Влада Владимировна Мишина
Скрижаль Исет
Последний суд

Пролог

В пятнадцатом сепате Та-Кемет – Унуте – царил покой.

Большую часть жителей составляли учёные, писари, жрецы и иные ищущие знаний смертные. Они не чувствовали никаких изменений мира, окунувшись в собственные великие думы. Ремесленники и земледельцы, обеспечивающие жизнь сепату, тоже не тратили время на обращение к интуиции – они продолжали трудиться, не зная, что привычному существованию вот-вот придёт конец.

Но не все в Унуте были слепы. И земную обитель Тота наполняла звенящая тишина, в которой так отчётливо ощущалась тревога.

– Почему ты остановился? – верный сфинкс сошёл со своего места, по-кошачьи кладя голову на стол бога.

Перед Тотом лежал новый папирус, пока ещё чистый.

– Мы подходим к тёмной части той нити, что я избрал.

– Так опиши другую.

– Поздно. Папирусы исписаны. Быть может, в ином мире, в иных нитях они тоже уже существуют. Возможно, их держат в руках, читают, ждут.

Бог упёрся лбом в сцепленные руки.

«Зря он избрал такой юный облик, – думал сфинкс. – Когда он мучится от собственных деяний, то выглядит совсем мальчишкой. Не Трижды Великим уж точно…»

– Я хочу увидеть её, – прошептал Тот, зажмурившись. – Она всегда помогает мне вспомнить, почему всё происходит так, как должно.

– Перенесись в Дуат. Думаю, она не будет против ненадолго оставить без присмотра весы и поговорить с супругом.

Сфинкс знал Тота уже целую вечность. Он видел его задумчивым, печальным, встревоженным, даже капризным, но никогда – злым. А сейчас бог мудрости с нескрываемой яростью ударил кулаком по столу, раскалывая его пополам.

Цветные искры силы окутали помещение. Они исчезли столь же внезапно, как появились, но сфинкс успел ощутить их жар.

– Что ты творишь?! – он отшатнулся, готовый выпрыгнуть обратно в коридор.

Бог встал из-за ставшего бесполезным стола и отвернулся, скрывая лицо от сфинкса.

– Я буду делать то, что должен. Я знал, как всё будет с самого начала. Все нити вели к этому, – его отрывистые, полные горечи слова звучали глухо. – История аментет, что обрела чувства, истории богов, моя история… Всё это важно. Они могут окончиться сотнями разных исходов, влияя на весь мир. Но…

Трижды Великий замолчал.

– Но – что?.. – не выдержал сфинкс.

– Есть в этих нитях то, что неизбежно.

Страж Тота не был особенно чутким существом, но он слишком хорошо знал ту боль, что звучала в словах бога.

– Неужели с Маат что-то случится? – с затаённым страхом спросил он.

– Нет, – солгал Тот.

Он давно смирился с теми знаниями, что были ему даны. Давно перестал вглядываться в варианты собственного будущего. Но Маат… Богиня была для него исключением во всём.

«Я ведь обещал себе быть с ней то время, что нам отмерено, – думал Тот, отряхивая от щепок папирус, на котором ему предстояло писать. – Просто мне всегда казалось, что этого времени будет больше».

Сфинкс всё-таки решился задать последний вопрос, прежде чем оставить Трижды Великого наедине с его бременем:

– Вы с ней ещё увидитесь?

– Да, – кивнул Тот. – Один раз.

Улыбнувшись, слишком ровно и спокойно, он добавил:

– Аментет в Дуате. Пора записать следующий шаг её истории.

«А кто запишет твою, владыка Тот?» – думал сфинкс, вновь застывая статуей у входа в покои бога.

Четвёртый папирус
Дыхание судьбы

Я думала, что ненавижу песок,

Но он преподнёс мне ценный урок.

Глава I
Дуат

Её тело было его упрёком —

Его личная вечная рваная рана.

И во сне самом душно-глубоком

Его дикая ярость была песчана.

ТА-ДЕШРЕТ. ДВОРЕЦ СЕЛКЕТ

Богиням не пристало испытывать страх. Но Бастет сковывал леденящий ужас. Её руки и ноги были оплетены алыми цепями.

«Я не чувствую силы… – думала она, с трудом открывая глаза. – Почему мне больно?!»

Попытавшись пошевелиться, она поняла, что конечности онемели, и теперь их начинали пронизывать резкие уколы боли. Словно богиня была простой смертной.

– Доброе утро, радость, – глубокий женский голос проник через звон, всё ещё раздающийся в ушах Бастет.

Она окинула взглядом место, где оказалась.

То был огромный пустынный зал, пол которого покрывали песчаные барханы, то и дело меняющие своё расположение под порывами горячего ветра. Полуразрушенные ступени – единственное, что не заметал песок – вели к чёрному трону, собранному из сотен скорпионов. Взглянув на него, Бастет прикрыла глаза – их ослепила желтая вспышка света, исторгнувшаяся из бесконечно высокого разлома в стене за троном.

Этот разлом вибрировал силой. В нём виднелись исполинские силуэты таких странных форм, что даже богиня за всю свою вечность не видела ничего подобного.

Не обращая внимания на ужас, искрививший лицо Бастет, ей с трона спокойно улыбалась высокая темноволосая женщина.

– Так и будем молчать?

Наконец пленнице удалось сфокусировать на ней взгляд.

– Селкет… Почему? – богиня попыталась встать, разорвать алые путы, но смогла лишь остаться на коленях.

Над залом пронёсся мягкий женский смех. Он шелестел, как песок, скользящий по полу.

– Прости меня, прелестная радость. Я не хотела, чтобы наша новая встреча происходила именно так.

Бастет чувствовала жжение в глазах. Богине радости нельзя было плакать от горя. Но как сдержаться, если позади остался целый сепат, так жестоко разрушенный в день светлого праздника? Как не горевать, если в памяти так свежи были крики людей, которых богиня клялась защищать?

Нет… Она не могла не плакать. Слишком жестоко расправились чудища Та-Дешрет с полным радости и удовольствий сепатом.

– Зачем ты это сделала?! Почему ты разрушила Бат? – закричала богиня.

– Это было необходимо, – ответ был спокойным, почти ленивым.

– Осирис! Царь наш! – Бастет воззвала к единственному, кто, по её мнению, мог прийти на помощь.

Крик сотряс стены зала, не выходя за их пределы ни божественным посланием, ни даже простой молитвой. Больше она ничего не могла сделать.

Селкет наблюдала за ней со спокойной отстраненностью. о

– Не терзай себя, радость. Лучше скажи, тебе больно?

Бастет зарычала, как львица, смотрящая на убийцу своих детей и не способная отомстить.

– Отвечай, – повторила Селкет, и её глаза засветились ржаво-красным цветом. – Почему тебе больно?

Цепи сдавили пленённую богиню, вырывая из её горла новый яростный крик:

– Ты убила их!

– Да… – губы богини скорпионов растянулись в улыбке. – Боль потери – это хорошо. С ней ты должна меня понять.

Селкет кивнула, словно соглашаясь со своими мыслями.

– Подаришь мне радость? – она подалась вперёд.

Бастет инстинктивно отшатнулась, чувствуя, как цепи натянулись вновь.

Но Селкет не поднялась с трона. Она замерла, снова скрываясь за светом своей силы.

– Рано. Ты нужен мне там…

«Она говорит не со мной», – поняла Бастет, видя, как за ржаво-красным сиянием закатились глаза богини.

– Найди её, – приказала Селкет незримому собеседнику. – Да… В пасть стражей. В небытие.

Магия погасла, и мрачная богиня вновь улыбнулась. Эта улыбка не касалась её глаз, оставаясь лишь неестественным изгибом на губах.

– А теперь, радость, я расскажу тебе кое-что. И дам выбор: принять меня или кануть туда, откуда даже боги не возвращаются.

– После того, что ты сделала, я никогда тебя не приму! – выплюнула Бастет.

– В отличие от Царя, которого ты так яростно пыталась призвать, я предпочитаю давать выбор. Поэтому – воля твоя. Не примешь, так принимай тьму.

Новый крик богини радости отразился от стен песчаного зала. То был крик боли и отчаяния. А вторил ему глубокий шелестящий смех – то ли из горла Селкет, то ли из разлома за её спиной.

ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА

Атсу бежал навстречу Ифе, как жаждущий к оазису в пустыне.

Он ни на мгновение не позволял себе усомниться в том, что она пережила нападение чудовищ на Бат, и его вера была вознаграждена. Девушка стояла у арки, оплетённой зеленью, – тайного выхода из сепата. Она улыбалась, глядя на вора и грешного бога, бегущих к ней.

Атсу ощутил короткий толчок в бок от Сета, но даже не обратил на него внимания, спеша обнять аментет, спеша почувствовать, что она действительно жива. Однако грешный бог опередил его.

Сет обнял Ифе… странно. Это больше походило на резкий толчок, чем объятия.

На мгновение Атсу отвлёкся – в конце запылённой пустынной улицы послышался крик Кейфла:

– Ифе! Атсу!

Каратель и принц тоже приближались. Как и вор, они видели Сета, упавшего на колени с телом в руках.

«Что?..» Атсу заметил рукоять своего кинжала. Коснулся перевязи на поясе, запоздало понимая, что раз он торчал под рёбрами Ифе, то там его быть не могло. «Нет… Этого не может быть».

Кейфл подбежал к нему первым.

– Живые! Слава хека… – принц замер.

Он был умным юношей. Слишком умным. И тренированный ум не дал ему шанса постепенно осознать увиденное, лишь сразу убил истиной.

– Ифе.

«Моя Ифе…» – руки Кейфла пробрала дрожь.

К этому моменту Атсу тоже понял, что произошло. Он позволил себе осознать, что Сет только что убил Ифе.

– Нет! – крик вора мог приманить чудищ, но ему было всё равно.

«Сейчас они кинутся на меня, – Сет поднял взгляд на Атсу и Кейфла. – Но времени на это нет».

Грешный бог посмотрел туда, где ещё недавно стояла воительница. Конечно, там больше никого не было. Только мелкие завихрения песка. Зато Сет вновь ощущал свою силу, покинувшую его в зале дворца Бастет.

– ПРЕДАТЕЛЬ! – с надрывом кричал Кейфл.

– Убью! – обещал Атсу.

Ни вор, ни принц не успели сделать даже шага в сторону Сета – бог ухмыльнулся наигранно и горько. Он слышал такие крики уже не раз.

– Вы же знали, кто я, – хрипло сказал он.

Алый всплеск его силы окутал Атсу и Кейфла, заставляя их замереть.

И Сет быстро обратился к Анубису.

– Подойди.

– Подлость, достойная тебя, Сетх, – на лице Карателя возникла шакалья маска – к нему тоже вернулись силы.

– Подойди сюда! – зарычал Сет, встретившись взглядом с сияющими зелёным глазами.

Анубис шагнул ближе. Он посмотрел на тело девушки, лежащее на коленях грешного бога.

«Я ведь хотел, чтобы она отправилась в Дуат. Там её ждёт небытие», – думал он, скользя взглядом по приоткрытым губам смертной.

Бог неслучайно призвал маску на своё лицо, ведь эмоции, что на нём сменялись, не должны были терзать Карателя, видящего смерть грешницы.

И всё же они странным образом терзали его.

– Я убью тебя, Сет, – спокойное обещание Анубиса было таким же привычным грешному богу, как крики ненависти смертных.

– Ты покровитель погребальных ритуалов, – тихо сказал Сет.

– Если собираешься оправдаться новой лживой речью, то не стоит.

Пропустив издёвку племянника мимо ушей, Сет продолжал:

– Свяжи её в моменте смерти. Оставь часть души здесь.

– Ты бредишь, убийца.

– Сделай, как говорю! Иначе весь мир во главе с Дуатом станет таким, как этот город сегодня!

«О чём он говорит? – не понимал Анубис. – Неужели думает, что я всё ещё готов по первому требованию делать так, как он хочет? Эти времена давно прошли».

В последний раз, когда Каратель послушался дядю, всё закончилось слишком трагично.

ДУАТ. ЗАЛ СУДИЛИЩА. ВЕЧНОСТЬ НАЗАД

– Сегодня нас ожидает славный праздник! – Сет сидел на троне Осириса, театрально закинув на него ноги.

Анубис, с ухмылкой смотрящий на него, рассмеялся.

– Если отец увидит тебя в таком положении на его месте, праздник превратится в казнь.

По лицу Сета скользнула мрачная тень, но она сразу сменилась улыбкой.

– Не волнуйся, Инпу, даже если меня казнят, я всегда буду рядом с тобой.

– Звучит страшно, – притворно ужаснулся Анубис.

Боги рассмеялись, и Сет, наконец, поднялся с трона.

– Будешь сегодня вкушать вино смертных? Нефтида обещала принести – в одном из сепатов ей оставили прекрасные подношения.

– На праздник явится отец с Царицей. Я буду их щитом. А щиты не развлекаются с вином, – покачал головой Каратель.

– Мой праведный Инпу, я никогда не слышал, чтобы мой брат заставлял тебя отрекаться от радостей существования.

– Ты же знаешь, что это мой выбор. И он касается лишь тех случаев, когда я нахожусь рядом с Царём.

– Знаю, – Сет подошёл к Анубису, хлопая его по плечу. – Сегодня на празднике ты должен развлечься, а за Осирисом я помогу присмотреть. Порадуй себя. Считай это приказом.

– Хорошие у тебя приказы, – ухмыльнулся Каратель.

– Я старше – мне можно.

– Сетх, ты говоришь, как смертный. Разве хоть кто-то из нас кичится возрастом?

– Мне нравится вести себя, как люди. Это добавляет индивидуальности в нашем бесконечно древнем и скучном кружке бессмертных.

– С этим не поспоришь, – согласился Анубис. – Ты же знаешь, что я всегда делаю, как ты просишь. Так и быть, доверю сегодня и жизнь Царя.

Сет ответил не сразу, но молчание было слишком кратким, чтобы Каратель заподозрил странность. Он не мог видеть будущее. И не знал, что доверяет жизнь Осириса тому, кто убьёт его в тот же день.

Справившись с мгновением сомнения, Сет снова надел беспечную маску.

– Правильно, Инпу. В жизни есть не только служение.

ДУАТ. ДВОРЕЦ ЦАРЯ И ЦАРИЦЫ БОГОВ

Вскоре боги собрались на пир в обители Осириса и Исиды. Обещанное вино в золотых кубках уже веселило бессмертных.

На таких сборищах Анубис чувствовал себя почти человеком, почти обычным. Это было невероятное чувство.

Сидя по правую руку от отца, он с лёгкой улыбкой осматривал богов. Сета видно не было, но Каратель помнил, что тот обещал присмотреть за Царём, и потому, в ожидании дяди, не отказывал себе ни в хмельных напитках, ни в угощениях.

Всё шло так, как и должно было – залу наполняли радостные голоса, музыка. Все собравшиеся радостно приветствовали наконец вошедшего через исполинские двери Сета.

Он пришёл с даром.

Осириса позабавил ехидный подарок брата – бессмертному богу преподнесли золотой саркофаг.

– Какое чудное напоминание о бессмертии! – воскликнул Царь Богов, похлопывая Сета по плечу. – Твоё озорство продолжает приносить радость.

– Опробуешь ложе? – ухмыльнулся Сет.

– Можно-можно, – улыбнулся Осирис. – Коль не дано мне окончить жизнь в саркофаге, как смертному, то примерить его будет хорошей иронией.

Боги веселились. Анубис тоже смеялся.

Позже он уже не мог вспомнить, что именно делал в тот миг, когда веселье оборвалось. Когда саркофаг захлопнулся, замуровывая его отца.

Наверное, он продолжал смеяться, думая, что это ещё одна шутка его дяди. Наверное, вино смертных всё-таки имело власть над божественным телом. А может, Сет что-то сделал с вином, которое подавали на том пиру.

То был последний раз, когда Анубис послушался дядю. Последний раз, когда он поверил грешному богу.

А после Осирис был убит. И никто из богов, потерявших бдительность, не смог остановить Сета.

ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА

«Я не совершу старых ошибок», – убеждал себя Анубис, в очередной раз преданный дядей.

– Инпу, прошу тебя! Останови её на грани! – умолял Сет.

Казалось, Каратель уже принял решение. Грешный бог был перед ним. Месть могла, наконец, свершиться. И всё же он продолжал смотреть на тело грешной аментет.

«Ифе, – имя появилось в его мыслях, вновь заставляя сомневаться. – Я принял решение… Принял!»

В этот момент Анубис с удивлением понял, что научился врать. По крайней мере, самому себе.

ДУАТ. ПЕРВЫЕ ВРАТА

«Бежать!»

Шипение за спиной приближалось. Ей нужно было бежать быстрее.

Ифе не помнила ничего о своей прошлой встрече со стражами врат Дуата, не знала, гнались ли они за ней после первой смерти, или тогда она не была их целью. Не была грешной душой.

Одно девушка знала наверняка – сейчас человекоподобный змей, своим размером превосходящий все строения, что она видела в Та-Кемет, приближался к ней.

– Грешная душа, остановись, – его голос окутывал аментет, вселял в её душу чистый страх.

Ифе продолжала бежать, понимая, что от бога, охранявшего первые врата, ей всё равно не скрыться.

– Прими свою участь достойно, та, что предала Царя.

«Нет! Нет-нет-нет… Я не хочу в небытие! – она уже почувствовала вкус жизни, и снова умирать было больно, ненавистно. – Надо попытаться скрыться!»

Ифе искала взглядом хоть какой-то шанс на спасение, но её окружала лишь мрачная пустошь с постоянно изменяющимися насыпями блёклого голубоватого песка.

– Я чувствую запах греха. Ты думаеш-ш-шь обмануть меня? Не выйдет.

Едва не упав в песчаную яму, Ифе почувствовала хлесткий удар по бокам.

«Крылья! У меня же есть крылья!» – как быстро она успела отвыкнуть от их присутствия на руках! Но сейчас они могли избавить её от небытия.

«Мне нужна стена между мной и стражем!» – девушка сосредоточилась на этой мысли, представила нерушимую стену до мельчайших деталей. Она делала так не раз, исполняя желания маа-херу на Полях Иалу. Но сейчас всё было иначе, и крылья не налились силой, не засветились, создавая то, что представляла аментет.

– Что такое, грешная душа? Сила, дарованная Царём, больше не в твоей власти? – страж Змей издал шипение, которое кто-то с более извращённым разумом, чем у Ифе, наверное, мог бы назвать смехом.

«Но ведь крылья всё ещё на моих руках, значит я – аментет? Почему я не могу создавать?!» Её ноги уже не выдерживали бега. Ифе со стоном, больше походившим на рыдание, упала.

Её ладони холодил ненавистный песок. Он был таким же, как в гробнице Города Столбов, где она когда-то вновь пришла в мир смертных. Таким же, как в самом первом видении, – несущим смерть.

«Глупые мысли, – поняла Ифе, отстранённо прислушиваясь к приближению своей кары. – Я уже мертва. Дальше только пустота».

– Правильно, греш-ш-шная душа, – прошипел Змей, видя, что добыча больше не пытается сбежать. – Пришло время принять свою судьбу.

Ифе не хватило смелости повернуться и взглянуть на бога, но она чувствовала, как при каждом его движении песок под её ладонями содрогался. «Ещё один бархан, и всё закончится». Девушка закрыла глаза, не в силах даже закричать от страха.

Удар, короткий и точный, отозвался болью в затылке. Аментет вздрогнула, почти сразу теряя сознание. Но за миг до погружения во тьму успела испытать истинное разочарование: «Боги отправляют души в небытие так? Бьют по голове, как разбойники в трущобах сепатов?..»

Найти ответ на эти вопросы Ифе не успела.

А над пустыней Дуата пред первыми вратами раздалось яростное шипение Стража-Змея, упустившего свою добычу.

– Не скроеш-ш-шься… Не от меня…