«Вся надежда теперь возлагалась на русского солдата, на его умелое, бережное обращение с винтовкой.»
«— Ну хорошо, предположим, что тяжелая артиллерия слишком большой и сложный вопрос. Нам трудно было справиться с этим делом. Но мне совершенно непонятно, как могло ваше Главное артиллерийское управление не позаботиться о том, чтобы заготовить необходимое количество винтовок и снарядов к полевой артиллерии. Ведь пополнения приходят к нам большей частью безоружными, нам девать их некуда, они только развращают личный состав. Вы оружейник, как могли вы так халатно отнестись к этому важнейшему вопросу?!»
Читаешь очередные мемуары Владимира Григорьевича Федорова и понимаешь, что никогда ни Россия, ни СССР не были субъектами мировой политики, а были суть некая, подчиненная всем и каждому, субстанция, которой позволялось тешить свое население разнообразными мифами и выдумками о пресловутых великих победах непонятно над кем… Принуждение России к участию в первой мировой ничем не отличалось от втягивания СССР во вторую мировую – агнец сам брел на алтарь жертвоприношения, да еще и радостно блеял. Незадолго до начала первой мировой в Госдуме было закончено рассмотрение большой военной программы. Предполагалось сильно повысить численность армии, сдать новые заказы на ружья и пулеметы, увеличить полевую, в особенности, полевую тяжелую артиллерию и фактически заново воссоздать осадную артиллерию. Предстояла также большая работа и по усилению крепостей. Все это могло быть осуществлено только к 1917 году. А тем временем Германия уже была готова к войне. Также, как и СССР накануне войны направлял своих представителей для закупки оружия в нацистскую Германию, так и при царском правлении делалось то же самое. Владимир Григорьевич осматривал немецкие заводы и присматривался к внешнему облику немецких офицеров и генералов. «В большинстве своем это были люди высокие, стройные и подвижные; в них не было и следа той одутловатости, тяжеловесности и, главное, усталости, которые я с прискорбием встречал нередко среди лиц, занимавших высшие командные должности в русской армии.» Системы известного немецкого изобретателя Маузера были приняты на вооружение в семнадцати государствах, а один свод взятых им привилегий на свои изобретения составлял объемистый том. Еще до начала войны всем были известны сильные стороны Германии и слабые стороны России. Так, германские войска имели возможность закончить мобилизацию уже на десятый день, а полное сосредоточение всех русских армий могло быть достигнуто лишь на сороковой день. Федоров числился за артиллерийским комитетом. Артиллерийский комитет являлся высшим научно-техническим учреждением, которое руководило разработкой и испытанием всех образцов оружия, вводимых в русской армии. Комитет был организован еще в 1808 году военным министром Аракчеевым. Он состоял из нескольких отделов: орудий и снарядов, лафетного, порохового, вопросов стрельбы и т. д. Последним был седьмой, оружейный, собиравшийся для своих заседаний отдельно от прочих вследствие специфичности разбираемых тем. В этом отделе он и работал в качестве докладчика по поступающим оружейным вопросам. Несмотря на отсутствие вооружения, несмотря на невозможность провести быстро и качественно мобилизацию, правление России было втянуто в мировую войну. Мемуары Федоров перекликаются с мемуарами Воронова и Калашникова, когда авторы описывают преступные деяния властей в самом начале как первой мировой, так и ВОВ. Так, первым приказом военного министерства России стало распоряжение о немедленном прекращении всех опытных работ, дабы все силы заводов направить на расширение их основного производства. Считалось, что война будет молниеносной, скоротечной и поэтому заводы не успеют доработать новые изобретения во время войны, а между тем их реализация задерживает производство, отвлекая лучших мастеров и рабочих. Запрещение министерства больше всего задевало именно Владимира Григорьевича, так как в то время как раз велись интенсивные опыты и исследования над тремя его изобретениями. Это был новый патрон с улучшенной баллистикой, новый клинок шашки для кавалерии и, наконец, автоматическая винтовка. А откинуты в сторону все эти работы над новым оружием были для того, чтобы Россия и дальше была вынуждена зависеть от своих иностранных хозяев в плане поставки банальных патронов для ружей. А ведь Федорову удалось тогда совместить выгоды двух категорий патронов, то есть получить большую начальную скорость при тяжелой пуле.
Справка: все имевшиеся в то время патроны могли быть отнесены к двум категориям: патроны с легкой пулей и большой начальной скоростью (Германия и Россия) или патроны с тяжелой пулей и меньшей начальной скоростью (Франция). Патроны с большой начальной скоростью давали лучшие результаты при ведении огня на близких расстояниях; для дальних же дистанций были выгоднее тяжелые пули, так как они при полете меньше теряли в своей скорости.
Работы Федорова признали весьма важными и ценными; они закончились разработкой нового патрона калибром в 6,5 миллиметра. Предварительные испытания дали настолько благоприятные результаты, что Оружейный отдел в 1913 году постановил заказать по разработанному им чертежу 200 тысяч таких патронов для самой широкой их проверки. Таким образом, большая и кропотливая работа к началу войны была почти закончена. Но с началом войны на этом был поставлен крест и все остановилось! Пришлось Федорову и забросить свои работы над автоматической винтовкой!
Справка: Автоматическая винтовка освобождает стрелка ненужной работы перезаряжания: вместо него перезаряжание производят образующиеся при выстреле пороховые газы. Эти газы, действуя вперед, выталкивают пулю из конца ствола. Но вместе с тем они действуют через дно гильзы назад и отводят затвор. При этом выбрасывается стреляная гильза, взводится ударник и сжимается находящаяся позади затвора спиральная пружина.
Помощником у Федорова был молодой слесарь. Это был Василий Алексеевич Дегтярев, который стал в дальнейшем известным конструктором самых разнообразных образцов автоматического оружия. И ведь новое оружие, даже по признанию костных, царских чиновников, было лучше иностранных аналогов. Новый русский пулемет образца 1910 года куда совершеннее пулеметов, стрелявших на полях Маньчжурии! И по количеству их русская армия шла впереди других государств: у нас на каждую дивизию тридцать два пулемета, а в иностранных армиях — не более двадцати четырех. И русская 76-миллиметровая полевая пушка была одной из лучших. Это та самая пушка, которой так не хватало нашим войскам в первые месяцы ВОВ. Пушка обладала прекрасными боевыми свойствами, и это признавали даже враги. После русско-японской войны к ней были приняты панорамный прицел, более совершенный лафет со щитом, а также фугасные гранаты, недостаток которых так остро чувствовался на полях Маньчжурии. Однако таких легких пушек у нас, почему-то, полагалось на корпус девяносто шесть, а в Германии — сто восемь! А еще русский корпус имел всего двенадцать полевых гаубиц, а германский корпус — в три раза больше. Отставание огромное!
Справка: Германия уже в 1902 году ввела тяжелую полевую гаубицу, а в 1904 году — полевую тяжелую пушку. С очень большим запозданием, а именно лишь в 1910 году, в царской России были закончены разработка и испытания 107-миллиметровой скорострельной пушки и 152-миллиметровой тяжелой гаубицы. Ко времени войны удалось сформировать на всю русскую армию всего лишь восемь дивизионов, развертываемых при мобилизации в двадцать. Этих орудий у российской армии было так мало, что полевую тяжелую артиллерию могли придавать только отдельным армиям. В то же время у немцев в каждом корпусе было по шестнадцати тяжелых гаубиц или пушек.
Изобретателей типа Федорова в первые месяцы войны специально нагружают работой, называвшейся в комитете «ассенизацией», то есть работой по рассмотрению различных невежественных предложений и изобретений; они донимали изобретателей своим количеством. Но одновременно, по поводу и без, всем тыкали в лицо фразой вездесущего Петра I: «Промедление времени смерти подобно». «Как часто приходилось слышать на различных заседаниях эти слова! К ним все, однако, привыкли, и они не производили абсолютно никакого впечатления, оставаясь, увы, только словами.»
Одной строкой:
1. В России с первых же дней войны были закрыты высшие военные учебные заведения: все обучающиеся ушли на фронт.
2. Были закрыты и Артиллерийская академия, и офицерская стрелковая школа, где проходили испытания новых образцов оружия.
3. В России практически не было винтовок!
Именно поэтому Федорову поручают странствовать по свету и буквально побираться в разных странах, выклянчивая небольшие партии винтовок. Но патронов к ним все-равно не было! Примечательно, что первой страной, куда он направился, была Япония, вчерашний противник России по войне 1905 года. Японское министерство предложило русским приобрести винтовки и карабины, изготовлявшиеся по заказу Мексики. «Нам сообщили, как о величайшей милости, что смогут продать для России тридцать пять тысяч таких винтовок, — жалкая цифра! Винтовки эти были новейшей системы и отличались от японского лишь более крупного калибра — в 7 миллиметров. Предложение это не имело большого интереса, так как для мексиканских ружей нужен был особый маузеровский патрон.» Да и патронов было отпущено не более 200 на одну винтовку. А тем временем, нормальные винтовки японцы, на глазах у русской делегации, загружали в корабли французов и англичан. «Япония скрывала от нас, что она прежде всего помогала Англии и Франции. Мы были на последнем счету, нам бросали самые ничтожные крохи и объедки. Такова была награда за преждевременный переход русских войск в наступление с целью оттянуть германские силы с англо-французского фронта! Вместо помощи «союзники» перехватывали у русских даже то оружие, которого мы так долго домогались в Японии.» Россия в рейтинге пользующихся уважением стран едва опережала Мексику, которую считали колониальной страной… В момент погрузки этих жалких объемов оружия, вдруг поступает распоряжение из Петербурга: предписывалось прекратить всякие покупки и приемку оружия, если оно не обеспечено полным комплектом патронов, то есть по тысяче выстрелов на каждую винтовку. Для японских винтовок пришлось колониальной России заказывать патроны у своего куратора – в Англии, все больше подсаживаясь на иглу зависимости. В течение многих лет русский солдат должен был пользоваться винтовками только иностранных систем. В 1867 году это была так называемая игольчатая винтовка, заряжающаяся с казны бумажным патроном, системы английского изобретателя Карле. С ней русский солдат брал турецкие крепости Ардаган, Каре, Эрзерум. В 1868 году появилась винтовка венского оружейного мастера Крика, имевшая откидной затвор и стрелявшая патронами с металлической гильзой. Эти «крынки», как их окрестили тогда, были в руках наших солдат, когда они шли на штурм Плевны и совершали победоносный переход через Балканы. В 1870 году американский изобретатель Бердан продал русскому правительству свой образец более совершенной винтовки уменьшенного калибра. С берданками русские гвардейцы и гренадеры участвовали в окончательном разгроме турецких армий в 1878 году.
Не добившись больших успехов в закупках оружия, Федоров возвращается назад в Россию, где получает назначение на Северо-Западный фронт. «Положение с винтовками угрожающее. Ваша задача установить на Северо-Западном фронте такой порядок сбора, исправления и сбережения оружия в войсках, чтобы там не могла пропасть ни одна винтовка.» За несколько месяцев войны запасы винтовок уже иссякли. Сначала маршевые роты высылались вооруженными только наполовину состава, потом на одну треть и наконец совсем безоружными. Винтовки им приходилось добывать на фронте. Непонятно, чем думал царь Николай II втягивая свою страну в чужую войну. Ведь сами цифры красноречиво говорят за себя. Для пополнения убыли винтовок по расчетам генштаба было выделено всего около 600 тысяч винтовок. Между тем средняя убыль составляла 200 тысяч винтовок в месяц. Выходило, что положенных запасов могло хватить всего на три месяца войны! А еще в горячке первых дней мобилизации под ружье взяли значительно больше людей, чем требовалось для укомплектования армии. Военный министр Сухомлинов 31 июля 1914 года приказал сформировать вновь 117 лишних запасных батальонов с двойным составом, по 2 тысячи человек в каждом, а в существующих батальонах добавить 224 дополнительные роты по 250 человек в каждой. Эти новые формирования в 300 тысяч человек, не предусмотренные ранее, заставили выделить некоторое количество оружия для их обучения. Для вновь сформированных батальонов не было ни помещений, ни кухонь, ни оружия. Ах да, как и во время ВОВ, так и к началу первой мировой, большинство оружейных заводов России размещались у вражеских границ. Хотя, военные заводы являлись таковыми лишь на бумаге. «Какие военные наряды были у этих предприятий накануне грозных событий, можно видеть хотя бы на примере самого крупного оружейного завода Тульского. В январе 1914 года он изготовил всего пять винтовок, в феврале также пять, в марте — шесть, в апреле — пять, в мае — только одну, в июне одну, в июле — одну учебную винтовку! За несколько дней до объявления войны крупнейший завод выпускает одну учебную винтовку в месяц! Так готовилось военное министерство к вооруженному столкновению.» Кстати, точно так же как потом будут поступать большевики-коммуняки, так и при ненавистном царе в первую очередь на фронт будут угонять узких специалистов! «Но вот разразилась мировая война, и новое несчастье обрушилось на военные заводы. Рабочих-оружейников забирали в армию и отправляли на фронт. А заводы в это время из-за недостатка кадров не могли развернуть производства и дать армии столь необходимое оружие.» Телегу можно было называть не важно как: хоть Российской империей, хоть РСФСР, хоть СССР – делать ей позволялось только то, что противоречило здравой логике развития страны и отвечало интересам так называемых стран-союзников…
Справка № … : в декабре 1914 года оружейные заводы дали все вместе 33 тысячи новых винтовок вместо полагающейся ничтожной нормы — 60 тысяч. Между тем боевая действительность показала, что на фронт необходимо досылать каждый месяц не менее 200 тысяч винтовок. А все снаряды, производимые на иностранных заводах, были законтрактованы предварительно Англией и Францией. России же пришлось таскать каштаны из огня войны для этих стран-союзников буквально голыми руками, как всегда. «Между тем положение с оружием в войсках Северо-Западного фронта было, по моему мнению, отчаянным. На этом фронте было 57 дивизий, но нехватка винтовок достигала огромной цифры в 320 тысяч экземпляров. Другими словами, 21 дивизия числилась только на бумаге!» Даже в такой простой принадлежности, как протирка, которую можно было быстро изготовить в любом количестве и на любом заводе, — даже в ней ощущался сильнейший недостаток. Было очень мало шомполов, они переходили из одной роты в другу, ими пользовались поочередно! Не было в русской армии ни прожекторов, ни осветительных ракет. Русским бойцам велели строго-настрого беречь патроны. А противник постоянно устраивал ночью ложные тревоги. Не имея осветительных средств, русские открывали бешеную пальбу, выпуская попусту, на радость неприятелю, громадное количество патронов. Христианообразный царь безжалостно отправлял русских солдат на бесполезную бойню. Причем, даже те мелочи, которые могли хоть как-то помочь армии, исключались напрочь. «Начальник Главного артиллерийского управления генерал Маниковский делал доклад о необходимости скорейшей постройки специального завода для изготовления ручных пулеметов. «К чему такое разбрасывание средств? Ведь только что через посредство английского военного министерства заказано 30 тысяч станковых пулеметов?» Так говорили члены Государственной думы и Государственного совета, входившие в состав Совета обороны.» Интересно, царь действительно был недалеко ума, или настолько подконтролен союзникам? Впрочем, это уже не важно.
Сказки про большевиков, про дедушку Ленина, который призывал брататься русских солдат с немецкими, соответствуют действительности лишь в какой-то мере. На самом деле нечем было просто русскому солдату воевать. И это знали все. Немцы лишь поддерживали видимость войнушки, ведь они также были людьми подневольными. Россия была изначально обречена застрять на пресловутой станции Дно. Быть может и Николай II не особо противился большевикам потому, что знал, что его и России карта изначально бита с таким количеством и объемами производства оружия. А при большевиках, страна, хоть и переименованная, точно так же оставалась на станции Дно, словно идиотский бронепоезд из идиотской песни, вечно стоящий на запасном пути. И ничего с этим увы не поделаешь. Печально, что почти никто не задает вопроса: Cui bono? А ведь ответ лежит на самом видном месте. Аминь!