Пролог

Он не стучит. Не ждет на пороге или вовсе, как это обычно бывает, игнорирует мою комнату и быстрым бесшумным шагом проходит по коридору, направляясь в свою спальню.

Он врывается как вихрь.

Дверь бьет о стену, вынуждая меня вздрогнуть и подскочить. Я ждала его появления, но не была готова. Разве к такому можно вообще подготовиться?

Его лицо, всегда кажущееся спокойным и безучастным, сейчас отражает весь спектр эмоций. И эти эмоции совершенно не положительные. Гнев. Ярость. Злость. И, кажется, немного боли… В последнем я могу заблуждаться. Яр для меня всегда был закрытой книгой, а мои способности различать чужие чувства и того хуже – я слишком сосредоточена на себе, чтобы замечать других…

Он преодолевает разделяющие нас метры с бешеной скоростью.

Я пытаюсь дышать и не показывать страха, но он отчетливо отражается на моем лице. Сводит скулы от поджатых губ и напряженных челюстей.

– Ты, – рычит Яр, бросаясь на меня как разъяренный тигр.

Блеск его очков гипнотизирует, и я не сразу понимаю, какой именно маневр совершает брат. Но когда его рука оказывается на моем горле, а спиной я ударяюсь о стену, мне становится по-настоящему страшно. Между лопаток жжет. Но не от удара. Я не замечаю физическую боль. Иное саднит и кровоточит. Кажется, брат ошибается… Я не бессердечная сука. У меня есть сердце, которое ударяется о ребра и колотится как отбойный молоток. Вот-вот вырвется наружу, раскрошив кости, и я докажу брату, как он сильно заблуждался. Всегда заблуждался.

– Ярослав, – хриплю, но не пытаюсь сбросить его руку. Он лишь держит, но не душит. По его глазам читаю – еще один неверный шаг и его пальцы сомкнуться крепче.

– Молчи, – шипит, впиваясь ногтями в кожу.

Я начинаю паниковать. Он никогда так не поступал. Как бы я себя не вела, какие бы поступки не совершала, он терпел. Всегда терпел. Но видимо, и его чаша имеет право переполниться. И сейчас я пожинаю плоды собственных поступков. Ошибок. Их слишком много.

Я шумно глотаю, радуясь – воздух все еще без проблем поступает в легкие и обжигает. На глазах против воли выступают слезы. Но он не верит моим слезам. Никогда не верил. Маленькая врунишка – так называл меня сводный брат, когда мне было шесть, а ему двенадцать.

Эгоистка, стерва, дрянь – когда я отметила пятнадцатилетие.

Сука – а это уже сейчас, после его возвращения домой.

– Зачем? – выдыхает, продолжая держать меня в западне.

Его лицо слишком близко к моему. Я чувствую горячий воздух, пропитанный кедровыми нотками его парфюма и остатками сигаретного дыма. Яр начал курить в шестнадцать. Я поймала его и сдала родителям. Наши отношения ухудшились намного раньше. Но чтобы я не делала, как бы ни подставляла его – специально или случайно, как с сигаретами, – он никогда не отвечал мне тем же. Терпеливо игнорировал и проходил мимо, не замечал… Я всегда была пустым местом для брата. Брат… Даже так нельзя называть его. Он запретил…

– Это тебя не касается, – шепот вместе с воздухом срывается с губ.

Но Ярослав не принимает ответ, как и не верит мне. Никогда не верил. Сейчас бесполезно утверждать обратное.

– Заблуждаешься! Еще как касается! Касается нас двоих. Поэтому говори. И постарайся больше не лгать. – Подтверждает мои мысли и давит на горло. Вот теперь воздух с катастрофической скоростью заканчивается, и я начинаю хлопать губами, жадно глотать пустоту. Наверное, со стороны выгляжу как рыба, выброшенная на песчаный берег. Плевать! Мне плевать. Я просто хочу, чтобы он прекратил.

– Яр. – Хрип вместе с остатками воздуха срывается с губ. – Пожал… ста… Прекрати…

Он держит. Не отпускает.

Слезы жгут щеки. Я отбиваюсь. Поднимаю руки, хватаю его локоть. Дергаю. Но безрезультатно. Брат никогда не был крепким парнем. Ботаник в очках – этакий шаблонный персонаж. Но за несколько лет он сильно изменился. И теперь под светлой кожей с темными волосками и проступающими венами таится пугающая сила. Я вижу, как мышцы на его руке напрягаются. Словно канаты натянуты жилы. Он давит, не жалея меня.

Неужели это все?

С губ срывается поверженный всхлип.

Рука Ярослава расслабляется, но не отпускает.

– Ненавижу тебя. – Слова как похоронный марш вырываются из него. Теперь точно точка. Это финал, и я проиграла. Вновь.

– Прости, – тихий шепот и до сих пор неизвестное слово слетает с посиневших губ. – Прости. Прости… – как заведенная повторяю, перехватывая дрожащими пальцами его запястье.

Пульс. Я чувствую, как колотится мое сердце. Бешено и бесконтрольно. Его сердце не отстает.

– Заткнись, Арина, – произносит брат, вынуждая меня захлопнуть рот и уставиться на него.

Через пелену слез его лицо кажется размытым, и я щурюсь, пытаясь отыскать столь дорогие и родные черты. Но его образ уплывает от меня, и я закрываю глаза, надеясь, что когда распахну их, то вновь четко смогу различать привычные очки в металлической оправе, которые так идут брату. Его тонкие бледно-розовые губы и еле заметную щетину, к которой так и хочется прикоснуться. Проверить, оставит ли она следы на моей коже. Хоть что-то… Я так хочу, чтобы мне досталось от Яра хоть что-то… Жалкая крупица, но моя личная…

Я одержима им. Наверное, даже люблю…

Но он ненавидит меня. Всегда ненавидел.

– Черт! – рык срывается с его губ, и я открываю глаза, чувствуя, как рука, удерживающая мое горло, внезапно исчезает. Но вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом или вдохнуть полной грудью, я распахиваю глаза от ужаса, и вижу, как в мою сторону летит кулак. Он пролетает мимо. Буквально считанные миллиметры, и вонзается с глухим стуком в стену.

Я громко ахаю и смотрю на Яра, и не узнаю его. Будто вижу впервые, будто не было двенадцати лет, которые мы знали друг друга.

Чужие. Мы всегда были друг другу чужими.

– Яр, – шепот срывается с губ с тихим всхлипом.

Он поднимает глаза и встречается с моими, наполненными слез и страха.

– Арин, я…

Он больше не говорит. Я вижу, как его губы подрагивают в безмолвной тишине. Кажется, он хотел бы что-то сказать, возможно, как и я. Но я не нахожусь со словами, покинувшими мою голову, как и мысли, и оставившими в черепной коробке звенящую пустоту. А Ярослав вовсе пугает, сокращая между нами расстояние до критического малого. Я вновь жмурюсь, ожидая нового удара или злого рыка, но удивленно распахиваю глаза, ощущая, как мои губы что-то обжигает.

Его губы… Они сминают мои, рвут на жадные поцелуи. Нет, даже не поцелуи. А что-то похожее на яростное вторжение. На проникновение языком, на ворованный воздух. Я выдыхаю и теряю контроль над собой. Мое тело превращается в неподвижную статую из цельного куска льда, когда мой неприступный сводный брат объят адским пламенем. Его пальцы вонзаются в мою талию. До боли. До немого ругательства. Но я лишь глотаю слезы и позволяю ему вторгаться в себя. Рвать жадно губы, разводить коленом мои ноги.

Это ведь то самое? В голове хаотично мечутся мысли. Я должна заставить себя двигаться. Оттолкнуть его, потому что то, как трогает Яр, мне не нравится. Слишком опасно. Слишком яростно…

Или наоборот привлечь его еще ближе, словно попытаться срастись с ним телами…

Ведь я этого хотела? Несколько лет, с тех самых пор, когда девочки начинают мечтать о мальчиках…

Я всегда мечтала о своем сводном брате. Он был для меня идеалом мужчины. Тем, кому я бы хотела подарить первый поцелуй, первую ночь…

Но то, что творится между нами сейчас похоже на наказание. Для нас двоих…

Глава 1

– Смотри, вот это или это?

Луиза тыкает ногтем в экран своего планшета, заставляя и меня повернуть голову и посмотреть на то, что она планирует приобрести. Сегодня у нас день шопинга. Онлайн-шопинга. Обычно мы предпочитаем выбираться в торговый центр или ездить по различным бутикам на новенькой красной машинке подруги, но в этот раз решили отказаться от многочасовых походов по магазинам и заперлись в комнате Луизы в ее родительском доме.

– Вот это. – Указываю на бледно-розовое платье на тонких бретелях и с кружевной отделкой. Как раз в духе подруги – миленькое, нежное и что-нибудь миниатюрное.

Она хищно скалится и отправляет еще одну будущую покупку в виртуальную корзину. Я замечаю, как счетчик приближается к двадцати.

– Может, хватит? – Киваю на цифру, на что получаю заливистый смех подруги и яркие огоньки в глазах.

– Неа, я только разогреваюсь, – заявляет она, открывая новую страничку. – Теперь нужно найти босоножки под это платье, – с гордостью произносит, вызывая во мне усмешку.

Из нас двоих, школьных подруг, манией к трате родительских денег страдает лишь Луиза. Но она может позволить себе немного прибарахлиться, впрочем, могу себе позволить и я. Но в последнее время у меня появилось стойкое желание завернуться в плед, взять кружку с какао и посмотреть сериалы. Кажется, это отходняк после стрессовых экзаменов. Но теперь когда все позади, я не чувствую прилива бодрости. Словно что-то темное и неизвестное гложет меня и тянет на дно.

– Эй, а как тебе вот эти? – восторженно произносит подруга и уже тыкает экраном в мой нос. Я вовремя успеваю отклониться назад, чтобы не получить по лицу и хмурю брови, гипнотизируя шпильки.

– Ты говорила про босоножки, – напоминаю подруге про ту часть обуви, которой по ее заверениям в гардеробной комнате не хватает. В последнем она, конечно же, преувеличивает. У Луизы как минимум пятнадцать пар босоножек, но ей всегда мало.

– Но смотри какие туфельки! – бормочет она, продолжая рассматривать экран. – У меня аж слюноотделение началось.

– У тебя этот физиологический процесс продолжается уже час. Может, нам лучше поесть?

Луиза усмехается и просматривает новые снимки туфелек на шпильке. У нее как и у многих других есть слабость. Но лично у Луизы эта слабость заключается в высоте каблука. При росте в сто пятьдесят три сантиметра она считает себя слишком низкой, чтобы выбирать практичную обувь, а не ту, на которой можно переломать косточки. Я же выше подруги и поэтому чувствуя себя вполне комфортно, но ровно до того момента, пока она не начинает указывать на нашу разницу в росте.

– Давай пиццу закажем, – бормочет подруга, отправляя туфельки в корзину. Двадцатая будущая покупка. – Сейчас еще босоножки поищу, и я буду готова к употреблению калорий, – показывает мне ряд ровных белых зубов и, усмехнувшись, возвращается к онлайн-магазину.

Я соглашаюсь и на пиццу, поднимаясь с постели подруги, и шаркаю босыми ногами по ковролину с длинным ворсом. Мне нравится, как он щекочет пятки, и как ноги легко ступают по мягкой поверхности. Пожалуй, приобрету себе небольшой коврик, чтобы наслаждаться по утрам приятной прогулкой по комнате.

Добравшись до комода, куда я бросила сумочку, достаю телефон и, разблокировав экран, замечаю пропущенное сообщение от Марины.

Марина моя мачеха, с которой у нас за двенадцать лет, как она сошлась с моим отцом, сложились вполне дружелюбные отношения. Мы не породнились, как это могло бы произойти между дочерью и матерью, и не стали хорошими подругами, как с Луизой, но то, что было между нами, вполне терпимые почти родственные отношения. Она любит меня и заботится, даже порой защищает перед отцом, если я что-нибудь сделаю такое, отчего в иной раз можно было бы схлопотать ремнем по заднице. Но и я стараюсь держать между нами достаточную дистанцию, чтобы не забывать – Марина не моя мать и никогда ее не заменит.

Нажав на иконку, я проваливаюсь в папку с входящими сообщениями и бегло просматриваю пару строчек. Их смысл доходит не сразу, но когда мозг наконец-то начинает выполнять свою непосредственную прямую функцию, я нервно заглатываю слюну и вновь перечитываю.

– Кажется, я больше не хочу есть, – произношу, рассматривая как загипнотизированная единственное слов, которое цепляет и не отпускает. Его имя.

– Что случилось? – Где-то на периферии слышится голос Луизы, которая подскакивает и приближается ко мне.

Я не успеваю отреагировать на ее вторжение в личное пространство, и она ловко отбирает мой телефон и изучающе рассматривает сообщение от Марины.

– Вау! – слышу ее неподдельный удивленный вскрик и вздрагиваю, отмирая и оборачиваясь.

Луиза возвращается в постель, плюхается на пятую точку и глупо хихикает. Я вижу, как на ее лице растягивается та самая плотоядная улыбочка, когда моя подруга замечает новую цель, в которую направит свои острые коготки. Сейчас этой целью становится Ярослав.

– О мой бог, – шепчет она, поднимая на меня глаза. – Неужто сам ледяной принц соизволил навестить скромный отчий дом?

Она, конечно же, драматизирует, но во мне рождается желание улыбнуться. Пусть и выходит это в итоге криво. Я возвращаюсь к подруге, занимаю место рядом и осторожно отбираю свой смартфон, пока она не догадалась залезть туда, куда пронырливой подруге не стоит совать миленький маленький носик.

– Да, соизволил, – голос немного хрипит, но подруга не замечает перемены настроения. Я уже с утра была немного не в духе, поэтому мы и ограничились онлайн покупками, вместо запланированных покатушек на весь день.

– И я так понимаю, уже сегодня? – томно произносит она, прикасаясь к моему плечу щекой.

Приходится согласиться, медленно кивнув. Сердце отчего-то нещадно начинает стучать. Волнение волной разливается под кожей.

– И у вас будет семейный ужин?

– Так написала Марина. – А тут я пожимаю плечами, пытаясь совладать с эмоциями и не выдать своего страха. Для Луизы мое отношение к брату кардинально иное, чем то, что я чувствую по-настоящему. Но я умею хранить тайны и никогда никому не признаюсь. Потому что боюсь… Черт! Как же я боюсь саму себя.

– А там лишнего столового прибора на одну очень хорошую подругу случаем не найдется? – подмигивает, заглядывая в мои глаза. Как щеночек, ей богу! Так и хочется сказать да и позволить бестии ворваться в мой дом. Яр явно не оценит гостя за столом.

– Прости, но нет, – отвечаю, и слышу, как шумно вздыхает Луиза. Наигранно обижается, отворачиваясь, и тянется к своему планшету.

– Ну и вредина ты, – смеется она, разблокировав экран. – Хоть так полюбуюсь, – произносит и до того как я успеваю понять о чем идет речь, Луиза уже ищет моего брата среди ее друзей в инсте.

Да, с некоторых пор он стал вести жизнь в социальных сетях. Фотографий там мало, историй и прочего и того меньше, а если и есть новости, то обычно от его друзей или той компании, которую он затеял пару лет назад. Я пытаюсь признаться себе, что слежу за братом. Но от осознания мысли, что зарегистрирована там под чужим вымышленным именем, становится дурно. Попахивает каким-то извращением. Но мера вынужденная, и лишь это успокаивает мою совесть, пусть другие в ее наличие и не верят. Яр ни за что бы на свете не позволил мне следить за его жизнью. На пушечный выстрел бы не подпустил, а так со стороны, одним глазком… Пожалуй, вот и еще одна тайна, тщательно оберегаемая мной…

– О, какой он стал, – тянет Луиза, выдыхая. Я слышу приторные нотки, проскальзывающие в ее выражении, и ничего хорошего они не сулят. – Красавчик! Слушай, я же говорила, он еще тот ледяной принц. Какие плечи! Это где он? – он указывает на снимок, на который я залипала несколько дней подряд.

Я почти неуловимо отправляю слюну в пустой желудок и медленно поворачиваю голову. Бросаю незаинтересованный взгляд и пожимаю плечами.

– Без понятия. Он передо мной не отчитывается.

– Хотя без разницы где, – соглашается Луиза, явно пытаясь сохранить нейтралитет в этой бесконечной молчаливой войне. – Но он хорош без футболки.

Смешок срывается с губ.

– С каких пор тебя интересуют дохляки? – говорю небрежно и явно преуменьшаю достоинства брата. – Помнится, твой идеал голубоглазый блондин с широченными плечами. Как тот, из тренажерки.

Луиза изгибает темную бровь и отмахивается.

– Мне, конечно, нравятся качки и мажорчки, но вот такие парни как твой брат стоят на отдельном пьедестале.

– Почему? – а вот сейчас удивляюсь искренне. Что ее могло зацепить в моем брате и стоит ли расценивать подругу как некую соперницу в моем тайном обожании?

Луиза вновь смотрит на снимок, явно увлекаясь тем, на что я сама капала слюной, и задумчиво произносит.

– Он другой, Арин. Понимаешь, в нем есть нечто такое, за что хочется ухватиться и не отпускать. Ты только его успехи в школе вспомни. Все олимпиады его. Золотая медаль. Лучший университет страны и без отцовской протекции. Все сам. Своими мать его офигенными мозгами. Он же чертов гений! А что в итоге? – с пылом выдает тираду, ошарашивая меня до немого хлопанья губами. – Их стартап сделал его молодым миллионером. Заметь, опять все сам. Без твоего отца.