Владимир Эфроимсон
Генетика этики и эстетики

Посвящается 100-летию со дня рождения В. И Эфроимсона

Библиотека журнала «Экология и жизнь»

Издание 2-е

Художник серийного оформления П. Ефремов

Восприимчивость к красоте и гармонии записана в генофонде

М.Д. Голубовский

Есть что-то символическое в том, что книга о биологических основах этики и эстетики принадлежит перу классика отечественной генетики Владимира Павловича Эфроимсона (1908—1989). Именно над генетиками история, и история науки в частности, поставила в СССР особенно жесткий эксперимент по социальной психологии. Эксперимент по отбору на честность, порядочность, совесть, на стойкость к жизненным испытаниям. В.П. Эфроимсон относится к той небольшой плеяде биологов, что выдержала самые суровые испытания. И, если угодно, заслужил право писать и размышлять о природе добра и зла в природе и обществе.

Три ярко выраженные черты характера в особой степени отличали личность Эфроимсона: страсть к знаниям, любовь к справедливости, стремление к личной свободе. Этим доминантным чертам сопутствовали горячий темперамент, потрясающая работоспособность, прекрасная память, рыцарское бесстрашие и куртуазное обращение с дамами. Как ученый Владимир Павлович сложился в знаменитой московской школе эволюционной генетики с ее основателями биологами Н.К. Кольцовым и С.С. Четвериковым. Это были биологи-эволюционисты, высокообразованные русские интеллигенты, люди независимые, не способные прислуживаться. И конечно, они подвергались преследованиям режима. Эфроимсону не пришлось окончить университет. Когда в 1929 г. по ложному доносу был арестован заведующий кафедрой генетики проф. С.С. Четвериков, студент Эфроимсон выступил в защиту учителя несмотря на «непролетарское» происхождение, арест отца.

Оставив вынужденно университет, Эфроимсон вступил в большую науку, как бы минуя период ученичества. Он начал работать в Государственном рентгеновском институте, где изучал действие облучения на мутационный процесс. С.С. Четвериков был арестован и выслан из Москвы (без суда, по приговору «ОСО»). Москву покинули все его ученики, участники знаменитого кружка «Дрозсоор». С 1929 по 1932 г. Эфроимсон работал вместе с учеником С.С. Четверикова Н.К. Беляевым в Закавказском институте шелководства. В 1932 г. он сформулировал принцип равновесия между скоростью мутационного процесса и отбора в популяциях человека и на этой основе предложил способ оценки частоты мутирования рецессивных сублетальных генов у человека. Открытие было высоко оценено одним из основоположников радиационной генетики (будущим Нобелевским лауреатом) Германом Мёллером. Эфроимсону было предложено место в открывшемся в 1932 г. в Москве Медико-биологическом институте. К сожалению, ни начать работу, ни опубликовать подготовленную статью Эфроимсон не успел. В том же 1932 г. он был арестован по абсурдному обвинению «за участие в террористической организации». Ему припомнили посещение в годы студенчества заседаний кружка «вольных философов». Следователь требовал дать показания на Н.К. Кольцова. После твердого отказа последовало осуждение на три года.

В 1936 г. Эфроимсону удалось получить работу в Среднеазиатском НИИ шелководства в Ташкенте и продолжить начатые совместно с Н.К. Беляевым исследования. Он жадно погрузился в опыты, по 16—18 часов в сутки, нередко спал тут же, в лаборатории. В итоге работ по генетике тутового шелкопряда им был установлен важнейший общегенетический принцип коррелированного ответа на отбор. Оказалось, что целая серия признаков – вольтинизм (число поколений в год), скорость развития, жизнеспособность, вес кокона – находились под контролем единой гормональной системы. В результате отбор по любому из этих признаков способен привести к быстрому изменению всей их плеяды. Принцип коррелированного ответа был впоследствии применен автором для объяснения быстрых и направленных изменений в ходе эволюции человека. К сожалению, написанная еще в то время монография Эфроимсона осталась неопубликованной. В 1937 г. в обстановке «охоты на ведьм» его исследования были насильственно прерваны дирекцией института, а уникальный опытный материал уничтожен. Пришлось уехать из Ташкента и искать работу. Лишь в 1939 г. ученый смог продолжить исследования в г. Мерефе на Украине, на Всесоюзной станции шелководства. За две недели до начала войны он защитил диссертацию.

Всю войну, с августа 1941 по ноябрь 1945 г., ученый провел на фронте, совмещая работу в санбате и переводчика во фронтовой разведке (немецкий знал блестяще). За боевые заслуги Эфроимсон был награжден многими орденами и медалями. В конце войны он совершил поступок, типичный для его этических принципов. Будучи очевидцем насилий над мирным населением Германии после вступления туда войск Красной Армии, Эфроимсон пишет рапорт-протест высшему командованию, предупреждая, что это усилит сопротивление противника и приведет к ненужным жертвам (так и получилось на деле). Протест послужил затем поводом к очередному аресту.

С 1946 г. Эфроимсон – доцент кафедры дарвинизма и генетики Харьковского университета. В своих лекциях по теории генетики и селекции он критиковал взгляды Лысенко, перевел и распространил среди харьковских биологов критическую рецензию на книгу Лысенко американского генетика и эволюциониста Ф.Г. Добжанского. В 1947 г. Эфроимсон защитил докторскую диссертацию, однако степень доктора ему была присвоена лишь 15 лет спустя (кажется, своеобразный рекорд в советской науке). Приказом министерской комиссии Эфроимсон за свое открытое неприятие лысенковщины изгоняется с работы «за деятельность, порочащую звание советского педагога». Оказавшись вновь без работы, он проводит документальный анализ огромного вреда «новаций» Лысенко для теории и практики сельского хозяйства и посылает свою работу в ЦК КПСС, в отдел науки. Однако события развивались в ином русле. В 1948 г. после августовской сессии ВАСХНИЛ последовал полный разгром генетики и многих сопредельных с ней областей биологии. А в 1949 г. Эфроимсон был вторично арестован. Хотя ему формально вменялся в вину рапорт 1945 г. («клевета на Советскую армию»), по существу это была расправа за открытое противостояние лысенковщине. После отсидки в казахстанских концлагерях (в основном работа кайлом, Эфроимсон долго еще похвалялся бицепсами на руках) он был амнистирован лишь в 1956 г. Удалось устроиться библиографом по естественным наукам в Библиотеке иностранной литературы.

Но даже концлагерь не подавил в Эфроимсоне страсти к исканию справедливости и истины. Еще до реабилитации он посылает объемистую работу под названием «О подрыве сельского хозяйства Советского Союза и международного престижа советской науки» в прокуратуру СССР. Конечно, ответа не последовало. Тогда Эфроимсон публикует серию антилысенковских статей под видом библиографических обзоров и рецензий. Он возглавляет, таким образом, открытую оппозицию лысенковщине.

Одновременно Эфроимсон, работая библиографом, подготавливает уникальную сводку «Введение в медицинскую генетику». Опубликовать эту книгу еще до падения Лысенко было чрезвычайно трудно. В борьбу за ее публикацию включились многие ученые, и не только биологи. Сначала был подготовлен «макет» в количестве 100 экземпляров, и после получения многих отзывов и открытого обсуждения в АМН СССР книга вышла в 1964 г. Она сыграла выдающуюся роль в возрождении медицинской генетики в Советском Союзе.

В 1967 г. Эфроимсон стал заведующим отделом генетики Московского НИИ психиатрии М3 РСФСР. Он, наконец, получил возможность настоящей работы. Эфроимсон буквально фонтанировал идеями, многие из которых за короткое время успел воплотить в жизнь. Его феноменальная работоспособность, богатейшая эрудиция, накопленный опыт позволили вывести лабораторию на ведущее место в отечественной генетике человека и особенно генетике психических болезней. Были сделаны новаторские исследования по генетике нервных болезней, генетике олигофрении, психозов, эпилепсии и шизофрении. Опубликован ряд монографий, в особенности следует отметить книгу «Генетика олигофрении, психозов и эпилепсии» (совместно с М.Г. Блюминой), вышедшую в 1978 г. В этой книге, в частности, дан ключ к разгадке большой изменчивости в характере проявления и наследования шизофрении. Владимир Павлович использовал для объяснения этого сформулированный еще в 20-е годы известным генетиком Б.Л. Астауровым (также учеником С.С. Четверикова) принцип независимого выражения и проявления мутантного признака на каждой из сторон билатерального (двустороннего) органа или структуры. Мозг с его двумя функционально различными полушариями как раз и является такой структурой. Согласно идее Эфроимсона, при шизофрении наследуется предрасположенность к дефекту той или иной мозговой структуры на каждом из полушарий. Одностороннее поражение приводит к разбросу в проявлении и выражении аномалий поведения у шизофренических генотипов. И лишь симметричное двустороннее поражение определенных участков мозга приводит к ясно выраженной болезни.

В середине 70-х годов «век-волкодав» снова достал Эфроимсона. После оттепели началось возвращение к проекту «введения единомыслия». В борьбе с диссидентами правящая партийно-полицейская мафия стала использовать для внесудебной расправы психиатрию (наиболее вопиющий случай – заключение в «психушку» генерала Г.П. Григоренко, см. его воспоминания в журнале «Звезда»). Естественно, это вызвало открытые протесты Эфроимсона, и в 1975 г. ему пришлось уйти из Института психиатрии на пенсию.

С 1976 г. до конца жизни Владимир Павлович работал профессором-консультантом Института биологии развития АН СССР. Он сохранял способность работать по 12—14 часов в день вплоть до 80 лет, мужественно борясь с подступившими недугами. За это время он подготовил две монографии. Одна из них посвящена генетике гениальности, а другая – генетике этики и эстетики. Тем самым Эфроимсон как бы продолжил исследования своего учителя Н.К. Кольцова, начатые в 20-е годы, когда были основаны «Русский евгенический журнал» и Русское евгеническое общество. В этих последних книгах Владимир Павлович выступает не только как генетик, эволюционист, психиатр, но и как прекрасный знаток истории, литературы, поэзии. Обе книги до сих пор не смогли увидеть свет. В основном это результат продолжающегося по инерции господства государственной философии, когда философ-идеолог выступал в роли идеологического надсмотрщика, имеющего исключительное право толковать все, касающееся природы человека. Сводку по генетике человека удалось депонировать в ВИНИТИ в 1982 г. А попытка в то же время депонировать книгу «Генетика этики и эстетики» не удалась, несмотря на официальное представление академического института и рецензии. Потребовали убрать цитированные Эфроимсоном стихи его любимого поэта Н. Гумилева, реабилитированного лишь в период «перестройки».

* * *

Книга «Генетика этики и эстетики» состоит из трех разделов. В двух из них приведены доводы и доказательства в пользу того, что эмоции альтруизма, стремление совершать самоотверженные поступки, а также способность к восприятию красоты и гармонии не есть лишь следствие благонравного воспитания, а возникают на биологической наследственной основе. Впрочем, как и эмоции агрессивности, зла. Эти черты психики развились в ходе эволюции человека как социального животного в результате действия внутри- и межпопуляционного отбора.

В этом смысле Эфроимсон продолжает линию размышлений и исследований Ч. Дарвина в его двух замечательных трудах «Происхождение человека и половой отбор» и «Выражение эмоций у человека», вышедших в 70-х годах XIX в. Основной вывод Дарвина: «Чувства и впечатления, различные эмоции и способности, такие как любовь, память, внимание, любопытство, подражание, рассудок и т. д., которыми гордится человек, могут быть найдены в зачатке, а иногда даже и в хорошо развитом состоянии у низших животных». Дарвин не только подробно обосновывает этот вывод как биолог и зоолог. Он всегда обсуждает данные об изменчивости (индивидуальной и групповой) эмоций и разных форм поведения, а также данные об их наследственной передаче. Все это уже составляет область генетики. Вот лишь некоторые названия эмоций, о которых пишет Дарвин: упадок духа, тревога, горе, уныние и отчаяние, радость, приподнятое настроение, любовь, благоговение, угрюмость, решимость, ненависть, гнев, пренебрежение, презрение, отвращение, гордость, страх, повышенное внимание к себе, стыд, застенчивость, скромность, покраснение при стыде и т. д. Как проявляется способность краснеть от стыда (свойственная лишь человеку эмоция) у разных рас и народов, краснели ли люди от стыда 3— 4 тыс. лет назад? Используя разные подходы для ответа на последний вопрос, Дарвин анализирует Библию и находит в книге пророка Иеремии упрек: «Нет, никакого стыда не чувствуют, даже не знают, что значит краснеть». Дарвин приводит данные, что особенности покраснения могут передаваться по наследству.

С утверждением менделевской генетики в начале XX в. стало возможным подойти к изучению наследования черт психики человека. Обширная и глубоко продуманная программа таких исследований была представлена Н.К. Кольцовым в 1923 г. в статье «Генетический анализ психических особенностей человека» (Русск. евгенич. журн., 1923, с. 253—307). Н.К. Кольцов разбил психические аспекты на три группы – познавательные (разум), эмоции (аффекты) и влечения (воля) – и рассмотрел, как можно изучать изменчивость и наследование элементарных реакций в каждой из этих сфер психики. Физиологическая (материальная) основа познавательных процессов лежит в нервно-психических реакциях и отличается специфичностью и локализованностью. Физиологическую основу влечений и эмоций составляют нейро-гуморальные процессы. В разряд влечений, проявляемых у человека как социального существа, Кольцов отнес волю или влечение к власти. «У стадных млекопитающих этот признак проявляется в борьбе за лидерство в группе, роль вожака. В человеческом обществе воля к власти ярко характеризует всех вождей на разных поприщах деятельности. У людей с ограниченными способностями она проявляется в мелком тщеславии, у сильных людей, организаторов, является необходимым условием их организаторской деятельности. В сочетании с влечением к творчеству воля к власти является самым могущественным двигателем культуры… Каждый выдающийся ученый должен обладать влечением к власти, которая выражается в пропаганде своего учения. Работы ученого без этого влечения остаются незамеченными, и труды его пропадают даром… Генетическое изучение влечения к власти у ученых не менее существенно, чем у политиков, полководцев, деспотов. В сильнейшей степени обладают влечением к власти фанатики определенного учения, стремящиеся покорить ему весь мир, пророки, основатели религий, самозванцы: отсюда постепенный переход к чудакам и параноикам, одержимым манией величия».