© Виталий «Африка», 2017

ISBN 978-5-4485-0748-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Свободная территория Невада и Аризона,

Нью-Рино, Фримонт, бульвар Александра Второго,

концертно-выставочный зал «Стесихора».

Широкоплечий, красномордый (надеюсь, от солнца?) бородач вышел на трибуну и солидно, басовито откашлялся.

– Добрый день, уважаемые участники нашей конференции. Для начала, представлюсь, кто меня не знает – Глеб Больши́х…

По залу пронеслись смешки, на которые бородач отреагировал добродушной улыбкой.

– …предприниматель, занимаюсь строительством и управлением недвижимостью. Не только во Фримонте, по всему Нью-Рино. Во все подробности своей внутренней бухгалтерской кухни я вас посвящать, уж простите, не буду, скажу только, что за прошлый год построил более семи тысяч квадратных метров жилой недвижимости и почти три с половиной тысячи – коммерческой.

Народ вокруг уважительно перешёптывается, а я вот как-то так сразу ни в какие зримые образы эти тысячи квадратов перевести не могу. Много это или мало? Ну, достаточно, наверное, раз подаётся публике как достижение.

– …спросить, зачем, если всё и так неплохо, я задумался о переселении на Дальний Юг? Отвечаю – потому что я амбициозен. Как и всякий нормальный человек. Мне мало быть одним из многих неплохо устроившихся в жизни – я хочу развиваться, хочу создать бизнес, который станет основой семейной династии и просуществует лет сто. А лучше двести.

По залу опять пробежали смешки, на которые здоровяк ничуть не обиделся.

– Поднимите, пожалуйста, руки, кто знает, что такое «старые деньги».¹ Не стесняемся, поднимаем.

Поднимают почти все, включая меня, разумеется. Ишь, какой образованный у нас народ пошёл.

Бородатый здоровяк пару раз одобрительно кивнул.

– Отлично. Так вот – я хочу, чтобы мои дети (а у меня их пятеро, между прочим), и их дети, и дети их детей относились к этим самым «старым деньгам». Возможно ли это здесь? Ну… в принципе, да. Не факт, конечно, но вполне вероятно, если бизнес и дальше будет хорошо идти. Это будет очень трудно – все хорошие места давно заняты теми, кто пришёл сюда первым. Вы и сами это знаете, не хуже меня. Лучшие земли, лучшие места в городе, давние связи в Семьях, банках, Сенате – всё это у тех, кто пришёл сюда первыми. И это не мы.

Согласное бормотание, кивки.

– Впрочем, я хороший бизнесмен и, наверное, если я буду очень много работать и ещё мне чуть-чуть повезёт – я смогу вылезти на самый верх. Но, вы не поверите – я жадный!

Смешки, добродушные выкрики «поверим!».

– …мне этого мало! Я ещё хочу, чтобы мои дети и их дети оставались русскими, и росли в русской культуре. Возможно ли это здесь?

Глеб сделал драматическую паузу, призывно протянув руки к аудитории, подождал секунду и театрально опустил их, всем своим видом излучая грусть и разочарование. Артист, хе-хе.

– Нет. Не будем себя обманывать – это невозможно. Да, сейчас наши дети говорят по-русски, но точно так же говорили на родных языках дети всех иммигрантов во все времена – немцев в Висконсине и Техасе, итальянцев в Нью-Йорке и Аргентине, поляков в Бразилии и Канаде, прочих… и наших, русских людей, во всех этих и многих других местах. Что осталось сейчас? В лучшем случае, фамилии и старые семейные фотографии, которые новому поколению не нужны и неинтересны. Язык бизнеса и администрирования, язык прессы и высшего образования не-из-беж-но станет родным языком для наших детей и внуков. А с языком уйдёт и всё остальное. Вспомните – ещё три года назад улицы Фримонта сразу выделялись на фоне какого-нибудь Спрингфилда или Баррьо-Бронсе…

Смешки, кто-то крикнул «От Баррьо-Бронсе и сейчас отличаемся!». Ну, смотря от какой его части. Преимущественно латиноамериканский таун, Баррьо-Бронсе весьма разнообразен, там каждый квартал не похож на соседний. Что по национальному колориту, что по уровню достатка. Наш сосед на западе Спрингфилд – обычный район, без каких-либо резко выделяющихся черт. Уровень достатка средний и выше среднего, примерно как во Фримонте, основное население – белые американцы, канадцы, европейцы.

– …тротуары, скверы – всё, чтобы было удобно гулять и вообще ходить пешком. А теперь посмотрите на новые улицы, которые сейчас застраивают – там и пройтись-то негде, кроме как по обочине. Всё для автомобилей, как в Америке. От Спрингфилда не отличишь, даже вывесок уже половина на английском.

Вот это они зря. Пешком погулять я люблю.

– …в школе ругались недавно, сейчас родительский комитет собираем – детям в столовой на обед гамбургеры пихают! Вместо нормальной еды! Спрашиваешь: «Зачем?», а они в ответ: «А что такого, во всём городе их дают».

И это тоже зря. Нефиг детей травить всякой гадостью.

– …понятно, что по отдельности всё это – мелочи. Но вместе такие мелочи складываются в то, что называется «образ жизни». И мне нравится русский образ жизни – с пельменями, прогулками и русским языком. Я сам русский, и хочу, чтобы мои дети и внуки тоже были русскими.

Кто-то выкрикнул с места: «В Новороссии останутся!». Глеб криво ухмыльнулся.

– Русскими – да, останутся. Но максимум, что там может получиться – «рабочая династия». А чего я для своих детей хочу – уже сказал. И в Новороссии этого добиться нельзя. Да о чём тут говорить, если у них даже работника нанять нельзя, и фермерам земля не принадлежит – приходится у государства в аренду брать. Нет, спасибо – нечего мне там делать. А вот там, на Дальнем Юге, там первыми будем МЫ.

Оратор чётко поднял и выделил голосом это «МЫ», как бы приглашая всех присутствующих стать членами некого тайного общества. Умеет чувак речи толкать, ничего не скажешь. Я даже не столько о содержании сейчас говорю, сколько о голосе и манерах.

– Мы возьмём себе лучшие земли, мы создадим первые банки, суды и управы, мы установим свои законы, мы будем хозяевами всего. Мы станем основателями нового анклава, и наши потомки будут его элитой.

Заманчиво чешет, мдя. У каждого третьего уже чуть ли не слюна капает. Нет, картинка и правда симпатичная, ничего не скажешь. Но вот сколько людей уже попадалось на такие заманчивые перспективы, отдавая все сбережения… Много, хе-хе. И что-то меня не тянет пополнить их ряды. Впрочем, надо будет об этом Глебе Больших узнать поподробнее.

– …всё. Я ещё выступлю, когда мы перейдём к практическим, организационным вопросам. А пока что, передаю слово Сергею Егоровичу Курганову, известному русскому писателю, театральному режиссёру и профессору Университета Нью-Рино.

На этом моменте я решил сделать небольшую паузу, вызванную чисто физиологическими причинами – пиво и полугар отчаянно просились наружу. Бормоча извинения и стараясь не наступать никому на ноги, быстро пробираюсь к выходу из зала. Вроде где-то слева туалет видел, когда заходил… ага, вот он.

Вернувшись обратно через пару минут, вновь пробираюсь на своё место, сопровождаемый явно раздражёнными взглядами. Ну, а что? Не я такой, жизнь такая. И вообще, не отвлекайтесь, граждане – за трибуной уже новый оратор витийствует.

– …без создания своего национального очага русский народ на Новой Земле будет обречён на ассимиляцию и исчезновение! Обречё-ё-ён!..

Патлатый мужичонка интеллигентского вида потряс в воздухе кулачком, подчёркивая последнее слово. Что-то это тело меня раздражает прямо с первой минуты, выступавший до него был куда адекватнее.

Вышеупомянутый предшественник, сидящий в президиуме, недовольно поморщился и посмотрел на часы, после чего печально вздохнул. Видимо, времени для выступления у «патлатого» интеллигента (забыл, как там его представили) ещё много. Слушатели в зале оказались менее терпеливыми.

– Ну а Новороссия вам чем не «национальный очаг»? – ехидный выкрик с места. Вполне по делу, кстати. Насколько скептически я бы не относился к перспективам тамошней экономической модели, уж в чём в чём, а в русском национализме Демидовску не откажешь.

«Патлатого» слегка перекосило в морде лица.

– Там воспитывают не русских, а советских! Советский не может быть русским! И вы это сами понимаете, иначе жили бы…

Ну, вот, Остапа понесло. Зачем смешивать мух с котлетами? Да, живут там люди, которым нравится социализм. Становятся ли они от одного этого факта нерусскими? Нет, разумеется, с чего бы. Многогонационалочки там нет и в помине, насколько я понимаю. Ни национальных автономий, ни «людей со светлыми лицами и хорошими генами» во главе всего и вся, ни «дружбы шестьсот шестидесяти шести равноправных народов». Да и вообще, у них в конституции написано, что Новороссия является национальным государством русского народа. Я не поленился, прочитал. Так что, имхо, «патлатый» наводит тень на плетень и только отпугивает своей неадекватностью потенциальных переселенцев. Ну, или наоборот – потенциальных жертв очередной аферы, и тогда он молодец. Я пока не разобрался, что эта затея из себя представляет.

– …возрождение русской культуры…

Эхе-хе-х… Кто-нибудь, отберите у него микрофон и передайте адекватному человеку. Какое, на хрен, «возрождение культуры» в маленькой колонии у чёрта на куличках? Максимум, хоровое пение на попойке в честь сбора урожая. На культуру, гражданин выступающий, денежка нужна, выделяемая из прибавочного продукта. Что, в свою очередь, требует какой-никакой экономики. Играли бы вы в «Цивилизацию» в своё время, знали бы.

Что там, кстати, товарищ троцкист делает? А то заслушался я что-то, забыл о нём. Кошусь направо. Сидит, голубчик, слушает «патлатого» со скучающей миной на лице. Ну, тут я с ним солидарен. Первый оратор был поинтереснее.

– …постепенно утрачивается. Наши дети уже больше говорят между собой на английском, чем на русском…

Хм, не знаю, не знаю. У нас вот во дворе детвора только на русском визжит, английского ни разу не слышал. Ну, «fuck you!» периодически, но это не считается. Греческий доносится, временами – в первом подъезде живёт одна семья, там мамаша вечно своих чад домой на языке Гомера созывает. Но, опять-таки – во дворе они общаются с другими детьми на русском.

– …особенно у тех, кто живёт не в русских районах…

А вот это вполне возможно, и даже наверняка. Дети вообще мгновенно нахватывают словарный запас и начинают трещать на том же наречии, что и большинство сверстников. Ну, это одна из основных причин, по которым люди вообще живут в национальных районах, не так ли? Хочешь, чтоб дети сохраняли русскую культуру – говори с ними дома по-русски и обеспечь наличие вокруг других русских детей. Впрочем, это и любой другой культуры касается.

– …наследники величайшей культуры, мы не имеем морального права…

Опять логорея пошла. Зачем его вообще на трибуну выпустили – непонятно. Так-то народ здесь подобрался вполне практический, судя по первому выступлению. Хотя, конечно, экстраполяция по одной точке – дело рискованное. Может, как раз наоборот – тут большинство такие же, как этот «патлатый».

Сидящий в президиуме Глеб вновь страдальчески поморщился и в очередной раз взглянул на часы, явно не в силах дождаться, когда же это переливание из пустого в порожнее закончится. Вот у него выступление было чётким и по делу, у меня самого чуть рука за бумажником не полезла, хе-хе. Шучу. Нет, выступил он и правда отменно.

– Большое спасибо, Сергей Егорович! – дождавшись паузы в речах «деятеля культуры», Глеб напомнил тому о регламенте. Курганов (ага, вспомнил фамилию) явно несколько разочарован тем, что время его выступления закончилось так быстро, но спорить не стал и, сопровождаемый на удивление энергичными аплодисментами публики, спустился со сцены и сел в первом ряду. Чему тут хлопать? Не понимаю…

Глеб, не вставая, продолжил.

– Ну, а сейчас перейдём от экономики и культуры к географии. Слово предоставляется Игорю Дмитриевичу Желтову, известному геологу, топографу и вообще исследователю.

Невысокий, худощавый мужик с загорелой до черна лысиной, сидевший в президиуме слева от Большого Глеба, поднялся и встал за трибуну.

– Добрый день! Все, кто интересуется исследованиями Новой Земли, наверное уже в курсе, что Исследовательская служба Ордена опубликовала на прошлой неделе результаты годичной экспедиции на Дальний Юг. Два исследовательских судна поднялись по…

О-па! Надо же. Интересно, с чего бы это вдруг? Может, узнали, что информация уже утекла? Или решили, что особого интереса она не представляет? Впрочем, посмотрим сначала, что именно опубликовано. «Географ», тем временем, немного поколдовал с пультом, приглушил свет в зале и включил проектор. На белом экране появилась карта Дальнего Юга. Народ вокруг начал перешёптываться. «Смотри… вот тех гор раньше не было… и озёр… а вторая река была?..»

– Как вы можете видеть, по сравнению с картой, выпущенной по итогам экспедиции трёхлетней давности, добавились существенные подробности. Исследователи поднялись по вот этой большой реке, названной ими Аустра́лис…

Пятнышко лазерной указки пробежало сверху вниз и замерло на горном кряже, прорезаемом рекой.

– …несудоходные пороги. Впрочем, непроходимыми эти горы не являются, экспедиция преодолела их и вышла к цепочке озёр на северной стороне. Частично исследовав озёра, экспедиция вернулась обратно.

Хм… а маленькую подробность о причине возвращения обнародовать не стали, что ли? Агрессивные чёрные ребята с автоматами, и всё такое? Ну-ну.

– …проводилась аэрофотосъёмка прилегающих к реке территорий с использованием базирующихся на судах беспилотников. Как можно заметить…

Интересно, а асфальтовые озёра на этих фотографиях присутствуют? Что-то мне подсказывает, что нет. Во всяком случае, никаких специальных пометок я в районе устья не наблюдаю. А вот холмы, отблески на которых заметил Гискар, имеются. К сожалению, с обеих сторон от реки.

– …составлены лоции, что, конечно, очень важно именно…

И всё-таки, не понимаю – зачем? Если бы Орден стремился к быстрой колонизации Дальнего Юга – понятно, но ведь тогда он бы и вёл себя совершенно иначе. Или, быть может, грядут какие-то изменения в политике?

– …интересующий, конечно же, всех вопрос – климат. Район устья Аустралиса малопригоден для проживания – он находится на границе холодного полупустынного климата и приполярного океанического…

Не, я-то понимаю, о чём речь, но вот для большинства, наверное, стоило бы попроще, нет? Впрочем, лектор и сам быстро понял свою ошибку.

– Проще говоря, к северу от устья постоянно сухо, зимой холодно, а летом умеренно тепло, как на юге аргентинской Патагонии в старом мире. К югу от устья – постоянно прохладно, колебания температуры меньше, а осадков – больше. Огненная Земля, Фарерские острова, северное побережье Исландии, где-то так. Само устье находится на границе между этими зонами. И обе они очень, очень ветренные. Автоматическая метеостанция, установленная экспедицией, трижды за полгода фиксировала скорость ветра более семидесяти пяти километров в час, рекорд – сто два километра.

Несколько человек уважительно присвистнули. Ну, я не специалист, конечно, но, кажется, на американской авиабазе Туле² бывает и за триста километров в час переваливает, а у берегов Антарктиды – и за четыреста. Впрочем, там никто и не живёт. Постоянно, во всяком случае. Но, всё равно – не сгустили ли орденцы немного краски в своих отчётах, дабы никто не полез шариться по окрестностям и не нашёл нефть? Хотя, зачем тогда вообще отчёт публиковать? Нет, определённая логика есть: не опубликуешь, все начнут что-то подозревать, и кто-то полезет любопытствовать. А так – холодно и ветрено, ничего интересного, хе-хе.

– …мере продвижения на север, становится теплее. Пустынные, полупустынные и степные участки чередуются, в зависимости от конфигурации дождевой тени.³ В общем и целом – аналог Патагонии. Конечно, наличие большой реки – это преимущество. На юге возможно пастбищное скотоводство, севернее климат подходит для выращивания овощей и фруктов. Похоже на нижнее Поволжье.

Знакомое слово вновь вызвало некоторое оживление. Ну, оно и понятно: Патагония для большинства присутствующих есть нечто совершенно абстрактное, а Саратов или Астрахань все себе более/менее представляют.

– Как видно на карте, достаточно крупный приток вливается в Аустралис с северо-востока на две тысячи километров выше устья. Экспедиция поднялась по нему почти на шестьсот километров, после чего глубина реки стала недостаточной…

Интересно, кстати, а какая осадка у этих исследовательских посудин Ордена? Скорее всего, небольшая, иначе бы они так лихо по рекам не рассекали. Между прочим – пьяный Гискар, как не странно, называл расстояния в сухопутных милях, а не в морских. А ещё моряк, и даже целый капитан. Позор ему, однако.

– …назвали Гискар, в честь капитана судна, открывшего реку…

Ха-ха! Так вот он почему промолчал – стеснялся. Скромный, даже спьяну не выдал. Ну, молодец, что уж тут.

– …течёт через степь, наподобие аргентинской пампы.

– …севернее. Правый берег более засушливый и гористый. Но много небольших рек, стекающих с гор. Отлично подходит для сельского хозяйства, особенно виноделия.

Что-то типа аргентинского Куйо, насколько я понимаю. Ну, понятно – география схожа, вот и получается аналог. Физика-то одинакова в обоих мирах. Эхе-хе-х… Всегда мечтал иметь несколько гектаров виноградников, и делать своё вино. Красота… Хотя, это в мечтах «красота», а в реале довольно быстро наскучит, скорее всего. А может, и нет. Попробовать надо, в общем.

– …пампа – возле реки довольно сухая, но, рассуждая логически и опираясь на данные исследования Гискара, по мере удаления от гор и приближения к океану она должна становиться влажнее. Прекрасное место для скотоводства, выращивания пшеницы, кукурузы и так далее.

Мдя… Если владельцем ранчо я себя представить ещё могу, то вот фермером как-то совсем не тянет. «Маленький домик в прериях», ага. Нет, спасибо.

– …по мере приближения к горам, становится влажнее и жарче. Горы, кстати, экспедиция назвала Бордер-Маунтинс, ну да переименуем, если что…

Да уж, фантазия у Гискара сотоварищи фонтаном явно не била.

– …частично – влажная саванна, частично – леса. В горах тоже леса. Экспедиции встречались ценные породы деревьев. Это важно, потому что остальная территория лесодефицитна.