Гостиница «Амур» располагалась прямо на набережной реки. В том самом месте, где в моем мире стоял небольшой маяк. Четырехэтажное здание было выстроено в форме ротонды, отчего, с учетом расположения на самой границе с Маньчжурией, воспринималось больше как военный объект. Этакая крепость, выполненная отчего-то в эллинском стиле. Но красиво, хоть и странно.

Самойлов высадил меня почти у входа, еще раз коротко проинструктировал по принципам работы датских капель и остался ожидать на парковке. А я фланирующей походкой великосветского бездельника направился к входу. Задержавшись на пару минут – столько и осталось до встречи, – чтобы полюбоваться вечерним Хэйхэ.

Только начало смеркаться, но китайцы – тьфу! маньчжуры! – уже зажгли все фонари, до которых могли дотянуться: любовь этой нации к осветительным приборам выходила за рамки разумного. Того впечатляющего зрелища, к которому успел привыкнуть в своем Благовещенске, я не увидел. У нас-то весь китайский берег горел, словно новогодняя игрушка! Создавалось впечатление, что соседи каждый сарай для лодок и киоск с мороженым фасадным освещением снабдили. Что, кстати, с учетом нашей электроэнергии, продаваемой им за копейки, было вполне реально. Здесь противоположный берег выглядел победнее, освещены были только высотные здания, но все равно – ярко.

На входе меня встретил натуральный казак, при усах и шашке. Молодцевато сдвинутая на затылок фуражка демонстрировала смоляной чуб, а начищенные до блеска сапоги отражали свет ламп. Осведомившись, «не ожидают ли господина», он проводил меня в ресторан на первом этаже. К столику, за которым меня ждали два человека: неизвестный мужчина и уже знакомая женщина.

Людмила была напряжена, явно робея в присутствии своего спутника, а тот, напротив, был расслаблен и благодушен. Развалился на диванчике, хряк, словно весь «Амур» с прилегающей набережной принадлежал ему лично! Мой москвич, без вариантов!

Он был полноват, этот господин лет пятидесяти. Был одет в дорогой костюм коричневого цвета, имел окладистую бороду с проблесками седины и массивные очки в роговой оправе. У нас такие носили партработники и ученые в семидесятых годах прошлого века. Из-за толстых линз на меня смотрели умные черные глаза.

Придерживаясь того этикета, которому был обучен, я сперва легким кивком и приязненной улыбкой поздоровался с дамой и лишь после этого кивнул мужчине.

– Господин Нарышкин, – представила спутника Людмила. – Прибыл, как вы и просили, Игорь Сергеевич.

Москвич чуть качнул головой, отвечая на приветствие и соглашаясь с тем фактом, что он действительно прибыл, как я и просил.

Но Люда-то! Главное, сразу «Игорь Сергеевич»! А где «Игорь, ты вообще представляешь, с кем связался»? Понятно так-то. Наша с ней приватная встреча была рабочей, а это – вполне уже формальное мероприятие с участием важной персоны.

«Нарышкин, – повторил я для Самойлова. – Информация по нему». – «Жди», – буркнул следователь в моем ухе.

Какое-то время мы с мужчиной разглядывали друг друга: он доброжелательно, я с легким вызовом и нетерпением. Затем представитель московского княжества качнул шикарной, какой-то даже не мужской, гривой черных волос и, обращаясь к Людмиле, произнес:

– С вами мы увидимся в моем номере через час.

Отпустил. Как господин лакея. Хотя почему «как»? Мавр сделал свое дело…

Люда покорно кивнула, поднялась и, не глядя ни на кого, покинула компанию. Серьезный все-таки мужик! В ежовых рукавицах барышню держит!

Взгляд Нарышкина вновь переместился на меня, черные глаза пистолетными стволами навелись на мою переносицу, и я тут же почувствовал давление. Будто кто-то тянулся к моему узлу, пытаясь рассмотреть его повнимательнее. Как дядя Ваня, только не в пример грубее.

Не размышляя, я врубил щит. Черт его знает, способен ли он помочь, но ничего другого, без опасности для себя и окружающих, я делать не умел. Едва видимый голубой фильтр покрыл весь окружающий мир, в этом цвете лицо Нарышкина сделалось похожим на морду утопленника, губы которого сложились в довольную улыбку, будто бы он уже схватил свою жертву – меня – и вот-вот утащит на дно.

«Максимилиан Антонович Нарышкин, – вторгся в начинающийся разговор Глеб, мой ״электронный секретарь״. – Крупный предприниматель. Активов очень много, перечислять не буду, но основные сосредоточены в Московском княжестве и подконтрольных оному. Близкий к Бестужеву человек. Богатый и влиятельный негоциант. Носитель боярского дара, но уровень силы неизвестен – нет упоминаний».

– Не получилось? – спросил в этот миг москвич. Даже не спросил, а проговорил наполовину утвердительно, а на вторую половину – сочувственно.

«Что не получилось?» – чуть не выдал я в ответ. Напяленный еще на входе покерфейс едва не дал трещину. Каким-то чудом я удержал сползающую маску невозмутимости, чуть склонил голову набок и взглянул на негоцианта с вопросом. Что-то вроде: не пойму, о чем вы, господин хороший?

– Что же пошло не так? – Нарышкин продолжал буравить меня взглядом.

О чем он спрашивает? О сделке по мосту? Или еще о чем-то? Мне почему-то кажется, что вернее второе. Но о чем? Бли-и-ин! Да они знакомы!

«Игорь и Нарышкин знакомы! Они уже встречались!» – «Не исключено, – не удивился Глеб. – Мы, конечно, считали, что твой двойник вел дела только с Людой, но могли и ошибиться. Информации-то с гулькин нос».

«Ладно, приоткроемся слегка!»

– Вы о чем конкретно спрашиваете, Максимилиан Антонович? По мосту?

– По нему, Игорь Сергеевич, ты чуть позже скажешь, – отозвался негоциант, ясно показывая степень отношений. Он был по-прежнему расслаблен. – Интересно, конечно, но все идет штатно. Что не так пошло с переносом?

И до меня дошло. Понимание лавиной обрушилось на меня, снося все выстроенные схемы разговора, намерения и планы. Все было не так, как я думал. Вернее, так, но не совсем. И эти нюансы меняли все. Чтобы мысли уложились четче, я проговаривал их для Самойлова.

«Он как-то прощупал меня. Я закрылся щитом. И он сделал вывод, что я настоящий Игорь. Здешний. А сейчас спросил: что не так пошло с переносом? Он знал про то, что Игорь хотел свалить. И прощупывал сперва – с кем говорит? С настоящим или подменным Игорем? Молчи! Ничего не говори, с мысли собьешь!»

– Кабы знать… – с недовольным видом ответил я Нарышкину. – Сперва вроде получилось, а потом…

В специально оставленную негоцианту паузу он и вклинился:

– Обратно вернуло?

И глазки заблестели возбужденно. Даже вперед подался. С этаким интересом настоящего ученого. Массивные очки усиливали этот образ.

– Угу, – неопределенно отозвался я, внешне изображая недовольство и неуверенность.

Мозг же работал, как пятилитровый движок на максимальных оборотах. Он в курсе! Но как? Зачем двойнику ему говорить? Затем, что он не сам до этого додумался! Как такое могло вообще в голову прийти – свалить в другой мир и подставить свое тело под удар пульсара? Логичнее заметать следы, устранять свидетелей! Да, но… Что «но»? Он и устранял, и заметал! Посла убил, окружение зачистил – никого же вокруг, хотя фигура-то значимая! Даже секретарши – и той нет! Но этих мер оказалось недостаточно! И он…

– Игорь Сергеевич, можно поподробнее? Техника неопробованная, мы с тобой об этом знали, и ты согласился пойти на риск. Хотелось бы коррективы внести…

И он пошел к союзнику! Вывалил на него свои проблемы, а тот предложил выход. Без гарантии. Неопробованную технику какую-то. Перенос сознания в тело своего двойника в альтернативной вселенной. Или параллельный мир – не суть! Вероятно, он же предложил ввести тело в кому и увести возможное расследование в сторону – на триаду и минцев. Ну да! Сходится!

А сейчас московский негоциант и исследователь хочет получить отчет. Он ведь и на встречу прибыл не ради обсуждения вопросов по мосту! Сам же сказал – все идет штатно. Его интересовал эксперимент! Как все прошло и каковы побочные эффекты? Люда доложила о нападении триады и о том, что Антошин его благополучно пережил. Вот он и отправил ее на встречу – прощупать! Получил ее доклад и, скорее всего, удивился. Не мог сообразить, с кем она говорила: с подлинником или подменышем? Игорь же перенес нападение… И это прощупывание…

– Странно, – вслух отозвался я. Говорить старался короткими фразами, как человек, который до конца не уверен в том, что случившееся с ним – правда. – Мало что понял. В сознание пришел в теле двойника. Было утро. Дар не откликался. Пошел к машине… Часа два в себя приходил…

– На что похожа Параллель?

Параллель? Вероятно, так он называет другой мир. Что ж, можно и так, в принципе. На что похоже? Тут лучше не врать: непонятно, что ему известно об иных мирах, а что нет.

– На наш мир. Я пришел в себя в парке, в теле двойника…

И я скормил ему собственную историю, вывернутую наизнанку. Как удивился, увидев японские машины, как выяснил, что Благовещенск не суверенное государство, а провинция огромной России.

Нарышкин слушал меня, по-детски приоткрыв рот и поблескивая глазами, в которых плескался самый настоящий восторг. Он точно был исследователем, этот прагматичный негоциант. Встречал я такое, хоть и редко. Живет человек, занимается, например, бизнесом. И все у него хорошо, предприятие растет и развивается, обрастает новыми контрактами и связями. Денег – вагон и маленькая тележка. Но своим настоящим достижением человек тот считает совсем другое – выведение сорта помидоров, устойчивых к заморозкам. И это для него мерило успеха.

Про магию я тоже сказал примерно в таком ключе:

– Не уверен, но там, кажется, нет носителей дара. Ни князь… губернатор, ни присные его чиновники дара не имеют. Я не успел разобраться, как раз собирался посетить общественную библиотеку, но тут меня выдернуло обратно.

– Как это произошло? Что стало пусковым механизмом? – тут же стал сыпать вопросами москвич.

– Поди знай, – пожал я плечами. – Но в своем теле я оказался сразу после нападения триады.

– Хм! – Нарышкин чуть из-за стола не вскочил. Куда только девалась вся его вальяжность? Сейчас передо мной был одержимый ученый, эксперимент которого хоть и провалился, но он уже понимал почему. – Пульсар!

– Я примерно так же думал…

– Возможно, для закрепления сущности на энергетическом уровне прошло слишком мало времени? Нужно было дать хотя бы сутки, прежде чем атаковать двойника в нашей Параллели… Да-да! Скорее всего! По крайней мере, я не вижу иных факторов, которые бы могли сыграть…

– Максимилиан Антонович, – не совсем вежливо прервал я его.

В голове моей мелькнула сумасшедшая мысль, и я поторопился ее проверить. Сейчас для этого было более чем подходящее время: политик и интриган Нарышкин отступил в сторону, выпустив вперед исследователя.

– Что?

– Ты отправил стрелка, который вчера вечером атаковал меня дома?

За спрос денег не берут, а предположение было логичным.

Мой вопрос попал в цель.

– Ты же не в обиде, Игорь Сергеевич? Я должен был убедиться, что ты – это ты. Твоему телу, если что, ничего не грозило, стрелку было четко сказано: устроить стрельбу без жертв! Я рассуждал так: если ты настоящий, то сможешь закрыться, а если нет – то твой двойник просто напугается.

Ни черта себе у них тут лакмусовые бумажки! Проверить он хотел! Разворотил мне квартиру, перепугал, стрелка под удар поставил! И ведь, сволочь такая, даже не вспомнил про него! Про человека, которого послал на смерть, просто чтобы проверить свою догадку! Да, по-другому тут бояре мыслят, совсем по-другому. Жизнь человека для них – копейка! Хотя в своем мире я так высоко не летал. Кто его знает, каков образ мыслей у наших власть имущих? У тех, у кого есть настоящая власть и деньги.

А Самойлов, выходит, ошибся. О чем я не стал ему тут же рассказывать – не хотел отвлекаться от идущего разговора и своих мыслей. Вот тебе и лучший следователь жандармерии! Ладно, грех парня винить, кто ж до такого бреда додуматься смог бы? Но тогда, получается, потрошители ни при чем? А слежка?..

– А слежку за мной тоже ты организовал?

– Слежку? Нет, я вчера еще все понял, зачем бы мне слежка? Это уже твои дела, Игорь Сергеевич!

Какое-то время Нарышкин еще попытал меня про эксперимент с переносом, пытаясь попутно уговорить на его повторение. Я занял позицию «надо чуть-чуть подождать», обдумывая про себя сложившуюся ситуацию. Вспомнил слова двойника, которые он сказал мне во сне, что я непременно должен быть в коме для его возвращения. И не стал ничего у негоцианта уточнять: еще выдам себя ненароком.

Договорились мы о том, что вернемся к разговору о переносе через пару дней. Я сказал, что тут мне пока ничто не грозит, нападение триады так или иначе сыграло на руку и пустило следствие по ложному пути. Нарышкин согласился и повернул разговор на мост. И дал мне пару зацепок, где искать следы деятельности двойника. Теперь у меня было название подставной фирмы. Другими словами, пользительная вышла встреча.