Можно пойти дальше и взглянуть на процесс творчества и влияние на этот процесс пола автора более пристально. Если закрыть глаза и попытаться представить себе роман как таковой, перед мысленным взором предстанет вполне правдоподобное строение, пусть и со множеством искажений и упрощений. Но все же мы способны увидеть его форму — то квадратами, то в виде пагоды, то с пристройками и аркадами, то основательно-приземистую, с куполом, как в соборе Святой Софии в Константинополе. Вспоминая разные знаменитые романы, я думала, что форма эта связана с теми чувствами, что лежат в основе романа. Но чувства эти тут же перемешиваются, поскольку форма задается сопряжением не камней, но человеческих душ. Роман начинается с напряженного противостояния. Жизнь столкнулась с чем-то себе противоположным. Вот почему так сложно сойтись с кем-нибудь во мнениях касательно романов, вот почему мы так подвластны своим пристрастиям. С одной стороны, мы хотим, чтобы герой по имени Джон выжил, иначе мы будем горевать. С другой — что ж, Джон, настало время умереть, этого требует сюжет. Жизнь сталкивается с чем-то себе противоположным. Но поскольку жизнь в этом раскладе все же присутствует, мы судим об этом как о жизни. «Ненавижу Джеймса», например. Или: «Совершенно неправдоподобный бред, со мной такого не было». Взять любой знаменитый роман, и мы увидим невероятно сложную постройку, собранную из множества мнений и чувств. Удивительно, что такая постройка может