Отзывы на книгу «Миссис Дэллоуэй»

Книги, подобно людям, порой открываются с неожиданной стороны; раскрываются не сразу, а постепенно; обдают холодом при первой встрече, зато потом становятся верными друзьями..."Миссис Дэллоуэй" с первых строк и с первой же страницы очаровывает своим языком - тонким, изящным слогом, витиеватыми (но не вычурными!) фразами; затем - атмосферой, такой же воздушной и лёгкой, как язык. На читателей обрушивается поток сознания главной героини (кто это, думаю, понятно из заглавия книги), но ощущение как в тумане - ничего не понятно, действия почти не происходит; это созерцание красоты жизни, это воспоминания о прошлом. Настоящее слишком зыбко, неопределенно...

В настоящем - пришедшая на смену молодости зрелость (Клариссе Дэллоуэй 51 год), муж, добрый, верный, но совершенно лишенный амбиций, Ричард, 18-летняя дочь Элизабет с ее надеждами и порывами юности, подруга дочери, чересчур религиозная мисс Килман, леди Брутн, чересчур активная для женщины, влюбленная (по слухам) в Ричарда....Жизнь вроде бы налажена, но отчего так часто мыслями она уносится в далекое (лет тридцать назад) прошлое, дни беспечной юности, наполненные первой любовью, первыми радостями и первыми разочарованиями...

И - надо ж такому случиться - прошлое порою склонно материализовываться, неожиданно и, пожалуй, что и неприятно...(Как же мне нравится строчка из стихотворения Андрея Вознесенского: "Не возвращайтесь к былым возлюбленным, Былых возлюбленных на свете нет...". Вот действительно мудрые слова...) В жизни нашей героини неожиданно возникает 53-летний Питер Уолш, приехавший из Индии. Кларисса когда-то отказала Питеру и вышла замуж за Ричарда...Вроде бы жизнь сложилась удачно, но отчего так "сердце растревожено", отчего она смотрит на мужа словно другими глазами, отчего сомнения одолевают своей назойливостью, отчего она ходит сама не своя и ее так безмерно раздражают люди....И даже приемы, полные влиятельных людей, ее уже не радуют...

И вот наконец-то появляется что-то похожее на действие, но это не важно: ты уже захвачен переплетениями этих судеб, переживаниями героев (Питер тоже переживает, по-своему...) и удивительными совпадениями в жизни (вот как, как судьба сводит и влюбляет настолько непохожих людей...)

"Женщинам вообще, подумал он, не понять, что такое любовь. Им не понять, что значит она для мужчины".

Еще одна прекрасная линия в книге (и тоже о любви, правда. очень своеобразной): отношения двух супругов. Септимуса и Реции. Он вернулся с войны с одним "увечьем": он ничего не чувствует; не чувствует страданий своей молодой жены, окружающих людей, он равнодушен к миру (да и к себе тоже, если честно; хотя его часто обвиняют в эгоизме, эгоизма там совсем нет, есть лишь глобальная разочарованность во всем). Жена очень хочет родить ребеночка (они женаты уже пять лет), а он нет. Насмотревшись на ужасы на войне, он не хочет приводить светлое и чистое существо в этот грязный мир. И нам, читателям, это сразу становится понятно, но вот жене же не объяснишь, молодой женщине, совсем девушке, которой природой заложено быть матерью...

"Жена плакала, а он ничего не чувствовал; только каждый раз, когда она всхлипывала - тихо, горько, отчаянно - он ещё чуть-чуть глубже проваливался в пропасть". (Вот разве ничего не чувствующий мужчина будет так переживать из-за женских слез? Мне почему-то наоборот в глаза сразу бросилась сверхчувствительность его натуры, хоть он это и упорно отрицает: "Стоит зазеваться и человеческая природа тебя одолеет. Беспощадна человеческая природа"...Словно хочет казаться грубее, холоднее, отстраненнее, нежели он есть на самом деле; но ведь суть не скроешь...)

И это грустно, щемящее повествование, когда человек не может объяснить свою позицию, он слишком добр, он готов уступить, он хочет снова стать нормальным. Но что значит быть нормальным в глазах общества? Быть как все? Где же уникальность и неповторимость каждой человеческой личности? И Септимуса начинают лечить (видимо, от депрессии, невроза, эгоизма...) А по мне, так это совершенно нормальный адекватный мужчина, чересчур много повидавший в жизни, причем повидавший плохого и трагического. Картина мира у каждого своя. Кому-то повезло больше, кому-то чуточку меньше, но это же не повод обвинять другого человека в ненормальности!

Неприятно поразил в этой книге образ мисс Килман. Автор хочет выставить ее читателям как истую христианку, защищающую добродетель, но разве может быть действительно верующий человек быть таким озлобленным?...

Удивила и порадовала Элизабет: похоже, ум и чувство прекрасного ей перешли от матери) Молодая симпатичная, она ужасно ненавидит комплименты и ценит больше внутреннее, а не внешнее; она также, как и мать, умеет радоваться жизни и замечать ее красоту, ценить ее мгновения (редкий дар)

"У нее дар, чисто женский дар создавать вокруг себя свой собственный мир, где бы она ни оказалась".

Прекрасный роман; возможно, не совсем простое чтение поначалу, но только лишь поначалу) Книга, которая (кто знает:) научит воспринимать красоту настоящего и избавит от желания постоянно возвращаться мыслями в прошлое - зачем это делать, если в мире столько интересного (мест, людей, книг, музыки, неожиданных встреч и еще менее ожидаемых поступков, странных и удивительных признаний, волшебных открытий), и даже не только во внешнем мире, сколько еще неразгаданных чудес в нас самих, в нашем внутреннем мире, всего-то и надо - порой остановиться в этом беге жизни и задуматься о чем-то важном, сокровенном...

5/5, для меня открытие Вирджинии Вулф состоялось еще два года назад - это был роман "Орландо". И я уж думала, что ничто не может меня более поразить из ее творчества (настолько это был необычный роман:), но, видимо, ошибалась: книга "Миссис Дэллоуэй" меня поразила своей красотой и глубиной....

Она уверяла, что Хью Уитбред, именно Хью (вон он там, старый друг, занят беседой с португальским послом) поцеловал ее в курительной в наказание, когда она потребовала избирательного права для женщин, вот тебе и «неужто», он же пошляк, сказала она.

Ох.
Что же это вообще такое было?

Невыносимо трудно читать первые страниц 20-30, слова вьются, вьются замысловатыми кружевами, строчки запутываются и цепляются друг за друга, от нагромождения повторов и тяжеловесности текста начинает ощутимо кружиться голова, и думаешь – да боже мой, да зачем же я это читаю…

И вдруг.

Неожиданно, без предупреждения, словно окно распахнули в душной комнате – больше нет книги, нет текста, нет тяжелых многоэтажных предложений. Это как картины Моне – вблизи невразумительные цветные пятна, а отойдешь на десять шагов… И вот же, прямо здесь, вокруг меня – Бонд-стрит, шумный послевоенный Лондон... «Ранний, утренний воздух; как шлепок волны; шепоток волны; чистый, знобящий и полный сюрпризов». Что-то вот-вот случится! Цветочные магазины - шпорник, душистый горошек, сирень и гвоздики, бездна гвоздик, розы; ирисы. Разноцветная толпа - шляпки, перчатки, лимонные, серые, а кто в том автомобиле виднеется за занавеской, не королева ли едет за покупками? И аэроплан кружит в небе, все кружит и кружит, выписывая непонятные буквы дымным следом….

….А у Клариссы сегодня прием, и она будет встречать гостей, стоя на лестнице. И старый друг Питер приехал из Индии, почему она тогда не пошла за него замуж? Теперь ей уже за пятьдесят, а он на шесть месяцев старше и влюблен не в нее, но все по-прежнему, она, хоть и постарела, все так же чинит платья, он все так же дурно воспитан. И они смотрят, смотрят друг на друга, словно

удар Биг-Бена, отбивающий полчаса, упал на них с особенной силой, будто рассеянный баловень стал играть без всякого смысла гантелями.

Но все уже закончилось, у нее муж и дочь, у него Дейзи - там, в Индии. И ничего не вышло бы хорошего, если бы они тогда поженились. Все закончилось, она поднялась на башню одна, а они собирают на солнышке куманику.

...И Питер идет по Уайтхоллу. Он еще не стар, не скис, не скукожился. Идет по Трафальгарской площади, идет по Риджентс-парку. Он идет, и от ударов Биг-Бена свинцовые круги разбегаются по воздуху. Смельчак, удалец, отважный пират, только вчера из Индии! Идет мимо несчастного Септимуса, который после войны видит жизнь словно через матовое стекло – ни вкусов, ни запахов, ни чувств. Только страх, страх, животный ужас от того, что он не способен больше чувствовать, что все краски жизни и эмоции остались там, в дымном окопе, рядом с неподвижным телом друга. «А теперь мы покончим с собой!...» А доктор говорит - с ним ничего серьезного.

…Питер идет дальше, вперед, по Мэрилебон-роуд. Он уж стар, ему уж за пятьдесят. Зачем ему жениться? Уйти бы на пенсию, уехать в Оксфорд и писать книжки. Но Лондон и слушать ничего не хочет, словно силком удерживая на своей пирушке.

И тут-то мир тебя настигает, поражает значительностью, давит восторгом, который вдруг прорывается и невыразимо облегчает все твои ссадины и раны. Это как озарение; как вспышка спички в крокусе.

Так и эта книга – настигает, поражает, давит … Ныряешь в нее и тонешь, и не выплыть, не вынырнуть.

Озарение.
Вспышка.
И свинцовые круги разбегаются по воздуху.

Злого зноя не страшись
И зимы свирепой бурь.

Атмосфера: прозрачности июньского дня, очарования молочного рассвета над полями, послевоенной пустоты и мнимого покоя, летнего угасающего вечера, благополучности Лондона, упущенной любви.

Цветы и цвета: шпорник, розы, гвоздики, ирисы, душистый горошек. И, конечно, белый, зелень буков, синяя пасма, прозрачность утренней свежести, лимонный, снежность кружевного белья.

Запахи: прохлады, летних трав, сонного первоцвета, городских улиц, новых перчаток, ночного воздуха в тиши поместья, пыли, прибитой дождем.

Ощущения: какофонии вечерних праздничных впечатлений, одиночества, угасающего летнего дня, окутывающего плечи, будто невесомая шаль, вечеров в деревне, непоправимых ошибок, громких комплиментов...

Так пронзительно и тонко, что хочется всё прочитанное спрятать, забыть и самой спрятаться. Или лететь, лететь, лететь вперед, погружаясь в новые ощущения. И все чувства обострены, все покровы сброшены. И легко после прочтения. И... больно.

Да. Да. Больно. Ведь миссис Дэллоуэй действительно скользит по июньскому дню: цветы, починить русалочье платье. А вечером прием. И ах, кто-то стучится в дверь в столь неподходящее для светских визитов время. Это Питер Уолш. Старина Питер, теперь влюбленный в другую, но все такой же. Он вновь понимает миссис Дэллоуэй без слов, критикует («Кларисса, зачем тебе эти приемы и брак с Ричардом?»), вновь играет ножиком. Это он, ее Питер, спустя бездну лет. Вернулся из Индии и прямиком к ней, чтоб увидеть ее, Клариссу.

Скоро вечер. Прием. И люди, люди, люди: бароны, графиня, премьер-министр и даже Салли (давняя подруга). И Питер пришел. Все-таки пришел. Ее друзья юности здесь. Всё опять всколыхнулось и завертелось в душе. Запело пройденное, ушедшее, отзвеневшее давними летними днями в Бартоне. И что со всем этим делать? Наверное, просто жить в свои пятьдесят лет.

А Питер Уолш один. Прием летит мимо него, едва касаясь своей праздной, буржуазной начинкой. Зачем Клариссе это нужно: этот поток разряженных людей, искусственные фразы, ее муж в конце концов. Но Питер уже не влюблен. Теперь не влюблен. Спустя долгие годы Питер не влюблен в его Клариссу. Но где она? Затерялась среди гостей? Подойдет ли к нему? Найдет его этим вечером?

И вот. Сердце сжалось. «Она всегда настигала его, везде его Кларисса». Он видит ее. И наплевать, всё сейчас в с ё р а в н о. Кроме этого, давнишнего, заветного, тайного. Того, что Питер знает, Питер чувствует. Так любить можно лишь однажды, лишь один непризрачный раз.

Вот что такое реальность. Это сон, который снится всем вместе.
Джеффри Евгенидис

Об этом романе Вирджинии Вулф встречаются полярные суждения. Даже здесь на сайте, если судить по рецензиям, мнения разделились. Кто-то восхищается книгой, кто-то её не принимает. Мои читательские впечатления тоже получились неоднозначными, хотя, как можно судить по оценке, положительная составляющая всё же взяла верх.
Итак, что происходит в романе? Постановка вопроса может показаться ироничной тем, кто знаком с книгой, так как в ней, по сути, ничего не происходит. Бывают люди процесса, а описанный Вулф «день из жизни» можно назвать книгой процесса.
Погода стоит прекрасная, небо ясное, птички поют. Чем можно заняться в такой день?
Кларисса Дэллоуэй готовится вечером устроить приём, на котором её ждёт встреча со старыми знакомыми. Утром Кларисса отправляется погулять по Лондону, заходит в магазины, выбирает цветы (один из символов в романе).
Вскоре она увидит после долгой разлуки Питера Уолша и Салли Сетон, с которыми героиню когда-то связывала интимная дружба. Острая на язык и позволяющая себе неортодоксальные высказывания Салли отличается от многих женщин своего времени и занимает одно из центральных мест в воображении миссис Дэллоуэй.

Вопреки названию, роман далеко не только о Клариссе. Перед читателем приоткрывается завеса во внутренний мир нескольких персонажей, которые живут своей жизнью. Так, мы знакомимся с мужем Клариссы, её юной дочерью, ранимой преподавательницей последней и, конечно, с молодой парой - Септимусом и его женой Лукрецией. Линия Септимуса, молодого ветерана, которого преследуют призраки войны, на мой взгляд, выглядит автономной, хотя и она паутинкой протянется к миссис Дэллоуэй.
В финале судьба Септимуса печальным эхом отзовётся в мелодичном течении романа и заставит Клариссу задуматься о важном.

Пересказывать сюжет - дело неблагодарное, даже когда он присутствует и имеет значение. В романе Вулф сюжет, как таковой, отсутствует, вместо событий – островки мыслей, вырванные из потока сознания героев. Мы слышим внутренние голоса Клариссы и других членов её семьи, Септимуса и его жены, Питера и Салли. Вначале, признаюсь, мне было откровенно скучно. Авторское течение меня подхватило и увлекло только, когда роман перевалил за экватор. Лишь к финалу я полностью прониклась атмосферой полифонического потока сознания и поняла, что оценю роман высоко. Во многом в этой разноголосице и состоит сильная сторона книги.
Вообразите, что вы встали утром и отправились на прогулку. Вы гуляете, заходите в кафе и магазины, возможно, даже заглядываете в окна чьих-то домов (исключительно в качестве литературного приёма).
И на протяжении всей прогулки вы волшебным образом слышите обрывки размышлений и знакомитесь с выборочными результатами работы воображения окружающих вас личностей. Вы не знаете ни этих людей, ни их прошлого и настоящего, но постепенно из таких разрозненных элементов начинает складываться более или менее реальная картина, или изобразительная реальность.
У Вулф, на мой взгляд, получилось бессодержательным повествованием, когда мысли одного героя неожиданно сменяются размышлениями другой героини и через несколько минут без предупреждения перескакивают на воспоминания третьего персонажа, создать цельную историю.

Перед нами вырисовывается яркий образ Клариссы – женщины средних лет, у которой непростые отношения с единственной дочерью. У матери и дочери разные пристрастия, им явно не хватает взаимопонимания. С супругом, респектабельным политическим деятелем, тоже свои трудности.
У героини много свободного времени, и она пытается найти своё место в том микросообществе, в котором она занимает определённое положение.
Весь летний день она путешествует по волнам свой памяти и, вероятно, ненавязчиво идеализирует некоторые эпизоды давно минувших дней. Воспоминания вызывают у миссис Дэллоуэй чувство ностальгии.
Я бы сказала, что прошлое в романе контрастирует с настоящим. Это верно и относительно Клариссы с её романтизацией своей молодости, и в том, как Питер, недавно вернувшийся в Лондон из Индии, воспринимает во многом новую для него английскую реальность. Ему кажется несправедливым, как сегодня делаются дела и раздаются должности. Питер также с щемящей грустью вспоминает их с Клариссой уже ставшее историей прошлое и размышляет над отношениями, которые потенциально могли у них сложиться.
Впрочем, Питер не чужд определённой расслабленности, которая, возможно, ему не раз помогала в жизни.

А, впрочем, солнце пекло. Впрочем, все проходит. Жизнь шла своим чередом. Впрочем, думал он, зевая и приходя постепенно в себя, в Риджентс-Парке мало что переменилось со времен его детства – вот разве что, может быть, белки, – но были, наверное, и новые радости...

Почему-то хочется упомянуть пресловутые the good ole days, потерянный рай, идиллическую жизнь в утраченной Аркадии и прочие поэтические метафоры.
На ум также приходит известное высказывание: «Ничто так не ответственно за добрые старые времена, как плохая память».
Нашему сознанию присуща склонность видеть прошедшие события в лучшем свете и преуменьшать, а иногда и забывать, боль и разочарование, которое мы испытывали в прошлом.
В таком обманчивом ретроспективном свете Кларисса настоящая, возможно, видит себя юную в белом платье с букетиком полевых цветов.
Однако финальные аккорды наводят на мысль о том, что героиня принимает свою наступающую зрелость и себя сегодня, свою роль в настоящем.
Такое прочтение делает роман в целом оптимистичным, хотя в нём немало печали и отголосков недавнего венного прошлого.
Этому принятию героини себя помогает известие о смерти незнакомого ей ветерана войны (Кларисса невольно начинает больше ценить то, что она имеет), а также наблюдение за старушкой в соседнем доме.

Ох, удивительно! – старушка из дома напротив смотрела прямо на нее! Она укладывалась спать. И небо. Она-то думала, оно глянет на нее, сумрачное, важное, в своей прощальной красе, а оно серыми, бедненькими штрихами длилось среди мчащихся, тающих туч.

В обыденности происходящего есть успокаивающий мотив. Он сообщает миссис Дэллоуэй, что жизнь продолжается.

«Миссис Дэллоуэй» - книга о нелинейном времени, часто ненадёжной памяти и обычно условном возрасте. О том, как прошлое дерзко врывается в настоящее (яркий пример - Септимус, которому видится умерший на войне друг) и влияет на будущее, иногда трагически влияет, и о финальной неизбежности примириться с настоящим временем.
Кларисса, проведя день в раздумьях и воспоминаниях, в итоге принимает себя, свой возраст и свою жизнь, такую, какая она есть сегодня. Некоторая романтизация прошлого, где у неё было два сердечных друга - Салли и Питер, не препятсвует ей в этом.

В романе наверняка притаилось много символов, далеко не все из них я смогла отыскать. И, честно говоря, не хочется заниматься литературоведческим анализом. Там, где один читатель замечает аллегорию, другой видит просто дерево или столб. К тому же иногда, как говорят французы, «Il faut appeler un chat un chat».
Что-то я беспардонно заполонила эту рецензию не всегда релевантными цитатами... Ладно, дадим зелёный свет несвязным всплескам моего потока сознания в обзоре модернистского романа Вулф.
Разного рода трюизмы вытаскивает на свет моя моментально реагирующая Система 1, а гораздо более рассудительная Система 2 неодобрительно качает головой и поражается клишированности сознания своей подопечной. Даже начинает склоняться к мысли, что ей бы неплохо сходить к психологу и уж точно надо меньше зависать в соцсетях. Чтобы вы не подумали, что у меня начался делириум, отсылаю вас к обзору на работу Д. Канемана, основную тему которой я пыталась шуточно обыграть. Но пора вернуться к роману.

Один пронизывающий всё повествование символ я всё же хочу отметить. Не раз автор упоминает бой часов Биг Бена. Этот звук, которые слышат все персонажи одновременно, связывает их воедино, служит доказательством, что они все - не просто отдельные рефлексирующие точки, но часть общей реальности, единого пространственно-временного континуума.

Часы пробили. Свинцовые круги побежали по воздуху.

Часы, бесстрастно фиксирующие ход времени, тонко напоминают читателю о неединовременной единовременности, в которой пребывают все герои. Правда, некоторые часы опаздывают, но и они стараются следовать в «кильватере Биг-Бена».

В заключение повторюсь, роман может показаться скучным. Многое зависит от вашего настроения в момент чтения, от того, поймаете ли вы в какой-то момент волну.

С этой книгой со мной случилась странная штука: прослушав её практически до половины я поняла, что уже ничего не понимаю и что нить повествования существует отдельно от моего восприятия. Моё внимание никак не хотело концентрироваться на тексте. Оно постоянно выбирало пути наименьшего сопротивления вроде: "...пожалуй, надо поменять режим в посудомойке..", "... сейчас возьму швабру и сниму наконец того паука с люстры...", "ой, собака опять в какой-то грязной луже изгваздалась...". Вздохнула, отмотала назад и постаралась быть внимательнее. Честно выполнила поставленную передо мной задачу, но морального удовлетворения не получила. Вроде и написано неплохо, и место действия - моя любимая Англия. Дамы в шляпках и элегантные джентльмены, прогуливающиеся по лондонским паркам. Но не зацепило совершенно. И дело даже не в отсутствии сюжета, на протяжении всего повествования главная героиня готовится к вечернему приёму. В конце концов, ведь часто отличный слог или какой-нибудь блестящий литературный приём вполне могут оттеснить сюжетную линию на второй план и выступить в авангарде. Здесь же сумбурные потоки не всегда связанных мыслей утомляют. Иногда течение сознания одного героя плавно перетекает в поток мыслей другого: вроде только что Кларисса размышляла о цветах, а тут неожиданно уже мистер Уоррен-Смит мысленно рассуждает о радостях самоубийства. Вот Питер Уэлш с трогательными воспоминаниями о юношеской любви к Клариссе, и -ррраз - со своими очень нужными мыслями с нами уже делится жена сэра Ульяма Брэдшоу. От препарирования мозговых клеток спаслись только дочка Клариссы, Элизабет, и её пёсик.
И всё равно хочется поблагодарить исполнителя Татьяну Шпагину за попытку придать эмоциональную окраску данному произведению.