Поехали к нему на дачу. Безо всякого звонка и предупреждения – вот как я могу, скажем, зайти к соседу Куняеву? Ну, допустим. Война же. Приехали, вошли в дом. И что видят? Сталин сидит в столовой и с удовольствием ест прострацию. «Увидев нас, он буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. Он, конечно, решил, что мы пришли его арестовать». Вместе с прострацией.
И вот, видя человека в таком маразматическом состоянии, государственные мудрецы предлагают ему взять в свои руки всю полному власти в такой отчаянный для страны момент. Ну, не полоумие ли?
Берия перечисляет состав ГКО: «Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем – Молотов, Ворошилов, Маленков и я». Сталин сразу встрепенулся: «А Микоян? Надо включить!»
Но председателя не послушали, не включили. Почему? Думается, есть основание полагать, что Молотов или кто-то еще предвидели и гнусную роль, которую Микоян сыграет в проталкивании на ХХ съезде хрущевского доклада, и его гнусные воспоминания, а, быть может, и вот это интервью его сына в «Вестнике Замоскворечья».