А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья (Мф. 23:8).

I. Встреча

Ржавая консервная банка подпрыгнула под порывом ветра и загремела по асфальту, ничего существенного не добавив к звукам окружающего мира. «Но и не убавив против того, что в нем должно быть», – подумал Евгений, склонный к глубокомыслию по всякому мелкому поводу.

Он стоял у подножия горы, загадочно именуемой «горой судьбы». Собственно, это название да неясные слухи об особых свойствах горы и привлекли его сюда. Позади долгая ночь в поезде и два часа ходьбы пешком от вокзала до горы. Ради чего? Евгений попытался мысленно ответить на этот вопрос, но не смог.

Гора некруто поднималась в небо сразу после городских окраин, была не особенно высока и абсолютно ничем не выделялась. Редкий кустарник на склонах, рощица у подножия и голая вершина лишь подчеркивали органичность горы окружающему пейзажу, ее невыделенность, так сказать, из общего бытия.

«Хе-хе, вот она, человеческая натура. Обыденное выдается за священное, обрастает мифами, а священное оставляется ради этого обыденного», – подумал Евгений, скептически осмотрев гору. Но делать было нечего. Хотел он признаться себе в том или нет, но он приехал сюда в надежде каким-то необычным, нелогичным и даже бессмысленным способом попытаться познать свою судьбу. Говорили про эту гору, что каждый, кто поднимется по ней до вершины, познает в своей жизни то, что не понимал или боялся понять. И еще говорили, что путь к вершине долог, и гора внешне проста и заурядна, как обычная человеческая жизнь, но на самом деле так же непроста, как и тот, кто пришел к горе искать ответы на свои неразрешимые вопросы.

Не то чтобы Евгений верил в россказни людей, падких до легких чудес и заменяющих трудности настоящего пути легкими суррогатами ментальных обманок. Но, как обычный человек, все же уставал от превратностей жизни и порой сознательно шел на нелогичность своих поступков. Так и в этот раз, вместо того чтобы отмахнуться от докучливых сказок о горе, однажды утром проснулся и понял: он пойдет на вокзал, и купит билет, и приедет к горе, и поднимется на вершину. Хотя бы и коря себя за этот нелепый поступок…

И вот он здесь, шагает через рощицу к склону горы, а через некоторое время – поднимается по склону узкой тропинкой. Метров через сто гость горы решил остановиться и немного отдохнуть. Бросил плащ на траву, сел, а затем и прилег на него. В дорожной сумке была фляга с коньяком и кое-что из провизии. После нескольких добрых глотков мужчина сложил руки за головой и откинулся на спину. В таком положении ему был хорошо виден город. Крепкий напиток оживил мысли, и они снова потекли бойким ручейком.

«Ну, вот хотя бы взять этот город. Жители идут по тротуарам по своим делам и даже не смотрят в сторону горы. Они прожили кто жизнь, кто полжизни рядом с ней и ничего от нее не дождались. Поэтому они идут не к горе, а в том направлении, где их ожидают их дела и заботы. А вот к горе… к горе идут те, кто живет фантазиями или любопытством. Или такие, как я, например, – обратил мысленный взор на себя Евгений, – умные и понявшие свою беспомощность и нелогичность».

Он действительно был уверен или пытался себя уверить, что приехал сюда только затем, чтобы в очередной раз убедиться, что жизнь устроена как-то иначе, что надежды на чудеса посрамляются серой действительностью с неизменной педантичностью. И что его беспомощность проявляется в том, что он никак не в состоянии выучить этот урок и после очередного разочарования идет к следующему, зная наперед, чем все закончится, но не в силах остановиться.

«Что меня ждет на вершине? Втоптанные в землю окурки, обрывки газет, оставшиеся после других «охотников за судьбой», да ветер. Вот и все, что там можно найти. Для кого-то, привыкшего себя сладко обманывать, и в этом отыщутся «тайные знамения». Но для меня знамением буду лишь я сам, с изнурительным однообразием приходящий к разбитому корыту, которое, кажется, и есть подлинный символ моей жизни», – не без горечи произнес очередной внутренний монолог Евгений.

Он еще раз бросил взгляд на гору и поморщился. Гора была совсем не такой, какой представлялась ему в мыслях. Она была настолько заурядной, что Евгений тут же дал ей определение «принципиально заурядной». Подниматься на вершину ему уже совсем не хотелось, и он стал искать какой-то предлог, чтобы этого не делать.

«Да зачем предлог? – махнул он наконец рукой. – И так все понятно. Сейчас допью коньяк, полежу малость и назад. Буду считать, что на пару дней убежал от суеты…» Он решительно опустошил флягу, откинул голову на землю и какое-то время бессмысленно смотрел вверх. Солнце стало припекать, и путешественнику захотелось побыстрее вернуться в свой привычный и неосторожно покинутый два дня назад мир.

Он встал и немного нетвердо пошел по обратной дороге в город. Совершилось то, что не раз уже совершалось в его жизни. Устремленность, вызванная какой-либо мыслью, пронизывала все его существо лишь до тех пор, пока он обдумывал то или иное свое действие. Но стоило приступить к исполнению задуманного, как неподатливая действительность тут же остужала мысленный порыв. Мечта вспыхивала искрой, словно прощаясь, и исчезала. В конце концов, Евгений перестал сожалеть об этом, а только произносил какую-нибудь сентенцию. Впрочем, смысл сентенций был всегда один и тот же. То-то вроде «да фиг с ней, с мечтой…»

На вокзале его ждал не слишком приятный сюрприз. Поезд отправлялся завтра утром. Ему предстояло – тут он посмотрел на часы – провести 17 часов в незнакомом городе. Он не огорчился. Стоял теплый август, и побродить по тихим улочкам да поглазеть на местных жителей представлялось делом не утомительным. Ночь можно было скоротать на вокзале.

Он перешел привокзальную площадь и углубился в ближайший скверик. Там отыскал скамейку под раскидистым деревом и сел, намереваясь прикинуть маршрут своей прогулки.

Но мысли его в очередной раз скакнули в область, которая его сильно занимала. «Что же надо сделать, чтобы в жизни произошло чудо? – по-детски наивно спросил он куда-то в пустоту. – И что понимать под чудом и для чего оно нужно? Федор Михайлович Достоевский говорил, кажется, о том, что действительность чудеснее любой фантазии. Классик явно имел в виду что-то значительное. Только что?» Та действительность, с которой знаком Евгений, неизменно порождает в нем стремление уйти от нее. Даже этот приятный скверик с его тишиной и солнечным светом не останавливает стремления куда-то двигаться, что-то искать. Даже если сам не знаешь толком, что ищешь.

Он спохватился, потому что вспомнил, что не хотел в сотый раз размышлять на эту тему. Все, что ранее он думал об этом, так и не дало ему ответа на его вопрос. Поэтому Евгений встал и побрел безо всякой цели к выходу из скверика. Вскоре он оказался на набережной, потом пошел в городской парк и долго гулял по его аллеям, пока не наступил вечер. Самое время было где-то поужинать.

Он посмотрел по сторонам, но ничего подходящего не увидел. Прохожих, у которых можно было бы спросить, рядом тоже не было. Неожиданно для себя, словно ощутив какое-то неясное указание, Евгений направился в переулок, что виднелся чуть поодаль. Там он обнаружил небольшой ресторан в полуподвальном помещении, в который незамедлительно зашел. Официант поздоровался с ним и приветливо указал на столик в углу.

Порядком уставший от долгого хождения, Евгений с наслаждением присел за столик, покрытый чистой белой скатертью. В меню оказалось любимое рыбное блюдо Евгения, к которому он заказал также салат и кофе. Официант принес заказанное и куда-то исчез. Странно, но Евгений снова оказался в одиночестве – других посетителей в ресторане не было.

Не спеша приступил к ужину. Думать ни о чем серьезном уже не хотелось, и он рассеянно отмечал самые обыденные вещи. Например, что креветки в салате хороши и что интересно, как их сюда доставляют. Евгений знал, что позже он назовет этот день бессмысленно прожитым и испытает слабый укор совести. Но сейчас он просто отдыхал и испытывал состояние, которое называл «безмыслием». На его языке это означало, что он на короткое время отрешился от всего, что не относилось непосредственно к происходящему сейчас. В такие минуты он ощущал некоторое успокоение, непрочное, мимолетное, но все же дающее не только физический, но и душевный отдых.

Он посмотрел в зеркало на противоположной стене и увидел там свое отражение – неприметного, скромного одетого мужчину средних лет. Этот мужчина ничем не выделялся на фоне небогатого интерьера ресторана, был даже органичен этому интерьеру. То, что делало их органичным, была заурядность. «Принципиальная заурядность», – усмехнулся Евгений, но самоистязания на эту тему решил не начинать, чтобы не нарушить свое «безмыслие».

Словно подслушав его мысли, невзрачная реальность решила слегка пошутить с ним. Вечернее солнце заглянуло в окно ресторана и мягко высветило золотом полуподвальное помещение. В его лучах невидимые доселе пылинки стали заметной частью окружающего мира. Они прихотливо кружились в потоке солнечного света, словно исполняя загадочный танец, и явно радовались, что их тайное существование стало явным для него.

Зеркало же словно потемнело и вдруг отразило необычайно глубокий сине-фиолетовый цвет, который трансформировался в изображение какой-то горы. Это изображение через мгновение стало четким, и Евгений узнал в нем известную картину Николая Рериха «Шекар Дзонг».

«Ого, культура дошла и до этих мест», – удивился Евгений и непроизвольно обернулся к стене напротив зеркала, чтобы посмотреть на репродукцию отразившейся в зеркале картины. Но увидел только пустую стену. «По стене ползет паук, присмотрелся – это глюк», – озадаченно продекламировал Евгений и встряхнул головой, чтобы пропало почудившееся в зеркале видение. С опаской снова повернувшись к зеркалу, он уже не увидел в нем ничего, кроме голой стены.

В этот момент в ресторан вошла девушка. Он посмотрел в ее сторону и отметил, что она была молода и красива. И одета довольно необычно: ее фигуру плотно облегало платье глубокого сине-фиолетового цвета с непонятным узором, на ногах отливали золотом тонкие сандалии.

«Случайная посетительница, – попробовал определить он, – или…» На это «или» у него версии не нашлось, и он слегка пожал плечами. В небольших городах довольно часто встречаются красивые девушки, потому Евгений не особенно удивился. Не связал он появление девушки и с возможностью завязать знакомство, поскольку был застенчив и крайне редко обращался к противоположному полу первым. То, что девушка сама может подойти к его столику, ему не пришло даже в голову. Это было бы нарушением обыденности, в возможность которого он не верил.

Но она спокойно подошла и после приветствия попросила разрешения сесть за его столик. «Неужели сказка начинается, – с иронией подумал он. – Вот и красавица ни с того ни с сего появилась, и шанс хотя бы о чем-то поговорить с ней у него явно будет». Как и многие не вполне уверенные в себе мужчины, он побаивался красивых женщин и скрывал эту боязнь за самоиронией. При этом умел внешне оставаться спокойным и даже раскованным.

Впрочем, их разговор завязался легко, и через минуту Евгений перестал рефлексировать. Его новую знакомую звали Анастасия, и она оказалась весьма проницательной относительно цели приезда Евгения (почти всегда, когда женщины заговаривали с ним сами, они многое угадывали в его жизни – факт, который Евгений не мог отрицать).

– Гора притягивает многих, и вы не первый, кто хотел бы узнать здесь о своей судьбе, – словно прочитав мысли Евгения, заметила Анастасия.

– Откуда вы знаете, что я приехал именно к горе?

– Это несложно. Вы были сегодня на склоне горы, а со стороны города все происходящее на горе хорошо видно. Местные на гору не ходят, только приезжие. Как видите, чтобы понять, для чего вы здесь, не надо быть мисс Марпл.

– Пожалуй. И что, многим ли удается что-то узнать на горе?

– На этой стороне горы, где были вы, ничего нет. Там обычно бывают компании людей любопытных, но не сведущих. Они жгут костры, пьют и веселятся. Потом уходят, так ничего не узнав.

– Я тоже ушел, ничего не узнав.

– Конечно. Ведь на этой стороне ничего нет.

Она посмотрела ему в глаза и продолжила:

– Кроме окурков, обрывков газет и ветра.

Евгений напрягся. Он понял, что Анастасия пришла неспроста и, озвучивая его мысли на горе, дает понять ему это. Он решил спросить ее прямо:

– Наша встреча случайна?

– Нет.

– Чему же или кому я обязан честью видеть вас?

– Отец Дмитрий хочет вас видеть. Я послана пригласить вас к нему.

Имя о. Дмитрия – прозорливого старца – было Евгению хорошо известно, и он решил осторожно уточнить:

– И куда же он пригласил?

– На другую сторону горы. Идти отсюда недолго.

– Когда надо будет идти?

– Как только примете решение. Доедайте рыбу, обдумайте, стоит ли доверять мне, и я жду вас на выходе. Но не более 15 минут. Если вы не примете приглашение в течение этого времени, оно будет отменено.

Анастасия встала, улыбнулась и покинула зал ресторана. Евгений задумчиво ел рыбу и действительно пытался понять, есть ли смысл принять неожиданное приглашение. Он явственно ощущал, что в Анастасии не было ничего тревожного. Она говорила обо всем мягко и ясно. Это располагало к ней, хотелось верить, что в ее словах нет никакого подвоха. Да и какой смысл устраивать подвох, – наконец, спросил себя он. Ведь он не богат, не знаменит, врагов не имеет и проводит жизнь в своих размышлениях. Стало быть, бояться нечего и надо собираться в дорогу. О второй причине своего положительного решения он решил много не думать ввиду очевидности этой причины. Анастасия просто ему понравилась.

Расплатившись за ужин, Евгений вышел из ресторана за три минуты до окончания отведенного ему времени. Девушка ждала его возле начала тропинки, которая шла в сторону горы. Они отправились в путь, и он впервые за весь день испытал настоящую радость. Тихий теплый вечер, он идет с красивой девушкой навстречу какой-то тайне – уже от одного этого молодая кровь приятно волновалась.

Анастасия рассказывала о городе и местных обычаях, об окрестных достопримечательностях. Ее рассказ был занимателен, но его внимание понемногу стало рассеиваться. Поглядывая время от времени на стройную фигуру девушки, он мысленно представил, как по дороге случится дождь, и они укроются в каком-нибудь сарае. Там они быстро сблизятся, и он будет гладить ее белое и нежное тело. И смотреть, как оно вспыхивает в луче лунного света, прорывающегося сквозь прореху в стене. Затем, увлеченные страстью, они забудут обо всем до самого рассвета. «Хорошо бы завести с ней роман…» – мечтательно думал Евгений.

– Романа у нас не будет, – произнесла как бы невзначай Анастасия.

Он, словно очнувшись, непонимающе посмотрел на девушку. Затем смутился и покраснел.

– Тебе предстоит получить то, ради чего ты приехал сюда, – дружеским тоном и перейдя на «ты» продолжила она. Посмотрев на его пылающие щеки, Анастасия улыбнулась и сказала:

– Отец Дмитрий велел передать тебе, чтобы ты не смущался, а сосредоточился и читал молитву. Ту самую, которую читал накануне поездки.

Тут Евгений вспомнил до мельчайших подробностей события двухдневной давности. Накануне поездки он не спал всю ночь и все думал о горе. Его терзали сомнения, будет ли прок от поездки. Он пытался мысленно представить, как выглядит гора, и видел ее высокой и недоступно прекрасной. И ловил себя на мысли, что именно такой он ее хочет видеть. Если же она окажется иной, скажем, попроще и пониже, то что-то изменится в его ожидании чуда. То ли ожидание ослабеет и исчезнет, то ли чудо станет ненужным – этого он уже понять не мог.

По рассказам видевших гору выходило, что гора не столь высока и не столь прекрасна. Воспоминание об этих рассказах и вызывало в Евгении борение чувств. Боязнь, что действительность окажется совсем иной, подрывала решимость отправиться в путь. В конце концов, он решил встать на молитву и попросить Бога даровать ему встречу с горой.

Он встал с постели, умылся и оделся. Затем достал припрятанные для особых случаев восковые свечи, зажег три из них и поставил на подсвечник. Сосредоточился и тихо произнес: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Далее прозвучала его молитва, неподготовленная, но искренняя и простая. Он просил Бога устроить ему путь к горе и дать там познание его жизни и судьбы. А если Господь решит иначе, то просто благословить его на обычную поездку. Скажем, для того, чтобы отдохнуть и развеяться.

После молитвы Евгений быстро успокоился и уже не тревожил свое сердце долгими размышлениями. Он просто решил поехать. И вот он здесь, совсем рядом с горой, начинает повторять слова своей молитвы – «Господи, если есть на то Твоя воля, то открой мне путь к горе и дай то, что я прошу у Тебя…» Он сосредоточился и уже не замечал окружающего пейзажа, но лишь шел по тропинке, залитой лунным светом. В какой-то момент тропинка словно превратилась в дорожку, сотканную из лунного света, и повисла в неведомом и неясном пространстве. Но он шел вперед и вдруг вышел на еще более светлое и незнакомое место. Анастасии рядом уже не было.

Вокруг него все было залито голубовато-серебристым сиянием, в котором проступили силуэты стройных елей. Среди них проходила прямая как стрела дорога, которая немного поодаль резко обрывалась перед каким-то камнем. Евгений резко поднял голову. Высоко вверху сияла снегом вершина удивительно красивой горы. Ее склоны были покрыты елями и соснами, а далекая вершина вонзалась в небо в окружении крутых скал.

Он сразу узнал ее. «Гора, вот она! – возбужденно прошептал Евгений. – Именно такая, как я видел ее накануне во сне! Но где же город?» Он оглянулся по сторонам – город куда-то исчез. Да и пейзаж вокруг был совсем другой. «Не может быть, – поразился он. – А, да я просто сплю, – мелькнула в голове догадка. – Надо же…» И Евгений усилием воли попытался стряхнуть сон, ожидая, что через мгновение проснется и снова увидит прежнюю невзрачную гору.

Но окружающее