Глава 14. Московский негоциант

Генерал-аншеф, точнее, его люди, сработали на пятерку с плюсом. Уже через двадцать минут после звонка я (Самойлов повез нашего хакера в управу) стоял у темно-зеленой машины. Вокруг было полно жандармов, Фочин пригнал целых пять экипажей. На земле, со скованными за спиной руками, сидели двое. Неприметные молодые люди: средний рост, среднее телосложение, славянская внешность. Короткие стрижки и очень практичная одежда, будто униформа: массивные черные ботинки, штаны со множеством карманов и темно-зеленые, в тон машине, футболки.

– Личность пробили? – кивнул я старшему жандарму, крепкому такому мужику с усами на пол-лица.

Тот при виде меня вытянулся в струну, но махом вернулся в позицию «вольно», едва я махнул рукой. Ну вот! А я мялся помощь запрашивать! Идиота кусок!

– Сделано, господин обер-секретарь! Вот! – протянул он мне лист распечатки.

Из текста следовало, что оба молодчика являлись работниками частного охранного предприятия «Амур-батюшка». Любовь к использованию в названиях фирм имени великой реки в этом мире была так же сильна, как и в моем.

Из написанного следовало, что Самойлов оказался прав – наживка. Но я все же спросил задержанных, отметив про себя, что невольно подражаю тону следователя:

– С какой целью тут катались?

В лицо эти двое меня не знали, явно принимая за какое-то жандармское начальство. Да и вообще вели себя ребята очень уверенно, не выказывая ни капли страха.

– Контракт у нас, – твердо ответил один, видимо, старший в паре. – Сказано было патрулировать контейнерную станцию на предмет подозрительной активности. Мы и патрулировали. А тут налетели жандармы, повязали!.. За что? Мы законов не нарушали! Свяжитесь с диспетчером, он все подтвердит!

Усач тут же едва слышно доложился, что да, дескать, с охранным предприятием уже связались, и там подтвердили сказанное задержанными. Следом он задал вопрос: сколько, по мнению господина обер-секретаря, требуется удерживать молодых людей? И какой вид нарушения следует вписывать в протокол задержания?

– Везите в управу, пусть дают пояснения. И начальство их туда же вызывайте. У них следует выяснить о лице, давшем контракт на охрану контейнерной станции. После отпускайте. Копии протоколов – мне на электронную почту. Факт задержания объяснить проверкой личности: люди работали на месте проводимой княжеским двором операции.

Жандарм взял под козырек и поспешил исполнять указания, а я отошел в сторонку, ожидая приезда Самойлова. В принципе, всей этой суетой с задержанием мы достигли только одной цели – не засветили «базу» Алмаза. Хотя понятно ведь, что в контейнерах дальше-то можно и поискать. А вот в остальном – полный облом! Никаких следов после допроса начальства «Амура-батюшки» мы не получим, это к бабке не ходи. Скорее всего, заказ был сделан через подставное лицо и след никуда не приведет. По крайней мере, к истинному заказчику слежки.

И что мы имеем в сухом остатке? Нас пасут. Даже не так принципиально – меня или Самойлова. Если прав он и за вчерашней стрельбой стоит Арцебашев, то логично предположить, что и слежку заказал он. Или не слежку, а наживку. И хоть никого больше на контейнерной станции жандармы не обнаружили, это не значит, что никого не было. Могли поодаль находиться, ждать активных действий или специально оговоренного сигнала.

А если не Арцебашев? Чего я уперся в версию Глеба? Вдруг стреляли в меня? Скажем, еще одна попытка моего двойника уложить меня в кому? Не, стоп, он же после стрельбы «приснился». Значит, точно не он! Москвичи? Но стрелка – простите мой французский – уже забита, встреча состоится буквально через час. Зачем им пальбу устраивать? Слежку – да, могли. Просто чтобы убедиться, что я никуда не убегу.

Или якуты? Заказали стрельбу, чтобы не убить, а надавить, слежку – для дополнительного прессинга, а сами назавтра встречу предложат? Поторопить подельника на пути выполнения взятых им на себя обязательств…

Или, например, за всем этим стоят потрошители, но не Арцебашев, а «купец», как его назвал итальянец? Просто не согласованная с «адвокатом» акция? Про обер-секретаря он не знал, хотел устранить Самойлова, узнав о его освобождении. А когда не вышло и всплыло мое присутствие, заказал слежку? Ну-у, теоретически… А-а-а! Уже ум за разум заходит от этих версий! Толку от моих умствований? Подозревая всех, я не могу выделить никого!

В районе пупа что-то будто дернулось, и я, понемногу начиная привыкать к такой системе оповещения, как дар, прикрыл глаза и сосредоточился на разноцветном смерчике. Это походило на рефлексы водителя, у меня даже один раз казус такой случился: шел пешком по обочине дороги, услышал позади звук мотора и, вместо того чтобы оглянуться, мазнул взглядом по всем трем зеркалам заднего вида, в реальности отсутствующим.

Так и сейчас: нет чтобы оглядеться – чье внимание привлекла моя персона? – я посмотрел на узел дара. И заметил, что его вращение усилилось против обычного, а доминантным цветом стал черный. А черный у нас – это…

«Цветной смерч стрелка стал полностью черным и распался в дым…»

Но тогда основным цветом был голубой – защита. А черный – что, смерть? Применение атакующего аспекта? Надо, блин, дядь Ваню допросить с пристрастием, который цвет чего означает!

Черный жгут выстрелил влево этаким крохотным протуберанцем, и я, одновременно открывая глаза, послушно сделал шаг в указываемую им сторону. В землю в том месте, где я только что стоял, не вонзилась тяжелая пуля. И не расцвел огненным цветком гребаный пульсар – я, похоже, теперь всегда его так называть буду, спасибо, Михайло Генрихович! Ничего не произошло, что можно было бы расценить как угрозу моей жизни или нападение. Только чуть изменился угол зрения, и в фокус попала фигура человека, которого я до этого не видел: он был скрыт спинами жандармов.

Мужчина тоже смотрел на меня. Он был не в форме – в штатском. Обычный костюм-двойка, но сидел на нем будто шитый по заказу. Среднего роста, рыжеволосый, возрастом, пожалуй, лет тридцати пяти плюс-минус. Скулы широкие, монголоидные, глаза с тех же краев – миндалевидные, но зеленые. Импозантный мужик. Рыжий якут? Обрусевший ассимилированный японец? Почему я так пристально в него всмотрелся? Что привлекло мое внимание к этому человеку? И почему дар просто вопит об опасности?

Да к черту! Пойдем и спросим! Кто тут главный, в конце-то концов?

Я решительно приблизился к мужчине и, не тратя времени на приветствия, спросил:

– А вы у нас?..

Да, мой двойник мог его знать, но тут уж я отбрешусь как-нибудь. Зато вопрос у меня правомочный, как говорят юристы. Что делает в месте, полном жандармов, штатский, который к тому же совершенно откровенно на меня пялится?

– Евсеев, – без тени смущения и с весьма дружелюбной улыбкой представился рыжий. – Федор Андреевич. Дежурный от дружины быстрого реагирования. Вот, приехал взглянуть, на что наше начальство аж пять патрулей дернуло.

Дэбер. Из тех, про которых мне в кабинете Фочина говорили. Омоновец или собровец по-нашему. Магически-силовая поддержка жандармерии. Чего ему надобно тут?

«Он же тебе ответил: удивился выделенным на задержание силам, приехал осмотреться! – ответил я сам себе. – Не будь идиотом, уже везде заговоры мерещатся!»

Тогда почему дар так отреагировал? Почему он стоял так, чтобы я не мог его разглядеть? Почему, наконец, рассматривал меня, будто жучка для коллекции? Не, не все так просто с этим дэбером.

«Игорь? – Голос Самойлова в моей голове раздался совершенно неожиданно. – Ты чего там бормочешь? Какие заговоры?»

Капли датского короля пейте, кавалеры! Мой внутренний спор с самим собой был услышан напарником. Ох, поосторожнее с этими каплями надо быть! Но голос Глеба в моей голове значил еще кое-что – он рядом, в пределах километра.

«Ты где?» – «В речпорте уже, подъезжаю. Что происходит?» – «Да дэбер тут какой-то странный… Евсеев его фамилия. Знаешь такого?» – «Знаю. А почему странный?» – «Да не знаю даже. Стоял, пялился на меня… И дар на него странно отреагировал». – «Дежурит, наверное, сегодня. Удивился, что рука князя на банальном задержании, вот и смотрел. Ты успокойся, он нормальный мужик. А дар мог среагировать на его аспекты – он все-таки сильный маг».

Вона чего. Ну, примем как версию. Хотя объяснение Самойлова все, кхм, объясняло, взгляд этого Евсеева мне не понравился. Холодный какой-то, оценивающий. Будто он прикидывал свои шансы при атаке на меня. Или это обычные переглядки между боевыми магами? Кто, мол, кого, если что? Хищники же!..

Краем глаза заметив морковный «Москвич», я кивнул дэберу, буркнул неуместное «рад знакомству» и неспешно направился к машине. До встречи с москвичами оставалось пятьдесят минут.

Мы не опоздали, приехав к ресторану за три минуты до оговоренного времени. Успев по пути заскочить в гостиницу – слава компактным городам и отсутствию пробок! – где я переоделся и даже немного поболтал с наставником. У него, к слову, тоже накопилось новостей за день.

Старик весь день провел на телефоне, обзванивая своих коллег и бывших воспитанников, которых за долгую жизнь набралось приличное количество. Как он жал кнопки на сенсорном экране смартфона, не видя ничего, кроме аур живых существ, я не представлял, но не так важно! А важно то, что среди учеников отставника оказалось множество людей на серьезных постах. Причем не только в Благовещенском княжестве.

– И выходит, что потрошители после расправы Глеба не затаились, как он считал, а сменили тактику. Эволюционировали, – невесело хохотнул дядя Ваня. – До меня не сразу дошло, но потом, после нескольких совпадающих ответов, я и вопросы стал задавать по-другому.

Похищений молодых женщин с мирским даром действительно больше не было. Благовещенское и соседнее с ним Хабаровское княжества даже вздохнули спокойно. И совершенно не придали значения росту кривой другого вида преступлений – деятельности брачных аферистов. За последние два месяца, что Самойлов провел в камере, только у нас, в Благовещенске в смысле, их было зарегистрировано больше десяти.

– И это только официальные обращения от родственников! – Наставник обличающе воздел палец к потолку.

Я, суматошно впихивая себя в свежую рубашку, попросил:

– Дядь Ваня, давай без пафоса и театральных пауз! Торопимся очень!

– Эх, молодежь! Вечно торопитесь куда-то! – по-стариковски возмутился тот, но послушно продолжил в куда более деловом стиле.

С его слов картина преступлений вырисовывалась следующая. Девушка с мирским даром – это объединяло всех жертв – знакомилась с молодым человеком, с которым тут же закручивался страстный и безудержный роман. Длился он месяц плюс-минус неделя, после чего влюбленные сообщали родным, что ждут ребенка и, пока еще располагают свободным временем, отправляются в теплые страны.

После отъезда связь с молодыми обрывалась, родные начинали бить тревогу, а жандармерия лишь разводила руками. Даже следствия не начинала. Во-первых, сроки сильно уж небольшие, максимум месяц без связи – может, и не пропажа еще? А во-вторых, ну загуляла молодежь, все такими были! В общем, заявления родных принимались, вносились в базу, но активных действий жандармы не предпринимали. Кроме официальных запросов в полицию королевства Сиам, куда уезжали почти все влюбленные.

– И ты думаешь, что это дела потрошителей? – протянул Глеб.

Ему, в отличие от меня, наряжаться не требовалось, поэтому он просто сидел на диване в гостиной и слушал.

– Ну, доказать подобное сейчас невозможно, – ответил старик. – Сам понимаешь, времени мало прошло. Но косвенные признаки указывают на них. Девчонки все с мирским даром, я это специально уточнял. Все забеременели. И все, как только это произошло, уехали на юга.

– Чтобы пропажа не фиксировалась и дела не возбуждались, – закончил я за него.

Застегнул запонки, глянул на себя в зеркало – пойдет!

– Логично, – нехотя признал следователь. – Даже очень. В княжестве никаких следов, с сиамцами годы уйдут только на то, чтобы восстановить информацию и докопаться до факта похищения. Хорошая работа, дядь Ваня!

– Ага, – согласился я. – Только непонятно, что нам дает?

– Только намек, что потрошители не затаились. Что уже достаточно много. – Глеб глянул на часы. – Игорь, время! Опоздаем!