину ладони. Не дышу уже минуту, боюсь разрушить мое личное хрупкое чудо.

– Вот так, молодец, у тебя все получается! – Голос отца полон сдерживаемой гордости.

Позволяю себе легкий вздох и отпускаю стихию. С легким хлопком миниатюрный вихрь пропадает, оставляя на душе настоящее торнадо восторга и удовлетворения. Я – смог.

В небольшом проеме между бумажными перегородками двери в очередной раз мелькает встревоженное лицо матери – время обеда давно прошло. Затянулся домашний экзамен изрядно. Все как обычно началось с невинной фразы: «Давай посмотрим, чему ты там научился у старого Макото» – и моментально выскочило за пределы изученного. И ведь не оправдаешься незнанием – будет только хуже!

– Закончили, – отец поднялся на ноги и протянул мне руку, – пойдем посмотрим, чем кормят сегодня в этом доме.

Мне и самому любопытно – уж больно необычные запахи витают в воздухе, наверняка мама «помогла» ветру донести до нас ароматы восточной кухни. Уже около года живу в Токио, а все никак не привыкну. Мама всерьез взялась за освоение японских блюд, но чем они изысканнее, тем больше душа тяготеет по картошке с мясом. Правда, в открытую такое говорить не стоит – расстроится еще, а я не так часто вижу родителей, чтобы тратить время на обиды. Отец с матерью два месяца из трех в разъездах, слишком много интересов у семьи осталось на старой родине – в России. Хотя лично я помню только пепел на месте родового дома, серые лица родителей и вереницу малознакомых родственников, каждый из которых тянулся погладить бедного ребенка. Кажется, все они что-то говорили, но слова отчего-то забылись. Быть может, потому, что повторяли друг за другом одно и то же да обращались скорее не ко мне, а к матери, что прижимала меня к груди. Слова скорби, поддержки, пожелания терпения и обещания мести. Через неделю последовал переезд, правда, двое братьев и сестра почему-то не поехали с нами. Родители сказали, они приедут позже, но все никак.

В Японии все было иначе, по-другому – сложно подобрать слова. Мир внезапно сузился до размеров двора возле дома – дальше меня одного не пускали дядя Гриша с его друзьями – они тоже приехали вместе с нами. В город я выезжал пару раз вместе с отцом – суетливое место, слишком много людей, яркая реклама, велосипеды, мотороллеры, потоки автомобилей – дома было куда спокойней, потому я не рвался сбегать из дома навстречу приключениям, да если честно – и сил особо не было, после занятий с Макото-саном.

Учителя мне наняли за неосторожное высказывание в духе: «А что я буду делать, если вы опять уедете?» Случилось это во вторую поездку родителей, первую я благополучно провел возле телевизора, пытаясь вникнуть в птичье щебетание дикторов – благостное было время! Языка я не знал, учить меня никто и не планировал – семья, как я думаю, хотела вернуться назад, потому первое знакомство с мастером вышло довольно пресным – без уверений в почтении и вводного курса. Старик ткнул в себя, назвал свое имя, а потом выжал из меня все соки физическими упражнениями. На возгласы: «Я больше не могу!» – интернационально отвечала тросточка сэнсэя, каждый раз уверенно доказывая, что вполне себе могу.

Передышки ознаменовывались работой с бахиром – так по-японски называется сила духа, магия, божественная энергия – у каждого народа свое название чуда, что полностью изменило мир в средние века. Потому и названия разные – страны сделали открытие в одно время. Как говорил учитель истории, на планете словно включили огромный рубильник. Фраза вполне может соответствовать истине – в устройстве иных древних сооружений, что стали сотнями обнаруживать после вывода на орбиту первых спутников, так никто и не разобрался. Да и самой силой мы пользуемся далеко не в полном объеме, что не мешает использовать ее в войнах. Бахир позволял значительно усилить человека и даже контролировать стихии, а при достижении вершины мастерства – обрушивать огненные дожди и за секунды выращивать целые леса из ледяных кольев. Правда, далеко не все могли вообще использовать силу, а уж настоящих мастеров можно было перечесть по пальцам что в древности, что сейчас – даже в масштабах планеты. С учетом наследования и усиления способностей от поколения к поколению, уже в средние века начали появляться боевые кланы и роды, с которыми очень быстро стали считаться даже правители империй. Умные вожди заключили пакт о дружбе с кланами, признав их главной опорой державы. И так – повсеместно, власть кланов соседствует с властью государственной. Правда, так уж открыто нам не рассказывали – все же в государстве все живут по единым законам, но додумать не сложно – особенно, когда растешь в одном из боевых родов Российской Империи.

Использовать силу для собственного усиления или убыстрения в тренировках вредный старик запрещал. Только дикой физической усталостью можно объяснить покорное выполнение нудных упражнений – хоть какой-то отдых измученному телу. Первый месяц всего-то водил кончик перышка через лабиринт. За каждое касание узких стенок проход начинается заново. Адово утомительная работа, а если бы не подсказки в духе «делай, как я» от Макото-сана, так завяз бы на первом же задании. Ничего общего с размахом и крушениями на родовом полигоне! Никаких тебе техник в духе уничтожения боевых роботов в кинофильмах, даже ни единого деревца не пострадало! Как-то я пожаловался дяде Грише, но тот почему-то встал на сторону сэнсэя.

В каждый приезд родителей устраивался небольшой экзамен. Любая неудача – грустное покачивание головой от отца, удача – счастье и гордость в его глазах. Достойная награда. А через полгода на мои неудачи начал реагировать сам сэнсэй. На экзамене он не присутствовал, предпочитая обретаться под тенью деревьев в саду, но неким мистическим образом всегда знал результат. Как и отец, Макото-сан не говорил ни слова, но как-то надламывался изнутри, словно не я, а он потерпел неудачу, и не на экзамене, а не меньше, чем в целой войне. Так что вскоре все домашние экзамены завершались не иначе как безоговорочным успехом. Потихоньку пришло понимание японского языка – словарный запас расширялся после занятий с сэнсэем, и не был особенно богат, но уже сейчас я вполне смогу выйти в город, прикупить вещи и даже сориентироваться в токийском метро. Правда, кто же меня, двенадцатилетнего, отпустит…

На обед было нечто, внутри которого можно было угадать разве что рыбу да рис. Но на вкус – вполне себе объедение.

– Сын, – обеденную тишину нарушил рокот отца, – через день мы должны будем уехать.

Вот так всегда – не успели приехать, даже неделю не побыли. Позволяю легкой обиде появиться на лице.

– Не расстраивайся, – мягко вступила мать, – мы на неделю, а потом останемся дома на целый год. А может, даже все вместе вернемся домой. – Мягкая улыбка самого дорогого человека на свете отогнала грусть.

– Не будем загадывать, – поспешил вставить слово отец, – в этот раз с нами поедет дядя Гриша. За тобой присмотреть будет некому, но Макото-сан согласился взять тебя к себе.

– Как скажете, – легко согласился я. У сэнсэя я уже гостил пару раз, и это были самые яркие дни в серости и рутине ежедневности, если не считать дней приезда родителей. У старика оказался неожиданно огромный дом с шикарным, раз в десять больше нашего, садом. Наравне со всей этой красотой обнаружилась и полоса препятствий, прохождение по которой изрядно поумерило мои восторги. Но все же в доме Макото я не чувствовал себя запертым в четырех стенах, а иногда даже путал с родным загородным поместьем. А уж если к старику приезжали внучки, то времени на грустные мысли вовсе не оставалось – тут бы выжить в совместных тренировках. Внучки не привыкли сдерживать силу в спаррингах с дедом, а сам сэнсэй отчего-то решил, что и я выдержу такую нагрузку. Судя по тому, что я все еще жив и здоров – Макото-сан оказался прав, исключая пару случаев, когда сэнсэй вытаскивал меня из схватки за секунду до гибели. Суровая вышла школа, но дико интересная! Океан адреналина, вкус победы и жар борьбы!

– Мы записали тебя в школу, так что через месяц готовься, – подмигнул отец, – нечего бездельничать.

«Конечно же бездельничать!» – хотел было возмутиться я, но вовремя остановился, уловив нотки грусти в глазах матери.

– Твоя учеба оплачена полностью, как и учеба у Макото-сана. Возьми кредитку, – через стол пролетел пластмассовый прямоугольник, – пользоваться умеешь, – утвердительно произнес отец, – надеюсь на твое благоразумие.

– Так вы же только на неделю? – Я обескураженно рассматривал логотип «Визы» на черной поверхности.

– Мало ли что, – уклончиво ответил отец.

– Все будет хорошо, – подбодрила мама и взяла меня за руку.

Следующий день я сохранил в памяти навсегда. С самого утра и до поздней ночи мы носились по городу, объехали множество мест, а самое главное – были обычной счастливой семьей. Я изображал из себя гида и служил переводчиком под насмешливыми взглядами матери, пока отец не разразился длинной речью на чистом японском, устав подхихикивать над особо удачными моими переводами. Я даже не расстроился: уж сильно утомительное это дело – думать на русском, а говорить по-японски. Словом, отличный был день, даже дядя Гриша под конец поучаствовал – шумная компания хотела было завязать беседу с родителями, но внезапно им стало очень-очень плохо, а дядя вызвал им «скорую». В суете дядя Гриша подарил мне еще одну кредитку, с пин-кодом, приклеенным на тыльной стороне, а под самую ночь еще один прямоугольник пластика незаметно положила мама. Вернее, это она считала, что незаметно, но после занятий с сэнсэем моя чувствительность стала чуть ли не болезненной, потому я не особо любил большой город. Ночь перед отъездом родных практически не спал, душу рвали тоска и желание умолять отца никуда не ехать, но кто послушает глупого ребенка? Вся возня с кредитными картами (а утром нашлась четвертая, уж и не знаю от кого), помноженная на отъезд дяди Гриши и вроде как короткий срок разлуки, вызывала ощутимую тревогу.

Как оказалось, не напрасно.

Через полгода после этого разговора я официально принял тот факт, что они не приедут. Ко мне в свое время подходил и Макото, и друзья отца с родины. Все они пытались мягко намекнуть, стараясь особо не травмировать, что родных больше нет; никого – ни отца, ни матери, ни дяди, ни его друзей. Я не верил, ждал, однако со временем пришло смирение.

Мир не исчез и не разрушился, все так же ночь сменяла день. Все так же шли тренировки, средняя школа, снова тренировки, сон. Но из души словно выдернули очень важную часть.

Мягко шелестит трава над головой, впереди – бездонная глубина неба, без единого облачка. Если отпустить фантазию в полет, то можно представить, что лежишь среди огромного зеленого леса, который возносится на сотни метров ввысь. А может, даже небо вовсе не вверху, и если отпустить траву из рук – упадешь в бездонный небесный океан.

Всего в паре метров от ограды средней школы уже не так педантично относятся к благообразию подстриженных газонов, вот и обнаружился пятачок невыкошенной травы между деревьями, как-то сам по себе превратившийся в мое любимое место уединения. Не доносятся крики мелкоты со школьного двора, не шумит автострада, да и мало кто рискнет чистотой школьной формы, пытаясь разведать окрестности. Мне-то без разницы – подушка воздуха вокруг формы не даст испачкаться или застудиться на холодной весенней земле.

– Дима! Я знаю, что ты здесь! – Звонкий вопль Ай заставил вжаться в землю и изо всех сил прикинуться бревнышком. Я же говорил про внучек сэнсэя? Ай – одна из них, самая спокойная и добрая.

Лезвие ветра срезает травинки в паре сантиметров над носом, ни в чем не повинная трава моментально закрывает взор и предательски щекочет кожу.

– Ди-има! Следующее лезвие пройдет на пять сантиметров ниже. – Строгий голос девушки заставляет перекинуть доступные мне силы в доспех духа. И вот как у доброго, спокойного Макото-сана могут быть в родственницах такие отмороженные девки? И ладно еще Ай, та же Юко безо всяких разговоров просто запустила бы лезвие чуть выше земли.

– А-а-пчхи! – Сознательно демаскирую себя. Как-то не хочется проверять, что крепче – мой щит или удар «ветерана» – так звучит бойцовский ранг, равный нашему «витязю» – что-то вроде пятого-шестого дана.

– Вот ты где! – Победный тон разносится совсем рядом, после чего меня бесцеремонно хватают за ногу и тащат предположительно в сторону школы. – Я тебя ищу уже десять минут! До конца выпускного экзамена остался всего час, а ты дрыхнешь! – ворчит Ай.

– Ай, милая, – я пытаюсь выдернуть ногу из стального захвата, – Ай, стой!

Да что б ее! Ветер отзывается на просьбу-приказ и моментально сплетается вокруг ноги целеустремленной девушки. Теперь немного подкорректировать падение и Ай с визгом падает прямо в объятия.

– Ай, я уже все сдал. – Уверенно смотрю в изумрудные глаза. Между нашими лицами чуть меньше ладони, ее руки на моих плечах, мои ладони удерживают девушку за мягкие… – о-у, а вот это уже может быть проблемой.

– Да? А мне почему не позвонил? – ошеломленно переспрашивает девушка, пытается привстать и… осознает местоположение моих рук. Лицо заливается краской, а глаза начинают знакомо прищуриваться. – Ди-им-ку-ун, – шипяще, слегка растянуто произносит Ай.

«Хьюстон, у нас проблемы». Я бы сказал – срочно нужен «КамАЗ» для фронтального удара по организму, это будет менее болезненно.

– Ай, ты сегодня такая красивая! – стараюсь заболтать без пяти минут убийцу и мягко перевожу ладони с приятных округлостей чуть выше. – А эта прическа тебе особенно идет! Отличный вкус!

– Спасибо, – смущается девушка и одной рукой поправляет сбившийся локон.

А-а! Чего мне терять, хоть не так обидно помру. Руки моментально перемещаются Ай на плечи и не дают уклониться от поцелуя. Воздух помогает мягко перевернуть девушку, не разрывая прикосновения губ. А теперь – бежать!

– Стой, извращенец! – Еле ухожу от вполне боевого Воздушного серпа. – Стой, хуже будет!

Куда уж хуже – дерево чуть впереди того места, где я был секунду назад, с гулом распадается на две части. Устраивать схватку точно не стоит: в таком состоянии Ай школу снесет и не заметит, а значит – бежим!

«Идеальный срез», – моментально отмечаю, уклоняясь от падающего дерева, и перекатом ухожу от Воздушных вееров. Ах, какой был прекрасный парк! Позади в хаосе щепок взбешенной фурией шагает Ай, щедрыми мазками рисуя вокруг сцены из кошмарных снов маньяка-лесоруба.

Вот она – спасительная оградка средней школы! Еле ухожу от чего-то полупрозрачного справа, а вот оградка в маневрах ограничена – с глухим ударом отрезанная часть ворот ухает об асфальт.

– Что-то случилось? – в метре передо мной внезапно возникает Юко.

«И ведь секундой ранее не было ее» – проносится в голове бесполезная мысль. Бесполезная потому, что робот-убийца в облике милой девочки уже подходит к границе школы.

– Ага, – смиренно соглашаюсь с внучкой сэнсэя. – Ну, я пойду, вы уж между собой сами решите! – и сделав ручкой, прошмыгиваю в двери школы.

– О, Березин-кун! Ты-то мне и нужен, – радостно встречает меня преподаватель по информатике, бесцеремонно цапает за руку и тащит на второй этаж. – Опять сбой, понятия не имею почему.