Рассказы людей, которым никто не поверил

Когда мне было лет тринадцать, я каждый месяц покупал журнал, который можно назвать литературным. В нём публиковали рассказы известных и не очень писателей в жанре ужасов и триллеров, а также письма читателей журнала. Скорее всего, большинство этих писем были составлены работниками редакции. Не получали же они по двадцать писем каждый месяц. А если и получали, то сколько из них годились для печати?

Даже ребёнком я всё это понимал, но истории без художественных оборотов, истории, рассказанные так, будто всё это случилось на самом деле, были для меня чем-то особенным. И не важно, выдумки это или нет. Хотя случалось, что я и верил.

Слово «крипипаста» я узнал, когда опубликовал свою первую историю в интернете. Городские легенды, жуткие истории, интернет-фольклор. По-моему, это очень интересный жанр.

Мне понравилось, что многим читателям не важно, выдумал ли ты эту историю или же она произошла с тобой на самом деле. Хотя несколько раз меня упрекали в комментариях, что я ввожу людей в заблуждение, выдумывая одну историю за другой. Поэтому в каждую новой истории я стал указывать имена героев, намекая, что рассказчик вовсе не я.

Так за несколько лет и родился цикл моих историй, который в этом сборнике называется «Рассказы людей, которым никто не поверил».

Я старался создавать нечто среднее между художественной литературой и «историями из жизни». И всегда оставлял читателю свободу выбора, чтобы все события можно было рассматривать и с мистической точки зрения, и объяснить рационально.

Бывало меня спрашивали: «А это правда?». Были и те, кто не спрашивали, а сразу начинали мне объяснять, что на самом деле произошло в той или иной истории.

Вас интересует: верю ли я в мультивселенную, призраков, инопланетян, ведьм или хотя бы во что-нибудь? Честно говоря, нет. Не верю. Хотел бы верить, да не могу. И не потому, что ни с чем таким никогда не сталкивался. У меня тоже есть пара случаев на памяти.

Как вам история о мёртвых лебедях?

Было мне пять лет. Мы с мамой и двумя сёстрами приехали в гости к бабушке. Не представляйте себе домик в глухой деревушке. Моя бабушка жила в квартире в другой части моего города… Когда пришло время спать, нас – троих детей – положили на одну кровать. Мама легла на другую. Я проснулся глубокой ночью, и стало мне как-то неуютно. Решил, что лучше будет лечь с мамой. Сел, свесил ноги с кровати и увидел, что на полу валяются белые птицы. Так и светились в темноте. Они лежали неподвижно, раскинув крылья и вытянув длинные шеи. Этих птиц я и назвал «мёртвыми лебедями». В полусне я побрёл к маминой кровати, перешагивая через птиц. Было страшно наступить. Утром я рассказал маме, что ночью на полу валялись мёртвые птицы. Что мне сказали на это взрослые догадаться не нетрудно: «Всё это тебе только приснилось, деточка». Вот только моя старшая сестра тоже проснулась, когда я решил уйти к маме, и она тоже видела на полу мёртвых птиц. Добавляла, что всюду были их перья.

Только кто станет верить детским страшилкам? Я бы не верил.

Хотя и у моей бабушки была своя история про домового. Жила она в молодости в заброшенном бараке… В детстве я не знал, что такое барак, поэтому до сих пор это слово вызывает у меня какие-то неприятные чувства, будто это какое-то мрачное место, где обязательно водится какая-нибудь чертовщина… Так вот, каждую ночь моя молодая бабушка слышала шум воды, будто течёт с потолка. Но утром оказывалось, что воды на полу нет, что дождя не было, да и крыша целая – не течёт.

А однажды ночью на неё накинулся кто-то тёмный, лохматый и невероятно тяжёлый. Существо придавило бабушку к кровати так, что она не могла пошевелиться. Руки, ноги, шея – ничего не двигалось. Вне себя от ужаса бабушка нашла в себе силы освободить руку и перекрестила существо. Всё тут же исчезло!

Утром бабушка собрала вещи и бегом оттуда. Приехала к брату в город, сказала: «Буду у тебя на полу перед дверью спать, только прими. Туда я больше не вернусь». Не выгнал её брат, поверил в историю про домового.

Сейчас бы в комментариях под этой историей написали: «Просто сонный паралич и игра воображения».

Моя бабушка знала ещё много страшилок, которыми пугала нас. Вот пишу и вспоминаю историю про ведьму. Пришла к деревенскому мужику бабка, про которую все говорили, будто она ведьма. Села на лавку и сидит, разговаривает с мужиком. А он решил её проверить: взял навесной замок, закрыл его на ключ и бросил в печку. Бабка сидит, сидит и всё не уходит, будто к лавке приросла. Уже и вечер наступил. Мужик спрашивает: «Что ты всё сидишь? У тебя, наверное, дома дела». А бабка ему говорит шепотом: «Вынь замок-то из печки». Мужик, будто удивившись: «Зачем?». Старуха жалобно так: «Ну, вынь замок, пожалуйста!». Мужик достал замок из печки – бабка молча встала и ушла.

Или вот ещё: шёл молодой парень по лесу, видит чёрный козлёнок бегает. Похоже, ничейный. Решил парень взять его себе. Взвалил на плечи и понёс домой. Тащит, тащит, и тут животное грубым мужским басом с козлиным блеянием спрашивает: «Куда ты меня несёшь?».

Ух и страшно было в детстве!

Бабушка рассказывала про одну женщину, которая спит ночью только при свете, потому что как только она гасит свет в комнате, появляется её покойная мать и говорит не переставая: «Пойдём гулять! Пойдём в огород! Пойдём родственников навестим!».

Бабушка и сама во все эти истории верила. Много у неё их было.

Я бы и сам вспоминал и рассказывал, если бы верил. Вот случилось со мной такое: был я подростком. Мы с другом в каникулы гуляли допоздна. Темнело. Мы шли по пустой дороге рядом с липовой аллеей. Шли, разговаривали о чём-то. И я вижу боковым зрением, как с аллеи мне на встречу выдвигается тёмная человеческая фигура. В сумерках она казалась чёрной, как тень. Я не обращал внимания – идёт себе и идёт. Но сумеречный человек так резко приблизился, и я почувствовал, что сейчас мы столкнёмся. Я был уверен, что кто-то врезался в меня, но ничего не почувствовал, будто человек прошёл сквозь меня.

Я вздрогнул, резко остановился и ухнул от страха. Мой друг посмотрел на меня с удивлением: «Ты чего?». Я оглянулся назад – там никого не было, пустая улица. Я спросил друга, видел ли он человека, друг ответил, что никого не видел. Я рассказал другу, что произошло.

«Показалось, – успокоил он, а потом добавил без усмешки. – А может быть это приходили за тобой?».

Что я сам об этом думаю? Показалось. Мало ли чего может померещиться в темноте? Не могу серьёзно относиться к таким случаям. Так устроен мой мозг: рассказы о мистическом и таинственном – это просто увлекательные истории. Но от этого интереса к ним у меня не убавляется. Бывает, что и жутковато становится.

В этот сборник я не стал включать рассказы «Правда о том, что случилось с мисс Гранде» и «Серебристый цилиндр». Оба этих рассказа мне нравятся, но они не туда и не сюда. Ещё не стал включать «Предсмертное свидание», о котором вы вряд ли что-то слышали, и «Таинственный голос». Они хоть и вписываются в цикл, но их я считаю неудачными. Уж скорее это была проба пера. Тренировка. Если вам будет интересно, то их можно найти – по интернету они тоже хорошо расходились.

Специально для этого сборника написал рассказы «Вторжение чёрных шаров» и «Призрак динозавра». Включил не слишком популярную историю «Когда снится мёртвый» – её мне очень давно рассказывал друг, говорил, что это случилось с его родственницей.

Приятного вам прочтения.

Дух радиоэфира

Теперь я и не знаю, что лучше: никогда бы этот голос не слышать или чтобы всё было как было. Странности в моей жизни начались с того, что по радио заиграла песня «Есть люди, как на волнах гребешки». Не пытайтесь вспомнить, вы такую песню не знаете. Её знаю только я и знал друг моего детства Женя. Он сам эту песню сочинил. И если бы она не заиграла тогда, то случилась бы трагедия. Ведь я чуть не сбил человека…

Это случилось в середине лета. Я возвращался домой поздно. Свернул с Дмитровского шоссе на дорогу, которая ведёт по лесистой местности мимо пионерлагеря «Космонавт». Там ни одного фонаря, но так до моего дома было короче. Дорога эта прямая, длинная, и асфальт на ней удивительно ровный. Если ехать днём, то надо быть внимательным – всюду бегуны и велосипедисты. Но тогда был час поздний – ближе к полуночи.

Ехал я уставший, расслабленный, смотрел вперёд на пустую, всюду одинаковую дорогу, и ведущий по радио говорил так неторопливо, убаюкивающе. И играли одна за одной спокойные песни… Я не знал, что за рулём в самом деле можно уснуть. Думал «спать за рулём» – это так говорят про невнимательных водителей.

Но я похоже уснул взаправду. На десять секунд или на пятнадцать. И в эти несколько мгновений я отчётливо услышал «Юрка, не спи!», а потом заиграла давно забытая гитарная мелодия и высокий подростковый голос запел:

Есть люди, как на волнах гребешки,

Я вспоминаю их от тоски.

Или тоска от воспоминаний.

По правде, не знаю.

Это был голос Женьки… Уверен, что он ещё звучал из динамиков, когда я вздрогнул, очнувшись от сна. И в ту же секунду я увидел прямо перед собой спину велосипедиста. У него на куртке горели светоотражатели, на заднем колесе ярко мерцала сигнальная фара. Велосипедист, разумеется, слышал, что машина приближается, но беспечно крутил педали, прижавшись к обочине. Откуда ему было знать, что я заснул и несусь прямо на него?!

Всё решила одна десятая секунды. Я вывернул руль, машину повело, и она чуть не слетела с дороги. Шины издали оглушительный звук. Я вдавил тормоз. И хорошо, что ремень был на мне! А велосипедист оглянулся только раз и спокойно поехал дальше, так и не понял, что был в большой опасности.

Я же не мог разжать руки. Так сильно сдавил руль, что болели пальцы. Сердце колотилось с невероятной силой. И если уж со мной тогда не случился инфаркт, то теперь я могу быть уверен, что его у меня не будет никогда.

Чуть успокоившись, я проехал немного и увидел справа от себя блеск воды. Там внизу был пруд. Я оставил машину и пошёл умыться. Долго плескал себе в лицо холодной водой, тёр глаза, чтобы больше случайно не уснуть в дороге. Но это было лишней мерой. После того случая меня ещё очень долго не тянуло спать.

В ту ночь я почти не думал о голосе Женьки, который меня спас. Всё-таки услышал я его сквозь сон. Тут и гадать нечего.

Мне не давала покоя другая мысль: а что если я бы сбил велосипедиста… Сразу бы повёз его в больницу? Не стал бы мешкать? А если бы он лежал мёртвый… Я бы не стал рассуждать, что ему уже всё равно, а мне ещё жить, и что валить отсюда надо? Как бы я себя повёл? Благо, мне не выпал случай это узнать.

И всё же я слышал песню Женьки. Она звучала из динамиков, теперь мне это ясно. Этот голос мне ещё потом являлся, и слышал его не один я…

С Женькой мы дружили очень давно. Виделись только летом. Он жил в другом городе и приезжал пожить к бабушке на все три месяца каникул. Этот парень был старше меня на два года.

Я всегда с большим нетерпением ждал его приезда. Он был человеком, который чувствовал жизнь. Он мог описывать свои чувства такими словами, которые мне и в голову не приходили. Ровесники считали его чудаком, а я нет. Женька пел и очень здорово играл на гитаре, а потом и сам начал сочинять песни. Мне они всегда казались не очень складными. Наверное, не зря. Но на гитаре он играл здорово. С этим никто бы не поспорил.

Свой главный хит Женька написал, когда вернулся из «Орлёнка». Он провёл три недели у моря, подружился с ребятами и не мог их забыть. Однажды Женька вынес гитару, сел на шину, торчащую дугой из земли, и запел:

Есть люди, как на волнах гребешки,

Я вспоминаю их от тоски.

Или тоска от воспоминаний.

По правде, не знаю.

Такие они: пахнут морем и ветром,

Горячим песком и солнечным светом.

Они мне как небо, как облака,

Все эти люди – мечта и тоска.

Я их вспоминаю с глубокой тоской,

И так благодарен, что были со мной.

Это не вся песня, были ещё куплеты, но я их не помню. Что-то про закат и «орлятские круги». Когда Женька закончил петь, то не спрашивал «Ну, как?» и не ждал моих оценок, он вообще никогда не искал критики. Но я всё-таки сказал: «Прикольно!».

Женька поморщился и ответил: «Это не прикольно. Это искренне. Понимаешь? Искренне!».

Я кивал. Мне было тринадцать, и я не очень хорошо мог так же описывать свои чувства, как мой друг.

Женька мне потом ещё много раз пел эту песню. А я, запоминая слова, спрашивал у него, может ли пахнуть солнечный свет?

Может. Конечно же может!

Это было последнее лето с Женькой. Я запомнил своего друга в прозрачном зелёном дождевике. Конец августа выдался очень непогожим. Женька стоял на остановке с матерью, они ждали автобус, чтобы уехать обратно в свой город.

Следующим летом я прождал Женьку до середины июня. К бабушке его я не заходил и ничего не спрашивал. Мне тогда казалось, что Женькина бабушка очень злая и детей не любит.

Однажды, когда я сидел во дворе того дома, надеясь увидеть друга, ко мне подошли трое ребят. С этими мальчишками Женька иногда гонял в футбол.

– Ты Женьку не жди. Он не придёт, – сказал мне один.

– Почему? – спросил я.

– Он не приедет вообще, – ответил другой.

– Откуда ты знаешь? – я подумал, что этим ребятам просто надоело, что я каждый день прихожу к ним во двор.

– Скажи ему, – толкнул один другого в бок.

– Чего сказать?

– То что ты нам сказал.

Оба замолчали, а потом вмешался третий:

– Умер Женя.

– Как умер? Не мог он умереть! – заорал я, чувствуя, что сейчас заплачу.

– Правда умер, – сказал первый и посмотрел на меня сочувственно. – Так пацаны из его школы сказали. Зимой ещё перестал ходить в школу. Заболел сильно и умер.

Ничего на свете я не любил так, как летние каникулы. Но то лето было самым несчастливым временем в моей жизни. Я потерял друга, какого у меня никогда больше не было.

Вот я и не удивился, что мне послышалась Женькина песня. Я его вспоминал иногда, поэтому подсознание в минуту опасности стало давить на больное, чтобы вырвать тело из сна. Мне это объяснение казалось логичным, а потом это снова произошло.

Спустя две недели после происшествия на дороге.

Дома у меня был ремонт, и я временно переехал в квартиру, где раньше жила моя тётя. Квартирка страшная, обои не меняли лет тридцать, полы скрипучие и запах, как во всех старых домах. Стыдно мне было приглашать к себе свою подругу, но что делать, если просятся в гости?

Вечер был поздний, мы заказали две пиццы, включили фильм, уже и не помню какой… Настроение было весёлое. А потом я услышал тихую мелодию. Такие знакомые гитарные ритмы. Я прислушался: музыка доносилась из-за двери в прихожую. Моя подруга тоже посмотрела на дверь.

Я, стараясь не замечать этого, сделал на телевизоре звук погроме. Но у моей подруги стало какое-то неясное выражение лица. Между бровей появилась вопросительная складка. Видимо, понимала, что я чем-то встревожен. А мелодия всё играла. Пусть и очень тихо, едва слышно.

Продолжалось это примерно минуту, а потом я услышал зов:

«Юра! Ну Юра!», – голос этот гудел и дребезжал, будто звучал из телефонной трубки или старого радиоприёмника. Это был Женькин голос. Я в ужасе замер. Подумал: всё, крыша съехала.

А подруга на меня смотрит и говорит:

– Разве мы тут не одни?

– В смысле? – сипло выдохнул я.

– Ты разве не слышишь? – девушка неуверенно посмотрела на дверь. – Мне кажется, там тебя кто-то зовёт.

Я должен был что-то ответить, чтобы не пугать подругу, но мне нечего было сказать. Я приложил руку к голове и почувствовал, что затылок у меня мокрый.

«Юра!», – снова позвали меня. Мы с подругой переглянулись. Лицо у неё было как простыня бледное.

– Да не бойся ты. Это дети на улице кричат, – сказал я, сам в это не веря. Но встал и пошёл в прихожую.

Голос, как мне казалось, шёл из второй комнаты, где не было света. Я трусливо толкнул дверь. Посветил с порога телефоном. Никого. Шкаф, стол и пустая кровать, где когда-то спала моя, ныне покойная, тётка.

Я подошёл к окну. Может, и правда кто-то с улицы кричал? Смотрю, а во дворе на скамейке расставили бутылки два калдыря. И один из них, жирный боров, тянет руки к худенькой девушке в узеньких джинсах.

Было ясно, что он приглашал девушку присоединится к нему и его другу. Не слышал, что отвечала ему девушка, но явно не желала составлять им компанию. Почему ей было просто не убежать? Я пригляделся, а у жирдяя в одной руке женский клатч с блестящей цепочкой.

И тут что-то сзади меня как шаркнуло. Я аж на месте подпрыгнул. И тут же понял, что это сигнал, мол, «Что ты стоишь? Выручай девушку!».

Я выскочил в прихожую, влез в ботинки и побежал на улицу. Их было двое, но уж с двумя выпивохами я как-нибудь справлюсь. Я осанился, плечи расправил. Эти двое сразу почувствовали опасность.

Поняв, что они меня боятся, я совсем рассвирепел. Подошёл и шумно сгрёб ногой их бутылки на землю.

– Мужик, ты чего? – растерялся лысеющий сорокалетний толстяк. Его рябой тощий друг молчал.

– Сумку девушке отдай! – рявкнул я.

Смотрю, а девушке-то этой лет пятнадцать. Отвращение к алкоголику возросло. Девчушка получила свой клатч назад и тут же унеслась. А я остался, чтобы почитать нотации алкоголикам.

– Вы чего тут рассеялись, бродяги? Вам пойти некуда? Давайте, сейчас позвоню, в отделении переночуете, – говорил я.

Толстяк просил меня остыть, а рябой сидел и помалкивал, будто он тут и не при чём.

– Часто ты тут у девочек сумки отнимаешь? – я смотрел толстяку в лицо.

– Ничего я не отнимал. Она сама уронила, – алкаш заметно злился, но драться со мной не собирался.

– Повод познакомиться нашёл? Рожу свою пропитую видел? – не отставал я и не успокоился, пока не увидел в их глазах полнейшее унижение.

Потом я велел им собрать мусор и убраться куда подальше. Рябой с готовностью собрал бутылки в пакет, и алкаши ушли.

Вы, конечно, можете усмехнуться и не без иронии сказать: «Ох, каков герой!». И это будет справедливо. Была во мне такая черта: желание погеройствовать. И не так, чтобы только ради справедливости, а ещё чтобы покрасоваться перед другими и собой полюбоваться. Правда-правда, было во мне такое. Может, на то и был расчёт?..

Вернувшись домой, я спросил свою подругу, что она слышала. Девушка рассказала, что сначала ей казалось будто кто-то играет на гитаре, а потом какой-то мальчик стал звать меня по имени. Всё верно!

Предполагаемый источник звука я нашёл утром. Заглянул в комнату и увидел на столе старый радиоприёмник VEF-202, на который никогда не обращал внимания. Приёмник этот был в включён в розетку и, оказывается, работал. Когда я приложился к нему ухом, то услышал тихое шипение.

– Спасибо тебе, Женька, – сказал я, глядя на радиоприёмник.