В дальнем царстве-государстве,

что за тридевять земель,

бродит чудище в мытарстве,

как огромный черный шмель.

А еще в лесах дремучих,

из земли питая сок,

посреди дубов могучих,

плачет аленький цветок.

Нет на свете чуда краше,

нет печальнее судьбы.

Янтарем ложатся слезы,

на безмолвные дубы.

Льется дождь, иль светит солнце,

тот цветок горит огнем,

и оплакивает зверя,

что заботится о нем.

Долго сказка наша длится,

да не видно ей конца.

Нет красавицы девицы,

чтоб стереть печаль с лица.

И не сказка – это вовсе.

Знает тот, кто одинок.

Помнит кто свои ошибки.

В чьей груди живет цветок.¹

– Да уж, не зря говорят: «Чужая душа – потемки!» – стройная, русоволосая девушка, поморщившись, захлопнула потрепанный ежедневник в видавшей виды кожаной обложке, исписанный мелким, корявым, до боли знакомым почерком.

– Вот и представь себе. Живёт на земле родной человечек, которого еще несколько лет назад буквально на закорках таскала. Тысячекратно изученный сверху донизу и вдоль, да поперек. Простой как пять копеек. Студент. Спортсмен. Словом, на первый взгляд, ничего примечательного. А тут на тебе, парнишка, оказывается, стихи тайком пишет… причем складно-то как, да со смыслом. Даже боязно, с непривычки, – она рефлекторно поежилась.

Хотя, чему тут удивляться? Привыкла к другому и всё. Просто жизнь как-то сама подвела её к тому, что большинство знакомых спортсменов, при всем желании, не могут похвастаться искусством нанизывания слов на рифму. Не тот профиль, как говорится. Нет, конечно, некоторые индивидуумы, окончательно сбрендившие на почве любовного недуга, дерзали поразить ее воображение отрывками из Есенина или, например, Гумилева, наивно выдавая творчество великих поэтов за свое собственное. Вот только итог этих жалких попыток всегда был один и тот же. Очередной воздыхатель ненавязчиво, но твердо отправлялся в самый конец длиннющей скамейки запасных кавалеров, постепенно растворяясь среди толпы ему подобных, унылых попрошаек. А потому, случайно обнаружив среди бумаг, хаотично раскиданных на письменном столе Артема, пусть не шедевры, но довольно таки вменяемые стихотворные произведения, Валерия поначалу не поверила своим глазам.

– Вот удивил Тимоха, так удивил. Не ожидала, девушка повертела туго обтянутой джинсами попкой, устраиваясь поудобнее на вкопанной возле подъезда скамейке, и снова потянулась за рукописью.

– Ай-яй-яй-яй-яй, – раздался над ухом укоризненный, надтреснутый голос, – и не стыдно тебе девица, на чужое-то пялиться?

Охнув от неожиданности, она всплеснула руками, выронила ежедневник и, широко распахнув свои, небесного цвета глаза, уставилась на замершую поблизости скрюченную, невысокую фигурку, методично крутящую в сухих, морщинистых ладошках моток сиреневых ниток.

– Ну, что зенки таращишь? – демонстративно насупила брови старушонка. – Почто говорю, без спросу не свое листаешь?

– Ну, во-первых, уважаемая, – оправившись от испуга, возразила русоволосая, – эти стихи принадлежат моему родному брату, а это значит, что я, на правах старшей сестры, могу смело их читать…

– С чего это вдруг? – не дав закончить мысль до конца, перебила ее незнакомка.

– А с того, что у Тёмки сейчас очередной, так сказать, «переходный период», – неожиданно для самой себя, обычно замкнутая в присутствии незнакомцев, разоткровенничалась Валерия. – С последней своей подружкой «разосрался» в пух и прах, сессия в универе не за горами, плюс сегодня опять соревнования. Короче, нагрузки на психику у братца немеряно. Вот и приглядываю тайком, где могу и как могу. Вдруг моя помощь потребуется? Сам-то он гордый воробей, не попросит. Даже если где дров наломает.

– Ишь ты, – усмехнулась старушка, – как складно у тебя все выходит. Примеряешь на себя доспехи ангела-хранителя? Душу готовишься исцелять? Любишь лечить, значит? Похвально, похвально. Если не брешешь, конечно…

– Да к чему мне врать-то, бабушка? – девушка всплеснула руками. – Ну, вы сами посудите! Я вас первый раз в жизни вижу, стало быть, никакой корысти сто пудово иметь не могу.

– И то верно, – неожиданно кивнула бабулька. – Только силенок, на мой взгляд, у тебя маловато. Как бы пупок не развязался… хранителя изображать. Не сдюжишь ведь…

– Да я…, да я за братца с самого раннего детства готова, хоть в огонь, хоть в воду! Факт! Спроси кого хочешь из нашего двора. Все знают. Справлюсь я, бабуля, справлюсь, не сомневайтесь!

– Хоть в воду, говоришь? А вот это идея, – незнакомка несколько секунд отстранёно пошамкала губами, после чего демонстративно развернулась и, не удосужившись попрощаться, засеменила по своим, одной ей известным делам. Проводив согнутую спину долгим взглядом, Валерия, в свою очередь, недоуменно пожала плечами, после чего с облегчением вздохнула, послюнявила изящно наманикюренный указательный пальчик и, перевернув очередную страницу ежедневника, с головой погрузилась в чтение:

Терпение, конечно, добродетель.

Но жизнь порой бывает коротка.

Чтобы терпеть, и я тому свидетель.

Не стоит ждать последнего звонка.

Моря страстей клокочут разливаясь,

а ты в который раз чего-то ждешь.

Не думаю, что реже улыбаясь,

быстрее мироздание поймешь.

И я спешу прекрасному навстречу.

Буравлю взглядом ночи темноту.

Быть может я тебя однажды встречу,

а коль не встречу – кану в пустоту.

Отныне дар мой – странствия земные.

И хоть за все приходится платить,

я вспоминаю мысли золотые:

Найдите то, за что вам стоит жить!²

Артем

– Баррраааа, – дружно грянуло за стеной быстро приближающихся щитов. Артем в ответ лишь презрительно ухмыльнулся.

– Напрасно орете, батенька. Нас такими штучками уже не проймешь.

Подмигнув прижавшемуся справа мирийцу, он покрепче вжался в свой скутум заученно напрягся и задержал дыхание, чтобы принять на щит первый, самый опасный натиск противника. Грохнуло так, что на мгновение заложило уши. Сухая, едкая пыль, поднявшаяся от столкновения, заставила его недовольно хрюкнуть.

– Держать строй, раздери вас Урик! – раздался поблизости громогласный рык Каспия.

– Силен, чертяка! – восхищенно пробормотал юноша, глядя как чернокожий гигант, пользуясь завидным преимуществом в росте, сцапал за шкирку ближайшего противника и одним мощным рывком перекинул истошно верещащее тело себе за спину. Пролетев пару-тройку метров, бедолага с треском распростерся на каменной мостовой, выронив при падении гладиус, и беспорядочно засучил конечностями, словно большой майский жук. Подняться, ему было уже не суждено. Гортанно хекнув, один из гладиаторов деловито вонзил короткий пилум в открывшуюся щель между пластинами доспехов, навечно отправив душу веспийца в царство Орба. Поймав на себе взгляд Артема, Каспий широко улыбнулся, горделиво продемонстрировав окружающим все тридцать два молочно белых зуба.

– Красава! – Артем одобрительно показал ему большой палец.

– Ну, а теперь моя очередь! – молодой человек резко подался назад, втягивая в образовавшееся пространство одного из напиравших снаружи легионеров. Не успев среагировать, воин на долю секунды потерял равновесие и раскрылся, чем Артем естественно не преминул воспользоваться. Филигранный, отточенный многочасовыми, изнурительными тренировками выпад, усиленный вовсю зудящей справа меткой, и вуаля! Солдат падает навзничь, даже не успев осознать перед смертью, что с ним, собственно говоря, произошло. Удовлетворенно хрустнув шеей, юноша резко вскинул щит, приняв на его вогнутую поверхность очередную хрипящую, воняющую дымом и конским потом тушу. Блок, выпад, удар, блок. Легко, методично, неумолимо. Все как всегда. Ничего нового, за исключением того, что их опять предали. Мало того, что большинство сенаторов демонстративно тянули с ответом на разосланные во все концы империи письма, так еще и те немногие, кто на словах уже наобещал Гаю Антонию «с три короба», на деле оказались лживыми тварями. Это был уже шестой раз, когда очередная, «мирная», встреча оканчивалась схваткой с двух, а то и трехкратно превосходящими силами противника. И давным-давно уже висеть бы им на одной из кедровых виселиц, в изобилии «произрастающих» в окрестностях Веспа, если бы не слаженность действий привычных к сюрпризам арены гладиаторов. Ну и конечно, присутствие в рядах повстанцев аж сразу двух меченных тоже играло свою роль. Их необычайная сила, скорость, способность предвидеть действия противника, практически сразу же сводили на нет численное преимущество веспийцев. Вот и сейчас, стоило лишь Артему прорубить брешь в рядах наседающих на него, аки дворовые псы на лютого пардуса легионеров, как в образовавшийся проем буквально-таки ввинтилась плотная, широкоплечая, фигура самозваного императора. Осатаневший от чреды непрерывных измен своих «верноподданных» Антоний сегодня был особенно свиреп. Во всяком случае, так показалось молодому человеку. Крутясь волчком во все стороны, прославленный гладиатор раздавал направо и налево такие сокрушительные удары, что в считанные мгновения усеял пространство вокруг себя содрогающимися в предсмертной агонии телами.

– Что ж, – мысленно отметил юноша, – наша тактика, все еще работает. Что в принципе не может не радовать. Однако, побеждать становится с каждым разом сложнее и сложнее.

Действительно, не смотря на еженедельные виктории и солидное пополнение в виде полутысячи бойцов из двух близлежащих лудусов, войско повстанцев уже уменьшилось примерно на треть. А ведь им пока что противостояли лишь наспех собранные местными нуворишами отряды. О столкновениях с регулярной веспийской армией речь вообще не шла.

– Ни единого шанса! – категорично заявил Смирный на состоявшемся накануне совете. – Это вам не разжиревших надсмотрщиков, да обленившуюся стражу резать.

– И что ты предлагаешь? – поморщился Бартук. – Лечь на спину и задрать кверху лапки?

– Не мели чепухи, – недолюбливавший дальнего родича по материнской линии, впрочем, как и прочих кочевников, Антоний вперил в арторианца недовольный взгляд. – Ничего такого я не говорил. Только о прямом столкновении с обученными веспийскими легионами ты и думать забудь. Да что там легионы? Если уж быть откровенным, то нам в данный момент не по зубам даже одна неполная когорта.

– Ну, скажешь тоже! – вступился за друга Каспий. – Когорта не по зубам…. Что нам мешает тоже устроить засаду? Заманим, проломим строй в нескольких местах. Глядишь, и побегут твои хваленые легионеры.

– Нет, не побегут, – веспиец даже привстал от возмущения. – Веспийская армия никогда не бежит, это факт общеизвестный. Или тебе напомнить о битве при Парвусе? Молчишь? То-то же. А ведь это было еще за несколько веков до введения Гнеем Корнелием децимации.

– Чего введения? – вопросительно протянул Артем.

– Децимации, – удивленно посмотрел на юношу Антоний. Однако вспомнив, что его друг – пришелец из дальних краев, пояснил. – В случае дезертирства, потери штандарта или бунта, смерть ждет каждого десятого легионера в когорте. Причем не важно, виновен он лично или нет. Кидается жребий и тот, на кого он укажет, будет попросту забит камнями и палками своими же девятью товарищами.

– Жесть, – молодой человек вздрогнул, представив эту картину.

– Поэтому и говорю, что нам ни в коем случае нельзя пересекаться с регулярной армией. Сожрут и не заметят.

– Да, ситуёвина, итить-колотить, – Артем растерянно почесал затылок. – Куда ж нам теперь податься-то? Ума не приложу.

– Честно говоря, и сам не знаю, – Гай мрачно сложил мускулистые руки на груди. – Клянусь Уриком, не так я представлял свое возвращение!

– А ты уже вообразил, – Бартук в свою очередь не упустил возможности уколоть веспийца, – что стоит только кликнуть клич и сенат в полном составе дружно бросится целовать твою распрекрасную, «императорскую» задницу? Или рассчитывал, что Гней Великий убоявшись кучки беглых рабов, сдастся тебе без боя? Да он, скорее всего даже не вспоминает о нашем существовании. Мы для великой империи не больше, чем комары на теле крастера. Жужжать жужжим, а навредить не можем.

– Да, – неожиданно для всех, сорвавшись, воскликнул Антоний, – именно так я и думал! Хрен с ними с сенаторами, они во все времена были трусливыми, продажными тварями, но я был уверен, что уж командующие восточных легионов меня точно поддержат! Не может быть, чтобы Тирус и Ларий забыли подробности наших совместных походов на границе с Арторией. Были моменты, когда умелые действия моей когорты, определяли исход сражения. Причем такое случалось не раз и не два.

– Понимаю, – Артем успокаивающе положил ладонь на плечо друга. – Тяжело, когда предают те, с кем в дальних походах не один пуд соли съели. Только вот Бартук, как ни крути,а в чем-то прав. В пределах империи мы остаемся в относительной безопасности до тех самых пор, пока Корнелий не будет вынужден лично обратить на происходящее внимания. Мое мнение таково: надо тикать отсюда, и чем быстрее, тем лучше. А войско, при желании, и за пределами империи сколотить можно.

– Да согласен я, согласен, – устало отмахнулся Антоний. – Вот только куда тикать? Нас слишком мало, для ведения полноценной войны, но, в то же время, слишком много, чтобы без следа раствориться на землях соседей. Те же арлинги и раньше не особо жаловали сбежавших гладиаторов, а теперь, сцепившись с гномами не на жизнь, а насмерть, и вовсе чужаков на порог не пустят. Иберия – тоже не вариант. Кормак нас выдаст империи и глазом не моргнёт. Про Арторию я вообще молчу. За десяток золотых обратно в лудус на арканах притащат.

– Скажешь тоже, за десяток, – издевательски ухмыльнулся Арторианин. – За десяток они тебя на месте поджарят, а вот за несколько сотен могут твою императорскую шкурку и до Веспа сохранить.

– Можно я скажу, Арт? – внезапно подал голос седоволосый гном, доселе безмолвно взиравший на общую перепалку. Освобожденный вместе с остальными рабами из лудуса Мария Целсия, бывший начальник иберийской королевской стражи, впервые принял участие в прениях.

– Конечно, Дрофан, – кивнул Артем, – говори, не стесняйся.

– Я вот что думаю. Нам нужно сперва разыскать Ошгана Полбочки.

– Это еще зачем? – подозрительно сощурился верзила Каспий. – Сдается мне Неспящий, что ты хочешь нашими руками решить какую-то свою, личную проблемку! Да кто такой вообще тебе этот Ошган? Родич что ли? Нет? Тогда какого хрена ты долдонишь о нем на каждом шагу? Который день только и слышно от тебя: «Ошган то, Ошган сё, давайте сперва найдем Ошгана…» достало уже, честное слово.

– Помолчи Каспий, – юноша поспешил осадить не в меру разошедшегося соратника. – Имей ввиду, в первую очередь, Ошган – МОЙ хороший друг, который к слову до сих пор является предводителем одного из самых уважаемых кланов в Иберии. Благодаря еженощным трансляциям Гуамоко, я даже могу в общих чертах предположить, где он сейчас находится. И, – Артем загадочно улыбнулся, – не только он. Ладно. Я в принципе понял, к чему ты клонишь, – снова обратился он к гному, – но все равно, продолжай.