Евреев мы все ругаем, евреи нам всем мешают, а оглянуться в добре: каких мы русских тем временем вырастили? Оглянешься – остолбенеешь!

А.Солженицын. Пасхальный крестный ход, 1966

Текст издается в авторской редакции.

Краткое содержание первой и второй книг

Первые две книги романа-истории «Еврейская сага» – «Семья Берг» и «Чаша страдания» – охватывают события в России и эпизоды из жизни евреев с 1914 до 1956 года. Семья Бергов – Павел, Мария и их дочь Лиля – образы, созданные автором. Все остальные персонажи подлинные, все описываемые события происходили в действительности.

Двоюродные братья Павел и Семен Гинзбурги до революции 1917 года росли в еврейской трущобе города Рыбинска, у них были еврейские имена Пинкус и Шлома. Революция перевернула в их жизнях все: Пинкус стал Павлом Бергом, работал грузчиком на волжских пристанях, служил в кавалерии, стал командиром полка и героем Гражданской войны. Он поехал учиться в Москву в Институт красной профессуры. Его учителем был знаменитый историк академик Тарле. Павел стал профессором военной истории, сделал блестящую карьеру ученого. Его жена Мария, еврейская девушка, училась в медицинском институте. Семья жила благополучно, окруженная такими же успешными выходцами из еврейской среды.

Шлома Гинзбург стал Семеном, инженером-строителем, женился на русской девушке из аристократической семьи Августе и дорос до положения министра строительства. Их сын Алеша Гинзбург с детства писал талантливые стихи и стал поэтом.

Братья Павел и Семен – пример того, как в первые годы существования Советской России стиралась разница между русскими интеллигентами и ассимилированными евреями. Но благополучие семьи Бергов оборвалось с арестом Павла в 1938 году, в период сталинских репрессий. Семен тайно помогал Марии выдержать тяжелые испытания. Павел просидел в заключении шестнадцать лет. За это время прошла тяжелейшая война Советского Союза с гитлеровской Германией. Она продемонстрировала героизм и выносливость русского народа, который выиграл войну вопреки многочисленным политическим и стратегическим ошибкам Сталина. Бок о бок с русским народом сражались и герои евреи, один из них, Александр Фисатов, за выдающийся подвиг был представлен к званию Героя Советского Союза, но вместо награждения оказался в лагере в Воркуте, сосланный как шпион. Много горя выпало на долю еврейского народа от фашистской Германии. Один из узников лагеря в Освенциме, рижанин Зека Глик, сумел выжить и первым собрал данные о том, что в немецких концентрационных лагерях было убито шесть миллионов евреев.

После войны в России начались гонения на интеллигенцию, среди представителей которой было много евреев. По указанию Сталина арестовывают и уничтожают многих известных евреев, в их числе был и знаменитый актер Соломон Михоэлс. Нарастает волна антисемитизма. Лиля Берг и Алеша Гинзбург на себе испытывают его проявления.

Главным событием в стране стала смерть Сталина в 1953 году. С ней возникла надежда на изменения в жизни общества и улучшение положения евреев. Выйдя на свободу, Павел Берг с удивлением видит, что, несмотря на патриотизм русских евреев и их достижения, в стране все еще остается и обостряется «еврейский вопрос», антисемитизм продолжается. По мнению Павла, может произойти крушение надежды евреев на признание их равенства в обществе.

Лиля взрослеет, становится врачом и собирается выйти замуж за Влатко Аджея, сотрудника посольства дружественной социалистической страны Албании. Родителей пугает ее отъезд, они опасаются возможного ухудшения отношений между Россией и Албанией: что тогда станет с Лилей? Этот сюжет развивается на фоне реальных событий в России: все эпизоды основаны на документированных фактах, изменены лишь некоторые имена и фамилии…

1. На закрытом заседании XX съезда коммунистов

В морозное утро 25 февраля 1956 года по улицам Москвы мела сильная метель, застила глаза. Москвичи стремились скорее нырнуть в метро, стряхивали с воротников и шапок пушистый снег. В центре города курсировали военные патрули – все знали, что в Кремле проходит XX съезд Коммунистической партии Советского Союза (КПСС). Кремль в радиусе двух кварталов был окружен кольцом солдат дивизии внутренних войск имени Дзержинского. Рядом стояли милиционеры в черных полушубках и пропускали только машины со специальным знаком «XX съезд» на ветровом стекле. В тот день проходило последнее, закрытое заседание: патрули у ворот Кремля стояли сплошной стеной, удостоверения личности и пропуски проверялись особенно строго, не пригласили даже представителей иностранных компартий.

Пропуск на закрытое заседание имели 1349 делегатов с решающим голосом и 81 делегат с правом совещательного голоса. Это были отобранные представители от 6 790 000 членов и 419 000 кандидатов партии, почти все аппаратчики высокого ранга – секретари областных, городских и районных комитетов, министры, активисты из рабочих и колхозников.

Все рассаживались в некотором недоумении: почему не объявлена повестка дня? Почему в президиуме нет секретарей коммунистических партий других стран? До сих пор съезд проходил по принятому стандарту, уже были выбраны руководящие органы партии – новый состав Центрального Комитета, Президиум и секретари. Первым секретарем опять был избран Никита Сергеевич Хрущев. Все шло, как полагается, все голосовали единогласно.

Но одно отличие от предыдущих съездов все-таки было: над президиумом на сцене висели только три портрета – Маркса, Энгельса и Ленина, но не было портрета Сталина. Это был первый съезд после его смерти, и многие делегаты удивлялись: нужно было все-таки повесить портрет Сталина, великого вождя страны на протяжении последних двадцати пяти лет. Однако вслух своих сомнений не высказывали – молчать приучены были хорошо.

На ярусах зрительного зала висели транспаранты: «Да здравствует КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи!», «Да здравствует XX съезд КПСС!» и «Партия Ленина – авангард строительства коммунизма». Странным казалось, что говорилось о партии Ленина и не прибавлялось имя Сталина. На предыдущих съездах транспарантов и лозунгов было намного больше и повсюду бросалось в глаза: «Слава великому Сталину – гениальному вождю трудящихся всего мира!» А теперь даже в докладах кремлевских руководителей впервые не упоминалось имя Сталина. Делегаты ощущали какую-то непривычную пустоту, и совсем уж их поразило и даже возмутило выступление Анастаса Микояна, члена Президиума ЦК. Он резко раскритиковал книгу «Краткий курс истории ВКП(б)»^[1]. Для делегатов это была обескураживающая неожиданность: книга считалась библией коммунистов, ее полагалось изучать всем – ведь редактировал и даже частично писал ее сам Сталин.

Микоян прямо заявил: «В этой книге много лжи и демагогии, много фальсификаций в истории революции большевиков 1917 года, Гражданской войны и всего Советского государства».

Многие делегаты шумно запротестовали: критика недавнего прошлого, связанного с именем Сталина, звучала для них непривычно и кощунственно. Они все больше недоумевали: почему сегодняшнее заседание названо закрытым?

Делегат с совещательным голосом Семен Гинзбург, министр строительства, сидел на верхнем ярусе балкона, слушал критическое выступление Микояна и видел недовольные лица соседей делегатов. Человек с чувством юмора и любитель поэзии, он вспомнил строчки шутливой поэмы^[2]:

 
Ходить бывает склизко
По камешкам иным.
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
 

Семен думал, что Микоян, конечно, прав: давно пора объективно оценить и книгу, и саму историю партии, но… все годы все шло по заведенному Сталиным порядку, своего мнения никто высказывать не мог. Раз Микояну разрешили выступить с этой критикой, значит, ее заранее утвердили в Кремле. Несомненно, это только увертюра к чему-то более значительному. Очевидно, кремлевские руководители собираются что-то менять во внутрипартийной политике. Интересно, что? Не этому ли будет посвящено сегодняшнее закрытое заседание? Он едва заметно улыбнулся: на съезде партии улыбаться не полагается, надо быть очень осторожным.

Гинзбург не был активистом партии, он вступил в нее по необходимости в 1930-е годы и оставался администратором-хозяйственником. Знал, что ему дали лишь совещательный голос, потому что он еврей. Министр-еврей был большой редкостью. Впрочем, он даже был доволен, что «голос» у него совещательный, по крайней мере, не надо валять дурака и с важным видом участвовать в профанации выборов в Центральный Комитет. Все равно туда выберут тех, кого заранее отобрали. Еврейских фамилий в списке делегатов почти совсем не было, в списке выбранных членов ЦК тоже было всего три, а в аппарате ЦК и вовсе не было ни одного еврея. Когда в перерывах между заседаниями Гинзбург прогуливался по холлу, то не встречал еврейских лиц, узких, с длинными горбатыми носами и живыми глазами навыкате. Доминировали лица славянского типа, курносые и широкоскулые. И можно было заметить некоторое количество представителей национальных меньшинств – армян, грузин, казахов, киргизов. Гинзбург думал о том, что ведь после революции и до самых сороковых годов евреи, наравне с другими, были активистами партии. Да, многое изменилось с тех пор…

Заняв свое место, Гинзбург ждал: чему будет посвящено заседание и почему оно объявлено закрытым?

И вот ведущий заседание председатель правительства Николай Булганин объявил:

– Слово для доклада «О культе личности и его последствиях» предоставляется Первому секретарю Центрального Комитета товарищу Никите Сергеевичу Хрущеву.

Гинзбург подумал: «Так вот к чему была увертюра доклада Микояна». Все стали переглядываться: о культе личности?.. Делегаты притихли, предчувствуя неожиданное. Аплодисменты раздались с некоторым опозданием.

* * *