Введение

Легенда – не история, но в легенде нашли свое отражение исторические факты; обычаи и нравы прошедших веков; давно забытые верования и предрассудки, которые история как таковая не рассматривает. Под романтическими одеждами, изменив имена и обстоятельства, легенда сохранила для нас живые образы героев и героинь, которые жили и страдали, боролись и побеждали или, не дрогнув, встречали свою смерть. Мы видим, как зло, торжествующее в начале, в конце концов встречается с добром, превосходящим его силой и могуществом, и терпит поражение.

Когда я пишу эти строки, перед мысленным взором предстают туманные образы ужасного Альбоина, поднимающего кубок из королевского черепа; благородного Зигфрида, любящей Кримхильды и оскорбленной Брунгильды. Мы видим смелого короля Дитриха; нежную, терпеливую Кудруну и ее мать – красавицу Хильду. Эти образы складываются в яркие картины, подобные тем, что жили в воображении наших предков, воодушевляя их на благородные дела и удерживая от неблаговидных поступков. Во все века поэты воспевали победу добра над злом, но разным народам эта победа виделась немного по-разному. Хотя наши представления о добре и зле изменились и усложнились, но и впредь все народы будут воспевать благородных и отважных героев, следуя лишь своему собственному выбору, не всегда понятному для других.

В этой книге собраны главные герои шести средневековых героических эпосов германских народов. Во Франции, наряду с прочими рыцарскими поэмами, был также известен цикл бретонских легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, куда впоследствии вошли также сказания о Святом Граале. Эти легенды дошли и до Германии, где миннезингеры придали им отточенную поэтическую форму. Хотя иностранные заимствования так и не стали популярны у германцев, их собственные героические сказания, пусть не столь совершенные по форме и замыслу, пройдя через века, благополучно дожили до сегодняшнего дня. До сих пор в Германии и Англии почти на каждом рынке можно отыскать прилавок, на котором будут разложены книжечки с этими знаменитыми сюжетами: и про битву Зигфрида с драконом, и про Розовый сад, и про приключения Альбериха и Эльбегаста, и многие другие чудесные эпизоды германского героического эпоса. Однако устная традиция эпоса быстро исчезает, если уже не исчезла. Лишь в Исландии и на Фарерских островах традиция по-прежнему сильна. Там и в наши дни из уст в уста передаются предания о повелителе людей Одине, о Хёнире и коварном Локки, о Торе и Фрейре, о прекрасной волшебнице Фрейе, о волке Фенрире и о мировом змее Йормунганде. Там долгими зимними ночами весь народ, от седобородых старцев до безусых юнцов, затаив дыхание, слушает песни скальдов о подвигах отважного Сигурда; о горе Гудрун, потерявшей любимого; и о Гуннаре, игравшем на арфе во рву со змеями. Эти рассказы передаются от отцов к детям из поколения в поколение. И с такой бережностью хранят там старинные легенды, что пылкие юноши заклинают своих возлюбленных любить их «любовью Гудрун», мастер может в сердцах сказать бесчестному подмастерье, что тот «лжив, как Регин», а отважный молодой человек услышит в свой адрес от стариков, что он «истинный наследник Вельсунгов». На танцах по-прежнему можно услышать песни о Сигурде, а на святочных гуляньях увидать среди ряженых огромного гротескного Фафнира. Так исчезающая германская традиция нашла себе прибежище на дальнем севере, теснимая со своих родных земель пришельцами с юга – мифами Греции и Рима. Сегодня каждый школьник может рассказать о Зевсе и Гере, Ахилле и Одиссее, а каждая школьница – о Гесперидах, Елене и Пенелопе, но и среди взрослых немного найдется таких, для кого Зигфрид, Кримхильда и Брунгильда не просто имена.

Необходимо отметить, что в настоящее время в Англии и Германии снова возник интерес к старинным легендам и верованиям наших общих предков. Да, у нас есть Уильям Моррис, а у них – Рихард Вагнер, но, возможно, обеим нациям следовало бы уделять больше внимания своему историческому наследию. В старинных мифах и преданиях нет сухих исторических фактов, но в них есть нравы и обычаи предков, их радости и горести, труды и досуг, праздники и религиозные верования, битвы, победы и поражения, их добродетели и пороки. У нас под ногами – непаханое поле, которое мы оставили в запустении и рискуем скоро потерять совсем.

Сейчас трудно сказать, в какой степени эти легенды оказывали влияние на религиозные воззрения. Более поздние по происхождению и утонченные в поэтическом смысле, они имеют такое же отношение к древним германцам, как более поздние греческие героические легенды к историческим грекам. Некоторые, и в том числе такие знатоки, как братья Гримм, утверждают, что герои – это исторические личности, возвышенные до звания богов, другие говорят, что герои – это боги, приобретшие черты людей, но, по-видимому, ни одна из этих теорий до конца не верна. В персонажах легенд мы отчетливо видим черты определенных богов, и возникает желание отождествить их с богами, но нам представляется, что божественные качества нужно рассматривать скорее как дар свыше, а не обожествлять его получателей. Точно так же дела обстояли у греков и, возможно, у других народов, чьи герои составляли существенную часть их верований. Боги – не герои, а герои – не боги, но они настолько близки друг другу, что мы зачастую ошибочно принимаем одних за других.

У.С.У. Ансон

Амелунги

Глава 1

Гугдитрих и прекрасная Гильдбурга

В те времена, когда предки Ортнита владели Ломбардией, в Константинополе жил великий император Анзий, который правил Грецией, Болгарией и другими землями. Умирая, он поручил своего сына, Гугдитриха, заботам своего преданного друга, Берхтунга, герцога Меранского, которого он в свое время сам вырастил, а затем осыпал почестями.

Берхтунг полагал своей первейшей обязанностью в отношении воспитанника выбрать ему жену. Он рассудил, что стать спутницей жизни столь могущественному государю может лишь принцесса, равная ему по рождению, столь же мудрая, сколь и прекрасная. Он много путешествовал в дальних странах, но среди всех принцесс, что ему встретились, лишь одна годилась в жены его господину. Но он столкнулся с неожиданным препятствием. Берхтунг поведал о своей беде Гугдитриху, рассказал ему, как сильно он хочет заключить союз между ним и Гильдбургой, дочерью Вальгунта, короля Фессалоник, но добиться этого почти невозможно, поскольку Вальгунт так сильно любит дочь, что заключил ее в высокую башню и никому не разрешает говорить с ней, кроме старого стражника, его самого, ее матери и горничной. А все из-за страха, что она выйдет замуж и покинет его.

Гугдитрих выслушал эту историю с огромным интересом и решил во что бы то ни стало взглянуть на Гильдбургу. Для этого он постарался узнать все, что только возможно, о женском рукоделии и обычаях и даже зашел так далеко, что переоделся в женскую одежду. Затем он объявил о своем намерении отправиться в Фессалоники, чтобы познакомиться с прекрасной Гильдбургой.

Гугдитрих прибыл в Фессалоники под видом знатной дамы с множеством женской прислуги. Узнав о приезде знатной незнакомки, король и королева пригласили ее ко двору. Она приняла приглашение и сказала их величествам, что ее зовут Гильгунда; она сестра императора Гугдитриха, но попала у брата в немилость и теперь вынуждена скрываться. Она попросила у короля защиты и позволения жить во дворце и в знак своих добрых намерений подарила королеве драгоценную вышивку. Король согласился. Королева попросила гостью научить ее придворных дам этому искусству.

Прекрасная Гильдбурга узнала об этом и упросила отца позволить ей взглянуть на вышивки и мастерицу, которая их сделала. Увидев их, она сразу же захотела научиться этому мастерству. Вальгунт не возражал, посчитав, что чужестранка будет для принцессы подходящей наставницей, и Гильдбурга с удовольствием проводила время в ее обществе. Прошло немало времени, прежде чем она узнала, кто ее учительница на самом деле, и после этого их дружба стала еще крепче и скоро переросла в любовь.

Но они боялись, что об их тайном браке станет известно.

– Что с нами будет? – воскликнула Гильдбурга. – Отец никогда не простит нас. Он прикажет казнить нас обоих.

– По крайней мере, мы умрем вместе, – ответил Гугдитрих. – Но я надеюсь на лучшее. Охрана и слуги на твоей стороне, и я думаю, что скоро Берхтунг вернется и заберет меня домой в Константинополь, сославшись на то, что мой брат простил меня. Тогда я пошлю посла просить твоей руки, и, когда твой отец узнает наш секрет, он не откажет в этой просьбе.

Как Гугдитрих и планировал, Берхтунг приехал и увез его домой. Но сватовство пришлось до поры отложить, поскольку на границе началась война и император был вынужден стать во главе войска. А в это время прекрасная Гильдбурга у себя дома подвергалась большей опасности, чем ее супруг в гуще сражения. Дело в том, что она родила сына. О его появлении на свет знали лишь трое преданных слуг, охранявших принцессу. Но вот прошло несколько месяцев, и королева-мать прислала гонца с известием, что она собирается навестить принцессу. Она сама явилась тотчас следом за гонцом. Охранник притворился, что никак не может открыть дверь, и к тому времени, когда ему это наконец удалось, стражник уже переправил ребенка в безопасное потайное место рядом со рвом. На следующее утро, когда королева удалилась, верный слуга поторопился к тому месту, где он оставил дитя, но там его не оказалось. После долгих и безуспешных поисков он вернулся к хозяйке, но не открыл ей правды, а сказал, что нашел ребенку няньку, которая будет его беречь и воспитывать.

Вскоре после этого Берхтунг прибыл в Фессалоники поблагодарить короля от имени своего владыки за прием, оказанный его сестре, и попросить руки прекрасной Гильдбурги, в которую император влюбился по описанию Гильгунды. Король не стал давать ответа сразу, а вместо этого пригласил Брехтунга на охоту, которую он устраивал в его честь.

На следующее утро охотники отправились в лес. В тот день они славно поохотились и приятно провели время. В конце дня король и Берхтунг случайно оказались рядом с башней, в которой печальная Гильдбурга проводила томительные дни в ожидании мужа. Проезжая мимо, они наткнулись на свежий след волка, ведущий к ручью. Они двинулись по следу, и тот привел их к логову, укрытому в зарослях. Там их глазам открылось необычное зрелище.

Прямо перед норой в окружении выводка слепых еще волчат лежал чудесный младенец. Он играл с волчатами, таскал их за уши и что-то лопотал на детском языке, понятном лишь матерям да нянькам. Но его товарищам, очевидно, такие знаки внимания не нравились, и мать-волчица так рассвирепела, что, казалось, еще чуть-чуть – и она набросится на ребенка и положит конец его играм. В тот же момент появился волк-отец, и опасность многократно увеличилась. При виде этого оба охотника метнули копья с таким мастерством, что убили обоих взрослых волков на месте. Потом король нежно взял ребенка на руки, как если бы он был его собственным сыном.

– Удивительно, – сказал он, – какую привязанность я испытываю к этому младенцу. Но он, наверно, голоден, бедняга. Башня, в которой живет моя дочь, находится неподалеку отсюда, там для него найдется свежее молоко, да и она будет рада поиграть с малышом. Бедняжка так любит детей и так редко их видит.

Они шли медленно: Брехтунг нес мальчика, а король внимательно изучал волчьи следы.

– Как интересно, – заметил он, – следы ведут от берлоги прямо к крепостному рву. Думаю, волк стащил ребенка откуда-то неподалеку.

Прекрасная Гильдбурга была очень удивлена, когда услышала рассказ отца. Она взяла ребенка на руки и тотчас узнала его по красному родимому пятну на руке в форме креста. Она постаралась ничем не выдать своих чувств и предложила позаботиться о ребенке, попросив отца лишь об одном – как можно скорее прислать няньку.

Вернувшись домой, король рассказал королеве о своем приключении, и ей захотелось увидеть ребенка. Она послала за нянькой и вместе с ней поехала к башне. Она нашла дочь играющей с младенцем.

– Как бы я хотела, – сказала королева, беря ребенка на руки, – узнать, кто его мать. Наверно, она сейчас без ума от горя.

– О да, – ответила Гильдбурга, – но посмотрите, как красиво он одет! Его одежда указывает на царственное происхождение.

– Как я была бы счастлива, – вздохнула королева, – если бы у меня был такой внук!

Гильдбурга не смогла больше сдерживаться. Она бросилась к матери и со слезами призналась ей, что она тайно вышла замуж за Гугдитриха и это их ребенок.

Королева была поражена и рассержена, но сделанного не воротишь. Мысль, что отец ребенка – могущественный император, также послужила ей утешением. Она обещала дочери сохранить ее тайну и подумать, что можно сделать в такой ситуации.

А Вальгунт тем временем все больше привязывался к младенцу. Он приходил в башню почти каждый день, чтобы повидаться с ним и дочерью. В один из таких визитов королева обмолвилась, что ей бы очень хотелось иметь зятя и внуков. В их преклонном возрасте они легко могут стать жертвой варварских племен, обитавших по соседству, и было бы хорошо бы иметь на своей стороне молодого сильного мужчину, способного защитить их. А Гугдитрих – подходящий выбор, добавила она. Другими словами, королева подготовила почву, и, когда Берхтунг от имени своего господина официально попросил руки принцессы, король после недолгого колебания дал свое согласие, с условием, что Гильдбурга не откажется взять Гугдитриха в мужья. Тогда королева рассказала своему повелителю всю правду.

– Невероятно! – воскликнул он в таком удивлении, что уже не мог сердиться.

Вскоре после этого Гугдитрих приехал и открыто женился на принцессе Гильдбурге. Когда свадебные празднества закончились, он отправился в Константинополь в сопровождении красавицы жены и маленького сына, которого назвали Вольфдитрихом в память о его первом приключении.

Вместе с императрицей в Константинополь отправился Забен, один из знатных людей Фессалоник, поскольку отец Гильдбурги очень доверял его мудрости и хотел, чтобы тот был ей советчиком в трудных вопросах. Он проявил себя столь полезным, что скоро стал ей совершенно необходим, а кроме того, настолько вошел в доверие честного герцога Берхтунга, что тот убедил короля, который отправлялся на войну, оставить Забена регентом в его отсутствие.

Получив благодаря доброте герцога высокий пост, вероломный слуга стал еще более наглым и самоуверенным. Однажды он зашел так далеко, что осмелился неподобающим образом разговаривать с императрицей. Она строго его отчитала, и он упал к ее ногам, прося о прощении и умоляя не рассказывать императору о его дерзости. Она согласилась, но приказала ему больше не появляться ей на глаза.

Когда Гугдитрих вернулся с победой, Забен был первым, кто его встретил. Он дал ему отчет о своем правлении и в конце, как был случайно, заметил, что среди народа ходят слухи, будто наследник трона Вольфдитрих вовсе не королевский ребенок, а эльф или, что еще хуже, альраун, подкинутый в королевскую семью ведьмами. Гугдитрих только посмеялся, посчитав все эти россказни детскими сказками. Это привело лишь к тому, что император решил забрать своего сына из-под опеки Забена и отдать его на воспитание верному Берхтунгу. Отныне мальчик жил в доме герцога и постигал рыцарское искусство вместе с шестнадцатью его сыновьями.