Когда я учился в школе, роман «Белые одежды» входил в нашу школьную программу. Помню, впечатление (1995 год) книга оставила настолько неизгладимое, что написал, пожалуй, самое лучше своё школьное сочинение по теме романа. И, сегодня, спустя почти 20 лет, возникло непреодолимое желание перечитать, сравнить с тем ощущением от книги, но уже с высоты полученного жизненного опыта и прожитых лет.
Не обманулся в своих ожиданиях, впечатление такое же сильное, хотя и не столь однозначное, каким оно было тогда. Вот об этих неоднозначностях и хотел бы рассказать.
Дальше...
Тема противоборства в науке.
Тогда, в 1995 году, сомнений не было, лысенковщина страшное зло, которое в попытке стать единственно правильным и верным учением надолго затормозило развитие отечественной генетики, получение новых сортов, обусловило аграрную и животноводческую отсталость страны на все последующие десятилетия. Причем, такое зло, которое не гнушалось использовать совсем неприемлемые в научном (и не только) мире приемы.
Однако, что мы видим сегодня. Сегодня мы видим, что наши магазинные полки и рыночные развалы сплошь и рядом завалены генно-модифицированными продуктами, общий рост заболеваемости населения в стране, низкий иммунитет нашего потомства. И не в последнюю очередь, это обеспечено тем, что мы едим. Не хочу сказать, что, может быть, лысенковцы не так уж были не правы. Нет, не правы они были полностью, генетикой нужно было заниматься, не загоняя ее в угол. Как раз даже наоборот, нужно было очень тщательно исследовать все вносимые генные изменения не только, с точки зрения, улучшения показателей сортов и сопротивляемости внешним факторам, но и с целью изучения воздействия этих генных изменений на другие живые организмы, включая конечного потребителя – человека.
Но, в любом случае, и после первого прочтения, и сейчас, привлечение в качестве аргументов в научных диспутах идеологии, и упаси боже, карательного аппарата, это совсем не приемлемо.
Актуальность.
В 95-м тема осуждения сталинизма уже была не тренд. Слишком много появилось источников, раскрыты архивы, произошло переосмысление в художественных произведениях, получивших гласность. Добро победило. Понятно, что шли 90-е, было трудно, но верилось, что вот сейчас «мы наш новый мир построим», КПСС и СССР ушли в прошлое, дух нового времени витал в воздухе, и казалось, что повторение прежних ошибок исключено. Интересный роман, но неактуальный.
Сегодня же картинка иная. Да, закончилось поношение с трибун, подсократились лозунги, маховик машины пропаганды вроде бы остановился. Не верят сегодня люди трибунам. Люди сегодня верят телевизору. А в телевизоре мы снова видим ласковый отеческий взгляд, яркую образную речь лидера нации, «народные» словечки, и такую же отеческую заботу о каждом простом гражданине страны. Разве что землю из кармана вместе с носовым платком не сыпет…
И думается в эти моменты, неужели наши «неизвестные отцы» не читали такой книги, не знают очевидного вывода, рефреном идущего через весь роман:
Добро великодушно и застенчиво и старается скрыть свои добрые мотивы, снижает их, маскирует под морально-отрицательные. Или под нейтральные. <…> Добру тягостно слушать, когда его благодарят. А вот зло – этот товарищ охотно принимает благодарность за свои благодеяния, даже за несуществующие, и любит, чтобы воздавали громко и при свидетелях. Добро беспечно, действует, не рассуждая, а зло – великий профессор нравственности. И обязательно дает доброе обоснование своим пакостям. Михаил Порфирьевич, разве не удивляет вас стройность, упорядоченность этих проявлений? Как же люди слепы! Впрочем, иногда действительно бывает трудно разобраться, где светлое, а где темное. Светлое мужественно говорит: какое я светлое, на мне много темных пятен. А темное кричит: я все из серебра и солнечных лучей, враг тот, кто заподозрит во мне изъян. Злу иначе и вести себя нельзя. Как только скажет: вот, и у меня есть темные пятна, неподдельные, – критиканы и обрадуются, и заговорят. Не-ет, нельзя! Что добру выставлять свои достоинства и подавлять людей благородством, что злу говорить о своей гадости – ни то, ни другое немыслимо.
Или может быть на то и рассчитано, что другие не читали, а они как раз прочитали и очень внимательно?
Ну и в заключение, хотел быть отметить разительный контраст между тяжелым гнетущим ощущением тоталитарности в сталинские времена в течение всего романа и последующую оттепель (после смерти вождя) в эпилоге. Как удивительно, прямо на глазах, тают все предыдущие незыблемые догмы, как наступает что-то сродни прозрению у людей, и как всесильный и всемогущий «народный» академик Рядно собственноручно примеряет на себя колпак шута…
Сильная книга!