Старик Хеджер стоял посреди тускло освещённого помещения. Он неспешно пел поминальную песню, периодически вскидывая руки вверх. Глаза его закрыты, но было заметно, как они судорожно вращаются под опущенными веками. Морщинистое лицо выражало глубокую печаль. Его длинный кафтан, подпоясан красной тканью, украшенной круглыми металлическими подвесками и погремушками. Широкие штаны заправлены в растоптанные ботинки, обрамлённые рысьей шкурой. Голову покрывала шапка с ветвистыми железными рогами. Из-под неё на плечи неряшливо падали серые волосы. После нескольких куплетов Хеджер взял в правую руку деревянный посох. Теперь его пение сопровождалось чуть слышным постукиванием посоха по земляному полу. Рядом со стариком на медвежьих шкурах лежало мёртвое тело шамана. Его проводили в последний путь. Белую от седины голову умершего украшал ритуальный убор из древесных стружек. Остальное одеяние – то же, что и при жизни: поверх изношенного кафтана находился нагрудник с изображением человеческих костей и внутренних органов, рукавицы с орнаментом змей и лягушек, пояс увешен большими металлическими дисками, а на ногах сапоги из сыромятной кожи с лисьим мехом.

Вокруг этого действа расположились жители селения. Они молча слушали поминальную песню старика, опустив глаза. Ещё несколько дней назад Хеджер был всего лишь учеником отца-шамана. Теперь он прощался с ним. Старый шаман перед смертью нарёк своего старшего сына новым хранителем здешних мест. Он прожил долгую и достойную жизнь. Бытовало мнение, что ему было не меньше ста пятидесяти лет. Старый шаман умел общаться с духами и знал имя каждого из них. Он охранял эти земли от врагов и демонов, исцелял людей с окрестных поселений от разных недугов и болезней.

После окончания поминальной песни четверо мужчин подняли мёртвое тело и переложили его в гроб, вырубленный из цельного ствола лиственницы. Сверху уложили посох и маленькие ритуальные фигурки сэвэны с изображением духов. Потом гроб вынесли на улицу. Там уже ожидали остальные жители деревни. Кто-то, чтобы проститься с мудрым шаманом, прибыл сюда из других селений. Гроб пронесли через толпу и водрузили на низкие сани, запряжённые лошадьми.

На улице стояла пасмурная зимняя погода. Повозка неспешно двинулась в сторону леса. Тишину нарушало лишь тихое поскрипывание снега. Сын-шаман сидел подле тела отца. Скромная похоронная процессия медленно углублялась в вековой лес. Людям казалось, будто здесь всё замерло в ожидании чего-то недоброго. Это и не мудрено, ведь они приближались к знаменитому у дючеров¹ шаманскому кладбищу. Без одобрения древних духов простому смертному путь сюда закрыт. В противном случае незваного гостя ждала смерть, а на его семью ложилось страшное проклятие.

Кладбище находилось на окраине лиственничного леса рядом с озером. Чуть не доезжая места, процессия остановилась. Хеджер вышел вперёд и обратился к здешним духам. Он периодически то поднимал, то опускал свой посох. Через какое-то время старик обернулся к людям и, взмахом руки, приказал им двигаться за ним.

Наконец, они прибыли на нужно место. На земле посреди четырёх больших деревьев с прошлого вечера тлели угли, прогревая замёрзшую землю. Однако хоронить шамана собирались не в земле, а на деревьях. Таков древний обычай. Специально за день до похорон, под руководством Хеджера, мужчины соединили перекладинами четыре дерева на высоте около двух метров. Прогретая земля нужна была для того, чтобы вбить в неё толстые деревянные шесты, которые будут подпирать похоронный лабаз² с телом усопшего.

Гроб закрыли крышкой и погрузили в специальный короб. Затем с помощью верёвок его подняли и закрепили на высоте. Над ним, прямо на лиственнице, подвесили бубен, принадлежавший покойному шаману. Потом подпёрли лабаз несколькими шестами, обмазав их свежей кровью убитого оленя. На вершинах красовались вырезанные изображения лесных птиц. Под лабазом на земле укладывались заранее изготовленные из высушенного дерева головы. Это были лики лебедей, волков, медведей и человека – всех тех, кто будет охранять покой умершего шамана. Деревянные головы смотрели строго на запад. Когда все приготовления завершились, Хеджер ещё раз исполнил поминальную песню, постукивая колотушкой по бубну. Обряд завершился.

Теперь люди неспешно возвращались домой. Погода портилась. Поднималась метель. По поверью, пока душа шамана семь дней облетает все места, где он бывал при жизни, на улице царит настоящая буря. Так и случилось.

Через белоснежную гладь медленно пробирался отряд казаков из пятнадцати человек. Жгучий ветер гнал в лицо колючий снег. Метель держалась неделю. Основной отряд во главе с походным атаманом ушёл далеко вперёд, а эта группа отставала на пять дней.

Манимые в земли Приамурья слухами о разнообразных богатствах и плодородных землях, первопроходцы вышли из Якутска полгода назад. Однако с местными народами не всегда удавалось найти общий язык. После того, как по приказу предводителя экспедиции было разграблено небольшое даурское³ селение, аборигены решили отомстить иноземцам. Они отправили своих лучших охотников в погоню за чужаками. Данила Белов, вместе со своими казаками, отвел их по ложному следу и устроил засаду к северо-западу отсюда. Там всех преследователей и перебили. Но в метель трудно было проследить путь основного отряда, поэтому казаки заплутали. Попытки отыскать зарубки на деревьях, которые должны были оставлять их товарищи, не увенчались успехом.

Теперь они отчаянно пробирались вперёд, пытаясь найти хоть какое-нибудь поселение. Провизия, состоящая из крупы и сушёного мяса, закончилась. Чтобы не умереть с голоду они забили оленя, которого увели при грабеже даурской деревни. От мороза и обжигающего ветра их лица посинели. Головы покрывали большие меховые шапки малахаи с широкими наушниками. Поверх длинных кафтанов из толстого сукна, блестели металлические пластины доспехов – куяков. На поясах болтались сабли. По три человека вручную тянули трое нарт⁴