– Я узнала, что ты потерял паспорт, и в школу ходишь пешком. Почему ты не сказал мне?

– Я не хотел тебя огорчать, – мягко ответил почтительный сын и покраснел, потому что рядом с ним стояли девушки и внимательно смотрели на него.

Елизавета Васильевна работала дворником в двух ДЭЗах, вместе с мужем потому, что дворникам города регулярно, без задержек государство платило зарплату, а иначе город утонул бы в мусоре и нечистотах. Семья жила в обычной коммунальной квартире, шесть человек в одной комнате. Нары были трёхярустными, поэтому комната казалась большой. Мама давно устала от такой жизни. И часто тайно сожалела, что необдуманно родила много детей. А теперь она вместе с папой напрягалась, чтобы дать детям хорошее образование за границей, чтобы на старости лет уехать к ним и отдохнуть перед смертью. Впрочем, так поступали многие матери страны, воспитывали своих детей для Англии, Германии, США и Китая.

Катюша и Ксюша насторожились. Они знали, что как юноша говорил со своей мамой, так он должен был говорить с девушками и с будущей женой. Они в свою очередь, будучи девушками Старой Формации, говорили с мамами грубо и дерзко….как-то: «Ну, мама, отстань!» Или: «Закрой варежку, сейчас не зима!» Девушки догадывались, что они были девушками Старой Формации, тем не менее, им нравились только юноши Новой Формации.

Мама улыбнулась. Ей было приятно разговаривать со старшеньким сыном, который всегда щадил свою маму. Ведь школьный паспорт только для вида был бесплатным, а на самом деле государство и здесь находило хитрый способ, чтобы ничего бесплатно не давать своим гражданам. Каждый месяц мама покупала для детей четыре билета по двести долларов, каждый. А теперь ей нужно было купить пятый билет.

– Нет, Женя, ты меня сейчас огорчил. Не делай так…Что там вокруг тебя?

– Две девушки. Они работают в парикмахерской

У мамы нехорошо дрогнуло сердце от предчувствия беды.

– Женя, немедленно отойди от них. И быстро иди в школу.

– Хорошо. Я так и сделаю.

Женя отключил связь и быстро пошёл по комнате к выходу. Но девушки не знали, как поступить с деньгами, и Женю не хотели терять. Они с чемоданами помчались за ним следом.

И вот уже через минуту все трое покатили тележку в сторону Промышленной зоны, решив, что с чужим добром будут как-то разбираться после уроков в школе. Потому что Катя Жене нравилась тем, что она была маленькой и очаровательной и походила на его маму. Елизавета Васильевна была маленького роста и очаровательная женщина.

За стеной Промышленной зоны начиналась узкоколейная железная дорога. И здесь стояла дрезина, на которой Женя, когда спешил, пересекал всю зону, три километра.

Они вкатили тележку на платформу дрезины и начали раскачивать из стороны в сторону рычаг. Дрезина, гремя и скрепя колёсами, начала разгоняться, и её скорость достигла тридцати километров в час. По обе стороны от дороги проносились мёртвые здания заводов. Девушки озорно и весело завизжали и, обнявшись вместе с Женей, начали плясать канкан. Они не услышали автоматную очередь, за которой последовали два одиночных выстрела из пистолета.

Глава 3

Президент и Мефодий Петрович сидели на металлическом табурете спиной друг к другу и боком к салону машины. Так как оба вели себя тихо, к тому же они были прикованы к потолочной цепи, то полицейский Дядя, сидевший на дверном стульчике, прошёл вперёд и сел на боковую лавку, чтобы смотреть телевизор и слушать полицейскую рацию.

Мефодий Петрович давно пришёл в себя после того шока, который он испытал в тот момент, когда Президент России отказался объявить полицейским, что он Президент и позволил полиции заковать свои руки в кандалы.

Сейчас, когда время медленно приближалось к 10.30, Мефодий Петрович уже спокойно смотрел на экран телевизора, мысленно повторяя одно слово: «Достукался». Он даже не пытался думать о том, как они оба могли бы выйти из дикой для них и для страны – ситуации. В голове министра вертелась песня его юности «А зачем попу наган?» Он вдруг заметил, что его ноги притопывали в ритме звуков рок-н-ролла, что грохотали в его голове. Всё казалось министру смешным, нелепым и глупым. Но он насторожился, едва спикер палаты объявил себя Исполняющим обязанности Президента. Мефодий Петрович был «тёртым калачом» в политике и в борьбе за власть, поэтому, прищурюсь, он вгляделся в лицо Медного – Широкого. И не удивился, когда услышал в полицейской рации негромкий голос Медного – Широкого:

– Внимание. Всем начальникам полиции города: как можно быстрей уничтожить опасных убийц и садистов…– и спикер назвал вымышленные имена и фамилии министра и Президента.

«Достукался», – прозвучало в голове Мефодия Петровича здравое слово среди грохота рок-н-ролла и песни «А зачем попу наган?»

Медный – Широкий легко и без размышлений сделал второй шаг, чтобы ликвидировать угрозу неизвестного шантажиста, который вероятно, пленил Президента. Медный – Широкий, отдав этот приказ, мысленно сказал: «До тех пор, пока я не увижу их трупы, я не смогу заснуть». Он забыл отключить канал на аппарате, так как по спецсвязи далёкий голос быстро сказал:

– Из города Шушенское сбежал Апельсинов со своей бандой большевиков. Он вылетел в столицу на китайском самолёте «Мао».

– Сбейте его над болотами Сибири.

– Наши самолёты пытались…но не смогли догнать. У «Мао» скорость четыре маха. Скоро Апельсинов будет в Москве.

– Кто изобрёл этот самолёт?

– Китайский изобретатель Маркелов Александр Олегович.

– Подумайте: как его вывезти в Россию. И – на рудники, как предателя Родины. А большевиков уничтожьте в воздухе любой ценой!

Всё это раздавалось в рации полковника Смаги впереди салона машины. Это была секретная информация. И полицейский Дядя вынужден был броситься вон из «обезьянника», чтобы отключить звук в рации.

Мефодий Петрович плотно прижался спиной к спине Президента и едва слышно сказал:

– Наша полиция, хоть и редко, но применяет неадекватные меры воздействия на задержанных граждан.

– Я не верю.

– И я не верю, – охотно поддержал Президента министр, старательно подыскивая слова, которые не показались бы Президенту намёком на то, кем он был на самом деле. – Но я слышал слова, похожую на неприличную клевету на нашу полицию.

– Мефодий Петрович, говорите прямо: что это за клевета?

– Отдельные недобросовестные полицейские рвут волосы на головах задержанных граждан, обрывают усы и бороды.

– Что вы хотите предложить мне?

– Побег.

– Это невозможно.

– Да, невозможно, – тихо откликнулся министр.

Дядя в это время ворвался в салон машины и стремительным движением руки выключил на рации звук. Потом посмотрел из салона в сторону «обезьянника». В ней раздавался шум. Мефодий Петрович плечами бил Президента, пытаясь столкнуть его с табурета. Дядя быстро вернулся в «обезьянник» и едва шагнул к Мефодию Петровчу, как тот резко вскочил с табурета, подтянулся на руках к потолку кабины и с громким выдохом ударил каблуком туфли в подбородок полицейскому. Тот отлетел к стене «обезьянника» и сполз на пол.

– Кто вас научил такому приёму? – спросил Президент.

– В кино видел, – шёпотом ответил министр, сдерживая громкое дыхание.

Он сбросил с ног туфли, дотянулся пальцами ног до пояса Дяди, где висели ключи наручников, и осторожно потянул их к себе, потом поднял ноги вверх, к скованным рукам.

– Мефодий Петрович, вы, вероятно, в юности были хулиганом? – спросил Президент.

– Да, случалось, – хрипло ответил министр.

В этот момент, вися в воздухе в напряжённой позе, Мефодий Петрович чётко понял, что игра закончилась, а если она и продолжалась, то была смертельной игрой. И нужно было спасать себя и Президента, чтобы вскоре стать Президентом. К тому же Мефодий Петрович страстно хотел жить, потому что в его груди было сердце юноши.

Смольный в это время мчался на машине в глубину Промышленной зоны, где режиссёр Медальный и писатель Максим Злой создавали блокбастер с длинным, предварительным названием «Она мочила всех. Кто её остановит?»

Героиня, огромная женщина, какие всегда водились в русских селениях, ходила по съёмочной площадке, держа в правой руке крупнокалиберный пулемёт с длинной лентой патронов, конец которой висел на её широких плечах. В левой руке у неё, конечно, был мобильный телефон.

Медальный и Злой так же, как и Смольный, мчались на машине в Промышленную зону. Медальный нашёл, потому что знал: где искать писателя Злого…на помойке. Где Гений, само собой понятно, кушал отбросы. Ну, так было всегда в России.

Максим Злой ненавидел всех и даже самого благодетеля Медального, потому что знал, видел и чувствовал, что люди не изменились за последние пятьдесят лет. Всюду в журналах, а газетах, на ТВ остались старые, советские кадры «непущальщиков», которые привычно лепили советское время, называя его «новым временем».

– Я думаю, – зло сказал Злой, глядя на бежавшую под колёса машины дорогу, – нужно совместить блокбастер с сериалом «Свинарка и миллиардер», добавить сюда фильм – ужасов «Дело было в парткоме». И, конечно, много юмора.

– Но это невозможно совместить!

Злой, продолжая зло смотреть на дорогу, зло рассмеялся скрипучим смехом.

– Медальный, не меряй меня своей дебильной меркой. Оставь её для актёров. Мне это сделать…– Он щёлкнул несколько раз пальцами, -…один час работы…А Смольный должен открыть свой срам.

– Это будет верх безнравственности.

Злой резко ударил кулаками по своим коленам и, свирепо глядя на дорогу, завопил:

– Что я слышу?! Ты говоришь о нравственности в самой безнравственной стране мира! – Но тут же он спохватился и, кривя губы злой гримасой, сказал: – Впрочем, и так понятно: там, где говорят о нравственности, значит, там её никогда не было. Отдай приказ «членам политбюро КПСС», чтобы они выдвинулись в свинарник и приготовились к заседанию, стоя по колено в говне. Вот там они и заговорят о чистоте, о нравственности, о целомудрии на фоне совокупления свиньи и борова.

Медальный, предчувствуя удачу новой серии, начал быстро набирать номер на «мобильнике», тогда как Злой уже стремительно писал шариковой ручкой в тетрадке новый сценарий.

Между прочим, в одном квартале от дома, в котором была коммунальная комната Злого, жил патриарх русской литературы С. В последние годы он искал, ждал появления Гения, внимательно читал новые книги и огорчённо вздыхал. «Нет, не тот…бездарь». Порой, гуляя по улицам города, С. из-за спин агентов ФСБ и личной охраны, из-за спин секретарей он вглядывался в лица людей, ища среди них Гения. Но если бы С. заглянул на помойку, сходил на мусорную свалку, то легко бы заметил пачки рукописей Гения. Но С. не заглядывал в эти места…

А в это время в далёкой Сибири в синее небо стремительно уходил самолёт «Мао». Он был не сильнейшим самолётом, так как в Армии Китая его давно заменили самолётом «Мао, ты прав» и более скоростным «Мао всегда впереди».

Самолёт вёл Линь Бяо по кличке «Бяка». Он был «сочувствующим» партии Апельсинова и владельцем казино «Только для братвы», тем не менее, он напевал боевую песню китайских революционеров «Синь тянь дай ман». В песне говорилось: «Товарищ, давай оторвём собачью голову у буржуя. Бросим её в отхожее место и пойдём дорогой великого Мао». Хотя сам Бяка был удачливым бизнесменом.

Пять самолётов МиГ- 40 начали свой мощный разбег по взлётно-посадочной полосе, неся под фюзеляжем по два берёзовых бревна для расстрела китайского самолёта.

Командир полка, морща лоб, следил из окна за разбегом эскадрильи и мысленно подталкивал их руками. Но самолёты продолжались мчаться по полосе. Двигатели были старые, брёвна –сырые, тяжёлые. Пилоты, само собой понятно, давно продали и пропили ракеты, а вместо них повесили брёвна, зная, что генералы близко не подходили к технике, осматривали её издалека.

Наконец самолёты взлетели и начали медленно набирать высоту, идя на перехват китайского самолёта «Мао».

Зная, что все переговоры записывались на плёнку, полковник взял микрофон и забормотал:

– Внимание, борт 1…2…3…4…5…, определите дальность цели, её скорость. Подготовьте ракеты для удара по цели.

Пилоты разом, хотя и не могли видеть друг друга, постучали кулаками по экранам локаторов. Командир эскадрильи ответил полковнику:

– Цель вижу. Расстояние до неё 110 километров, скорость более 5 000 километров в час. Ракеты готовы.

А там впереди и внизу была большая деревня Митяевка. И в одном доме плясала, ухала свадьба, хотя в центре комнаты стоял гроб с телом Митяя, сгоревшего в результате вдумчивой, но не осторожной работы над фенолом, каковой талантливый русский изобретатель обращал в питьевой спирт. Его трое дружков, старательно доработав проект Митяя и опробовав его на себе, как это делали учёные и изобретатели в девятнадцатом веке – играя глазками, вприсядку ходили перед столом, за которым сидела невеста с женихом. Народ в большой избе, опробовав новое питиё, с удовольствием наблюдая явление Митяя рядом с невестой, иногда говорили:

– Мы думали: он умер. А он вон – за столом сидит.

А в соседней деревне доярка Зинаида с помощью своей оригинальной конструкции аппарата так смешивала молоко с водой, что жидкость, каковая после сего дела получалась, приобретала жирность в 5 %. Менеджер был недоволен.

– Зинаида, вы что творите? Сбавьте жирность до 3 процентов водой.

Да, несмотря на трудные годы, Россия по-прежнему была перенасыщена талантами.

Бяка тоже увидел на экране пять самолётов. Включил на панели приборов маленькую пипочку, и на экране локатора тотчас пошла информация о боевой силе МиГов. «…Вооружение…два бревна…берёзовые…ровные, заострённые спереди…В снарядных отсеках жидкость неопределённого назначения. Состав: вода, сахар, дрожжи в разных пропорциях…»

Бяка три раза прочитал информацию. И, не веря своим глазам, взял в руку русско-китайский словарь, но выронил, когда увидел на экране следующую информацию «Внимание! Пилоты включили кнопки «Пуск». Брёвна пошли на цель!»

Бяка тоже включил на панели ещё одну пипочку, и в хвостовой части самолёта взревел форсаж – ракетный двигатель. Самолёт «Мао» сделал прыжок вперёд и вверх, в стратосферу, и растворился в воздухе. А десять брёвен легли на цель…на деревню Митяевка.

Тут бы следовало поразмыслить о вечности, о том, какие вещества, порой, падали с неба на головы людей, так как с высоты в десять километров брёвна должны были достигнуть цели через минуту.

Командир эскадрильи Андрей осоловело вгляделся в экран локатора.

– Что видишь? – спросил полковник.

– Ничего. Цель поражена, – раздумчиво ответил Андрей.

Он уже думал о делах насущных, как-то: выпить бражку из левой пушки или из правой пушки, или дать настояться ей ещё день-два?

Фраза « цель поражена» достигла ушей Медного – Широкого в то время, когда брёвна ещё не пролетели половину своего пути. Медный – Широкий удовлетворённо крякнул и злорадно подумал: «Чтоб тебе ни дна, ни покрышки, проклятый большевик! Если ты не разбился, то всё равно из болот Сибири не выйдешь скоро. А выйдешь, я не тебя танки направлю!»

Забыв о том, что он находился в ГосДуме, Медный –Широкий со всей силы ударил грязной ладонью по столу и крикнул:

– Не пущу тебя в Москву!

В силу того, что Катюша была девушкой Старой Формации, она знала, как навести юношу Новой Формации на то, чтобы у него возникла обязанность по отношению к девушке. Она остановила канкан и сказала Жене, скромно потупись:

– Ты можешь меня обнять.

Ксюша тихо охнула, изумлённая хитростью Кати и в свою очередь быстро сказала:

– Женя, я уверена, что ты мог бы научить меня целоваться. Я заметила, что ты давно делал мне намёки, а я их поняла только сейчас.

И она тоже скромно потупилась. Руки девушек синхронно обняли пояс Жени. Он растерялся и почему-то вспомнил Буриданова осла, который умер, стоя перед двумя копёшками сена, умер от голода.

А дрезина продолжала мчаться вперёд.

Между тем, брёвна, подрагивая хвостовыми оперениями – хорошо и добротно отёсанными наконечниками, каковые ловко вырубил механик Збруев, увеличивали скорость с каждым мгновеньем. Они бесстрастно смотрели на цель. Их невозможно было сбить противоракетами. Их можно было только наблюдать. Но на земле было столько проблем, что люди не желали смотреть в небо. Вот и Сися в середине этой грозной минуты, тяжело дыша, бежал с четырьмя канистрами к микроавтобусу. Две канистры он держал в руках, а ещё две повесил спереди и сзади своего некрупного …не по – ОМОНовски – тела. Он выпил много бензина, потому что шланг был короткий, с помощью которого Сися сливал бензин в канистры из машин бандитской «сходки». Он много раз втягивал в себя воздух из шланга, а с воздухом в рот струёй бил трофейный бензин. Накушавшись трофейным питиём, Сися опьянел. И когда поднял на грудь, а потом на спину трофеи, он нехорошо закачался, но побежал вниз, чувствуя, что ноги его почему-то бежали не так, как он хотел, словно они были сами по себе. А ещё на Сисе было большое количество вооружения, как-то: автомат, четыре запасных рожка с патронами, штык-нож, наручники. А так же на нём был новый осиновый бронежилет. Автомат он вынужден был принять в зубы, так как он не помешался на теле некрупного ОМОНовца. Вот по этой причине в ОМОН набирали всегда крупных мужчин, чтобы в подобной ситуации полицейский не принимал бы в зубы автомат и этим поступком не унижал бы грозное оружие.

Когда Сися бежал под горку – в башне – он отмечал, что ноги его время от времени порывались в обе стороны, как будто жили не в паре, сердились одна на другую. Это обстоятельство насторожило полицейского, который вдумчиво относился к своей службе. На бегу, он прищурился и настороженно подумал: «Что это с ними? А вдруг…» И он вспомнил, что вчера хорошо выпил среди товарищей, а утром проснулся и почему-то не ощутил под собой свои ноги. А потом посмотреть на них не было времени. Тут он вспомнил и другое. Дядя во время пьянки вдруг сказал Сисе:

– А у тебя отличные ноги. Я давно зарюсь на них, думаю взять.

Сися захрипел, потому что он правильно понял: Дядя взял его ноги, а ему подсунул свои, кривые, да ещё с плоскостопием.

С трудом удерживая в зубах автомат, Сися бежал под горку и хрипло говорил:

– Ну, подожди, я с тобой сейчас разберусь….подожди…

Он выскочил во двор и ещё раз убедился, что ноги под ним не его, так как они начали как-то странно бросаться то влево, то вправо, а то вдруг – подавались назад, после чего бросались вперёд. Но микроавтобус был рядом с административным корпусом, во дворе, и Сися, раздражённый подлостью Дяди, наконец, добежал до машины, до дверцы «обезьянника», куда хотел поставить трофеи. Он уже готовил слова, которые всегда отличали сильного мужчину от слабых мужчин, как вдруг перед ним распахнулась дверца «обезьянника», но вместо Дяди, из глубины машины на него метнулся один из задержанных. Он лягнул ногой в лицо Сиси и выпрыгнул во двор. Удар был неточным. Каблук туфли попал в правую сторону лба Сиси. А ноги под Сисей были чужие. И хотя Сися удержался на чужих ногах, но его закрутило. И во время вращения он увидел, что из «обезьянника» выпрыгнули двое мужчин и помчались вон со двора.

«Ну, не уйдёте», – мужественно подумал Сися, сжимая зубами автомат.

Он языком (это умеют делать только ОМОНовцы, потому что их учат сему мастерству) снял предохранитель, потом перекинул язык на спусковой крючок и, сильно сжимая зубами автомат, дал длинную очередь по бежавшим преступникам.

Недалеко от машины стояли и другие ОМОНовцы. Они увидели беглецов и бросились за ними. Но в этот момент из окна дома выпрыгнула девушка с пистолетом в руке и, встав на пути бежавших полицейских, выпустила по ним две пули. Они сбили две фуражки на головах ОМОНовцев, и те тотчас метнулись на асфальт.

В ту же потрясающую минуту депутат Замойский, дрожа всем телом непонятно почему, вдруг сорвался со своего депутатского кресла и крикнул:

– Господа депутаты, я предлагаю объявить молебствие во всех церквях России в честь Президента Медного – Широкого, пятидневное молебствие с крестным ходом и выносом икон!