***

Ненавижу ее настолько сильно, что хочу трахнуть, причиняя боль, зло и жестоко.

Перед глазами мелькнуло видение: широкие бедра, тонкая талия, строгое платье и… Насмешка, а возможно и хитро заброшенный рыболовный крючок, торчащая сквозь ткань возбуждённая пуговка соска.

Тварь не удосужилась надеть бюстгальтер на официальный прием! Ловила очередного «папика» на живца.

Незнакомка, которую, я, владелец корпорации «БлэкМоторсГрупп» именовал не иначе как «лицемерная тварь» и «продажная зараза», попалась на светской вечеринке, куда меня привела очередная пассия – безмозглая блондинка. Ненастоящее имя, которой я никак не мог запомнить. То ли Анджела, то ли Анжела. Она обреталась в моей постели последние полгода, и не только в постели… Бездушная хищница, запустила свою руку глубоко в мой кошелек, постепенно высасывала из него крупные суммы денег, «разводя» на дорогие подарки. Попутно, кукла, таскала меня по вечеринкам, клубам и приемам. И намекала на нечто большее, чем ничего не обязывающий секс в обмен на деньги.

 Содержанка, грудь которой я сейчас ожесточенно терзал, желая успокоиться, раскинулась на широком столе, растолкав бедрами бумаги и канцелярские принадлежности.

Как ее имя? Вылетело из головы… Блондинка знала свое дело. Дрожь в руках постепенно начинала проходить, а красная пелена перед глазами рассеиваться.

Колени женщины широко раздвинуты, рука небрежно лежит на животе, а пальчик кокетливо указывает на ожидающее место. Опытная соблазнительница теребит и поглаживает пуговку, распаляя себя и меня одновременно. Чего я жду? Все уже в боевой готовности. Разве не ради этого я ей позвонил?

Придерживая кончик, я вошел в предложенное. Бедра не спеша задвигались, член легко проскакивал внутрь.

Мозг тем временем бешено работал, да и сам я был в бешенстве.

Все они продаются, вопрос лишь в цене. Но эта гадина, мелькнула передо мной обнаженными сиськами и отказала. Резко и наотрез. Обозвав похотливой скотиной и наговорив при этом таких красочных эпитетов, что при одном воспоминании в глазах краснело от бешенства и зубы начинали сами собой скрипеть. Язык у этой хостессы, остер как бритва.

Всем известно, хостес могут и не давать, это право каждой, но у всего есть своя цена. Если девушки хотят быть допущены на светские вечеринки высокого ранга, они отсасывают где угодно по первому желанию клиента. Для того они и приглашены.

Руки вцепились в каблуки туфель и стащили крашенную женщину на край стола. Так удобнее. Содержанка откинулась назад, а моя рука задрала ее платье до шеи, обнажив дорогое белье.

Блондинка красива, как богиня с неживым лицом бездушной куклы.

А у той волосы, как огонь, взгляд, как выстрел. Лицо дерзкое и живое, эмоций она своих скрывать не умеет, не то воспитание.

Воспоминания вновь возникли в моей голове.

Все произошло у лифта. Я подошел к девушке, галантно опередив, нажал на кнопку вызова. Не самый сложный прием соблазнения, дамочки от этого тают. В нем кроется секрет. Доминированием и демонстрацией заботы, ты сразу показываешь им, что все в твоей власти, в том числе их комфорт и процветание. Мягко перехватывая у них инициативу вместе с кнопкой лифта, ты решаешь, на какой этаж и когда они поедут, незримо подчиняя своей воле. А дальше ты просто продолжаешь решать за них все. Даже то, когда у них будет очередной секс и оргазм.

Встав у незнакомки за спиной, я наклонился и прошептал на ухо:

– Сколько стоит твое сердце? – Желая в шутливой форме узнать таксу девушки, привлекшей мое внимание.

Завитые локоны взметнулись вокруг лица, когда незнакомка резко повернула ко мне голову. Строгий взгляд темных глаз осмотрел меня с ног до головы, задержался на дорогом галстуке и строгом костюме от известного лондонского портного.

– Не все в этой жизни покупается! – надменно бросила она и отвернулась к раскрывшимся дверям. В голосе ее было столько презрения.

– Все! – отрезал я, рука придержала створку лифта, перегородив вход. – Вопрос только в цене!

Грудь девушки, прикрытая тонким слоем материи, мазнула по руке. Меня прошил электрический разряд. Она сделала шаг назад, отстраняясь. В штанах стало совсем тесно. Долго она еще будет играть на моих нервах? Пусть не ломается и скажет цену!

– Я буду щедр-р-р… – Скрипнув зубами, я придержал за предплечье, шагнувшую в дверь рыжую. Я еще ее должен упрашивать? Да полмосквы радостно прыгнет в мою постель и раздвинет ноги! Меня и мои возможности знает каждая. Я никогда не обижал ни одну женщину!

Гордячка резким движением ударила по моей руке и вырвала предплечье, а я отшатнулся от подобной грубости.

– Денег не хватит расплатиться! – презрительно скривленные губы, как будто я какой-то ничтожный мусор или бомж, а не один из влиятельнейших людей города.

Что заставляет ее морщить свой аккуратный, вздернутый нос? Как будто я предлагаю ей грязные извращения, а не приятный секс с привлекательным мужчиной. Волны презрения окатывают подобно цунами.

– У меня большие возможности… – прохрипел я, теряя последние капли терпения.

– Не льстите себе, – огрызнулась незнакомка и мне захотелось схватить ее и затолкать в лифт. Когда двери захлопнутся нажать кнопку остановки и прижав ее к стенке… Я сморгнул.

Ее глаза уставились прямо в мои зрачки. Губы упрямо сжаты, брови нахмурены.

– Не воображайте, что вам все можно, только потому, что у вас есть счет в банке! Сегодня вы на коне, а завтра о вас и не услышат!

Рука ударила в стену лифта я навис над девушкой.

– Мне можно все! – я потерял последние капли самообладания и начинал вести себя, как идиот. Хуже того, как мудак. – Я протягиваю руку и беру все, на что упадет мой взгляд. И если я что-то захотел – оно будет моим!

– Не такой уж вы и разборчивый.

– Я получаю самое лучшее!

– Значит, сегодня вы в первый раз поймете, что не все будет ваше! – Кажется, она тоже начинала злиться, я перегнул палку.

Так и хотелось со всего размаху смазать по ее физиономии оскорбленной целки. Двери лифта захлопнулись перед моим носом, и я в ярости проделал костяшками пальцев вмятину в Алюкобонде.

***

Рука непроизвольно дернулась, шлепнув блондинку по соску. Та, ойкнула.

Уши покраснели, а член немного обмяк. Никогда не поднимал руки на женщин. Это прерогатива безвольных слабаков и истеричных маменькиных сынков, таким в большом бизнесе не место.

Желая скрыть смущение от произошедшего, я перевернул куклу на живот и толкался в нее еще минут двадцать, доводя до оргазма. Жестоко давя на спину и заставляя оттопыривать тощий зад выше. Так глубже входит, к тому же попка на виду можно поиграть с ней пальчиком, но это для особо послушных игрушек. Удовольствие здесь получаю я. После резкого отказа мне необходимо почувствовать власть над кем-то.

Мне понравилась эта поза и широко расставленные ноги, согнутые в коленях. Я долбил в нее, бедра гулко шлепались о накачанную задницу с родинкой на одной половинке. Крашенная стерва выгибалась сильнее, мои яйца ударялись о ее широко раскрытые половые губы. Я убыстрял ритм.

На губе у блондинки повисла ниточка слюны, она хрипела и стонала в голос, не сдерживаясь, пальцы с нарощенными когтями вцепились в край стола и побелели от усилий. Женщина билась в моих объятьях, содрогаясь всем телом. И все-таки жестокость ей нравилась, она сопротивлялась моим толчкам, давя назад бедрами, поглубже захватывая мой конец. Содержанка уже кричала в голос.

Перед глазами мелькнуло видение. Укоризненный, надменный взгляд, возмущенно нахмуренные брови. Такие же выщипанные, как и у этой блондинки, что стонет сейчас подо мной. Кто-то хорошо потрудился над внешность хостессы, но в изгибе ее бровей было что-то более теплое, натуральное даже когда она хмурилась.

Я растеряно остановился. И вытащил не кончив. Между нами было мокро, широко раскрытое нутро сочилось соком. Я обтер живот салфеткой, одновременно стаскивая резинку и швыряя все в мусорное ведро. Хлопок по булке, означал: все кончено.

Содержанка послушно спрыгнула со стола не удосужившись опустить задранное платье, тощие груди с темными сосками торчали в разные стороны.

Окончательно ставя точку, я дернул вверх молнию на брюках.

«Все, кина больше не будет». Сигарета сама собой прыгнула в пальцы, и я расслабленно закурил. На женщину не смотрел, я не из тех мужчин, у которых после перепихона начинается словесное недержание и из него можно вытрясти все что угодно: новую машину, дом, брильянты.

Блондинка со свежим тюнингом на лице все понимала с полуслова. Мурлыкнула: «До встречи, милый», и вышла из кабинета оправляя на ходу юбку, нетвердо стоя на высоченных каблуках. Мокрые трусики, содержанка небрежно засунула в сумочку.

«Правильно, – поддакнул я мысленно, – так удобнее обслуживать следующего клиента. Знаю, что я у тебя не один».

Кукла ничего не выпрашивала, у нее уже была подаренная мной серебрянная кредитная карточка с определенным лимитом. На золотую элитная шлюха, пока не тянула. Хоть и была одной из самых верных подруг, приходивших по первому зову. Я посмотрел в след удовлетворенной женщине.

«И кто из нас здесь ш…?» – Идиотская мысль.

Из роскошного кабинета я пошел в ванну, прилегающую к комнате отдыха. В этот час дня я мог быть совершенно спокоен, секретарши настолько вышколены, что не посмеют сунутся или побеспокоить, при любых обстоятельствах. Сегодня меня нет для всех. Потому что тоска грызет душу и хочется водки, но я не пью. Здоровый образ жизни и все такое.

К тому же добрая часть из «помощниц» уже побывала вон на том кожаном диване. Много раз на столе, обычная поза, удобная кстати. Можно при этом еще что-нибудь делать, например, вместе рассматривать журнал с пошлыми картинками. Так же секретарши оказывались пару раз на полу в затейливых позах и просто стоя, упираясь руками в стенку, когда времени в обрез.

Я сел на бортик ванны, включив воду, расстегнул брюки.

Член все так же удручающе стоял.

Чертова белобрысая шлюха! Могла бы подзадержаться и довести дело до конца, вместе того, чтобы сломя голову бежать тратить мои деньги!

Вода в ванне шумела, зазря утекая в водопровод. Пусть ее, я достаточно богат, чтобы сорить деньгами направо и налево. Но звук мешал, путал мысли, я со вздохом потянулся к вентилю. Нищенское советское детство не хотело отпускать, заставляя кидаться в погоню за каждым долларом и экономить. Когда счета в банке Credit Suiss перевалили за N-ную сумму страсть к накопительству и добыче не улеглась, а даже как-то болезненно обострилась.

 Я задрал ногу на бортик и взял в руку свой член. Ладонь привычно заскользила по коже, задевая складки. Мечтательный взгляд устремился сквозь окно, заскользил по грязным московским крышам. Дым от сигареты витал вокруг. Пепел небрежно стряхивался на пол.

Образ черных глаз, на лице с нагло вздернутым носиком, на фоне развивающихся рыжих волос плыл, накладываясь на изображения домов.

Рука задвигалась быстрее.

Призрак несговорчивой хостессы, потревожившей мой покой, подняла руку и убрала прядь волос за ухо, темно-зеленые глаза глянули в самую душу.

Белая жидкость вулканическими толчками извергалась на руку. Ладонь самопроизвольно сжалась в мощный, гневно стиснутый кулак.

А почему собственно я должен отказываться от того, что захотел? Все рано или поздно становится моим. Чем эта рыжая целка такая особенная?

План по соблазнению недотроги вспыхнул в мозгу сам собой и разложился по полочкам, как простенькая бизнес-модель.

Я, – Максим Черный, всегда добиваюсь своего. Непокорная станет моей!

***

Глаза открылись сами собой, я взяла в руки сотовый: пять тридцать утра! И почему не спится моему организму?! Это все нервное перевозбуждение и шампанское, выпитое мной на той вечеринке.

 Настроение было препаршивое, во рту сухо, в голове гул, а в душе еще гаже, словно туда наделали кошки. Я вспомнила ВЕСЬ вчерашний день и сморщилась.

***

Ангелина картинно ползла за мной на коленях и хватала за растянутую майку. И почему бы моей соседке самой не справляться со своими проблемами?

– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Меня не примут обратно, если я кину вип-клиента! Он постоянный и платит много! У него днюха, а девушек не хватает! Я так долго боролась за эту работу! Спаси меня, ты же знаешь, что у меня в Самаре мать на иждивении и братик инвалид!

А вот этого я не знала, сожительница никогда так не откровенничала.

– Они живут только на деньги, которые я им посылаю, – девушка ревела в голос.

И это та гордячка по кличке Ангел, которая так презрительно ко всем относиться? Первая красавица в институте слезно просит меня об одолжении. Никогда бы не подумала, что какое-то легкое недомогание сломает несгибаемую соседку по комнате.

Девушку согнуло в очередном приступе дурноты, благо рядом был тазик. Но из несчастной почти ничего не вышло. Я подхватила болезную под мышки, вдвоем пригибаясь мы доковыляли до дивана, я сгрузила плачущую девушку на мягкие подушки. Ангелина уже рыдала как белуга. Лицо ее сморщилось, рот безобразно искривился, а из глаз полились крупные крокодильи слезы. Лицо девушки покраснело и стало уродливым.

– А вот не надо было соблазняться незнакомыми напитками, теперь – получай заслуженную кару! – выдала бессердечная я.

Мы с Ангелиной, уже давно снимаем квартиру на двоих, но подругами так и не стали, хотя и особых терок у нас с ней не было. Все потому, что соседка ночной житель, а я – дневной. Она не лезет в мой мир, – я не интересуюсь чем она занимается по ночам. Мы просто не пересекаемся с ней во времени.

Я посмотрела на несчастную и сдалась… Все-таки она часто помогала мне, в том числе и деньгами, когда я только приехала в Москву.

– Хорошо, в чем заключается твоя работа?

Этот невинный вопрос раскрыл передо мной прямой путь в Ад. Но тогда я об этом еще не знала.

***

Как я поняла, Ангелина работает кем-то вроде официантки помноженной на гейшу. В ее задачу входит быть красивой и опрятной, развлекать гостей приятным разговором, сопровождать и помогать им непринужденно веселиться.

Лежа на диване, укрытая до подбородка одеялом с тазиком неподалеку, Ангелина давала мне последние указания, что и как. Куда идти, что делать и как себя вести.

– Все легко. Просто улыбайся и будь милой. Тебе совершенно ничего не надо делать. Мужчины будут разговаривать о деньгах, акциях, бизнесе и крыше, в общем, меряться пиписьками – у кого больше. Ты просто красивый аксессуар, как булавка для галстука. Стой, улыбайся и молчи.

Вещью мне быть не хотелось, но посмотрев на бледное, изможденное отравлением лицо подруги я сдалась. Правда все еще задавалась вопросом: и чего это я сегодня такая добрая?

– В первую очередь надо привести тебя в порядок. Ты сама по себе ничего так, – щебетала подруга, – симпатичная, но шику и изыска явно не хватает. Хороший салон красоты добавит тебе лоску. Искупайся и вперед, до вечера не так уж и много времени! Сначала поездка к косметологу. Потом возьмешь такси и доедешь до банкетного зала.

Я выскочила из дома подгоняемая воплями подруги. В кулаке у меня была зажата записка с адресами салонов красоты, беглыми указаниями от Ангелины и ее пластиковая карточка. Самой мне никогда бы не потянуть такую дороговизну.

***

В салон я, конечно же, опоздала, за что получила нагоняй. Все из-за того, что пожалела денег подруги и поехала на метро. За жадность была наказана.

Во-первых, весь салон посмотрел на меня, как на дерьмо, начиная с блатных женщин, ожидавших приема, листающих глянцевые журналы, и кончая персоналом, который тоже поджимал губы, искоса разглядывая меня. Ну да, я одета в простенькие джинсы, синтетический свитер из полиэстера, но мне так хорошо и комфортно. Попробовали бы они в метро в час пик удержаться на шпильках и не полететь с эскалатора вниз.

Ну, а во-вторых, хозяин салона, к которому меня нехотя подвели, только небрежно поджал губы и, повернувшись спиной, прочитал мне лекцию на тему опоздания и точности – вежливости королей и банкиров.

Ни к первым, ни ко вторым я себя не причисляла. Однако все равно было обидно.

Все в этом храме красоты вопило о том, что это место предназначено для тех, кто может денно и нощно холить и лелеять свое тело. Войти в эту обитель красоты могу только те, у кого день целиком и полностью свободен. А не такие работяги как я, в грязных стоптанных сапогах с поломанной молнией, которые ежеутренне встают в шесть, чтобы к семи тридцати быть на лекциях, а по выходным – на подработке. Вот и сейчас ради подруги я пропускала занятия, причем профильные.

Составив о возникнувшей на его пороге оборвашке отчетливое мнение, хозяин салона небрежно бросил:

– Ангелина уже звонила и слезно просила за тебя. Что ж, она наш давний клиент и всегда аккуратно платит. – Все это время желтый глаз голубого дизайнера ползал по мне, вернее по моему отражению в зеркале, потому что специалист по неземной красоте, так и не удосужился повернуться ко мне лицом. Во взгляде светилось брезгливое презрение. – Времени отчаянно мало, а работы ну о-о-очень много.

– Так, девочки, займитесь самым важным и основным по минимуму, чтобы ее можно было упаковать в короткое платье для коктейлей. Вся остальная «печалька» на мне. Сделаем из этого «замкадного» поросенка московскую лань.

Помощницы очень вежливо схватили меня за локотки, и под злыми взглядами и кривыми улыбками посетительниц повели куда-то в арку, завешенную занавеской в цвет логотипа салона.

Как после стало понятно: в долину боли и юдоль скорби.

Вряд ли я еще раз соглашусь на что-то подобное, пусть подруга теряет работу, а ее родственники идут по миру, это будет не более жестоко и болезненно по сравнению с тем, что творили со мной в этом салоне.

А самое обидное было в том, что я, садясь в кресло, даже и не подозревала, что за подстава меня ждет.

Под предлогом депиляции ног меня раздели до нижнего белья, но и с последним пришлось в конце концов расстаться. Взамен мне дали жалкую одноразовую простынку в цветах фирмы, все с тем же ненавистным логотипом салона. Это, наверное, чтобы гости никогда не забыли, где их так отделали.

Началось все очень мило, поскольку я все-таки платила, хоть и картой подруги. Приятные девушки в лиловой униформе медсестер очень доброжелательно усадили меня в кресло. Подали журнальчик, предложили на выбор кофе, чай или свежевыжатый сок, и вроде бы занялись своим делом, то есть моим телом. Бегло осмотрели, посовещались и… Стоило мне только углубиться в чтение какой-то статьи, как резкая боль прошила мою щиколотку до самого неназываемого места. Мне показалось, что у меня с ноги содрали кожу. На глаза навернулись слезы, а девицы уже размазывали теплую зеленую гадость по другому участку кожи.

Я лежала и, вздрагивая, завывала каждый раз, как от меня вместе с частичками моего волосяного покрова отрывали липкие полоски.

Действия повторялись с отвратительной регулярностью: зеленая гадость – ткань – рывок! Мой придушенный локтем вой.

А садистки ползли все выше и выше, излишне добросовестно оказывая услугу. Девушки уже прилично вспотели, но продолжали слаженно работать в четыре руки, я же от боли готова была хлопнуться в обморок.

Да только не успела. Противная липкая гадость мазнула меня «там», не успела я возмутится, как последовал рывок, а за ним дикая по своей чудовищности боль.

– Й-у-у-у! – взвыла я и возмутилась вандализму. – Там-то зачем?!

На удивленных лицах читался немой ответ: а как иначе?

– Нет-нет, спасибо, – быстро затараторила я, понимая, что вторую сторону я не осилю, буду орать в голос. – Но там не надо. Девушки повторно обменялись невербальной информацией и, не смотря на вышколенность, скривили удивленно-презрительные мордочки.

Я не собиралась сдаваться, им меня не сломить! Я вскочила и быстренько натянула на себя растянутые труселя в рисунок – мелкая клубничка.

Обмен невербальщиной приключился вновь, и с совершенно круглыми от шока глазами помощницы потянулись к принесенному мной платью. Расстегнули молнию футляра и обомлели.

М-да… Лезть в переполненное метро с чехлом для одежды было сущей глупостью. Я виновато застыла. В меня стрельнули убийственным взглядом, помноженным на две симпатичные мордочки, и откуда ни возьмись появилась небольшая складная доска и утюжок. Похоже, в этом салоне и вправду могли угодить клиенту на все сто. Пока одна из девушек отглаживала мое мятое платье, я, абсолютно лысая, обессиленная от боли, надевала свое бельишко.

Совершенно не стуча, в закулисное пространство вылетел мастер. Увидел меня и, скорчив рожу, отшатнулся.