для абсолютного высвобождения творческого потока разум должен раскалиться добела и сиять подобно шекспировскому, когда тот писал «Антония и Клеопатру». Не должно быть никаких препятствий, никаких инородных примесей. Хотя мы и утверждаем, что ничего не знаем о шекспировском разуме, самими этими словами мы уже высказываемся о нем определенным образом. Возможно, мы так мало знаем о Шекспире потому, что он скрывал от нас свои горести, обиды и антипатии — в отличие от Джона Донна, Бена Джонсона или Мильтона. Внезапные откровения не напоминают нам об авторе. Стремление протестовать, поучать, жаловаться, сводить счеты, призывать мир в свидетели своему несчастью — все перегорело в его творческом пламени. Потому и поэзия льется из него свободно и беспрепятственно. Если кто и сумел выразить себя полностью, то это был Шекспир. Если чей разум когда-либо и полыхал свободно, то — Шекспира. И я вновь обернулась к книжным полкам.