Выйдя на улицу, Федор Иванович округлил бровь и склонил голову, как бы разглядывая полученную счастливую новость. Горькая рука любви перехватывала его дыхание. «Леночка! – шептал он. – Что же делать? Что делать? Письмо! Письмо Сталину!» – грохотала вся механика его мыслей.