Морис стал поглядывать на часы. К Этиопе, Этиопе… Его тянуло к двадцатипятилетнему телу, страстным крикам и шепотам. На стороне Мадлен были тридцать лет семейной жизни. А на стороне Этиопы – отсутствие этих тридцати лет. Все сначала. Все внове, как будто только вчера родился на свет.