Девушка подняла голову и посмотрела по сторонам сквозь налитые болью веки. Она никак не могла понять, почему ее не слушаются руки и ноги. Теперь поняла. Она висела прикованная цепями к стене. Прикованная и распятая. Болело все тело. Так хотелось двинуть головой посильнее, но сделав это, стало понятно, что на шее тоже цепь, и довольно короткая. Свет свечи отразился от чего-то, висящего у неё на шее. Тонкий, словно лезвие стилета лучик, ударил по слезящимся глазам, высекая из них новые слезинки. Девушка несколько раз моргнула, стряхивая непрошеные слезы и превозмогая боль от цепи, изогнула шею, всматриваясь в это нечто. Волчий клык в изящной золотой оправе, обвитый тонкими золотыми листочками и четырехлистными цветками клевера. Подарок мамы – это четко всплыло из глубин памяти.

– Помни, никогда не потеряй. Береги как зеницу ока, – слова матери возникали перед глазами, словно написанные на внутренней стороне век, звучали в ушах и голове. Однако лицо матери терялось во мраке. Девушка напряглась, пытаясь вызвать любимый, забытый образ, но в голову ударило такой невыносимой болью. "НЕ ВСПОМИНАЙ, НЕЛЬЗЯ".

Где она? Что происходит? И самый главный вопрос: Кто она? Горло нещадно саднило, глаза открывались с трудом. Ног и рук она уже не чувствовала. Хотелось пить и есть, но больше всего пить. Интересно, ее оставили здесь умирать? Что же скоро она это узнает.

Послышались четкие шаги на лестнице. Сквозь малюсенькое окошко в двери, мелькнул тонкий лучик света. Девушка напряглась, и тело прошила боль. Великая мать, и почему так больно? Между тем дверь с душераздирающим скрипом открылась. Вошли двое, она чувствовала их запах. Первый пах свежестью и цветами, а вот запах второго… Он был какой-то ненастоящий, но почему, этого она понять не могла. Девушка с трудом подняла голову и попыталась взглянуть, но глаза отказывались показывать ей какую-либо картинку. Она могла различить только два мужских силуэта, но не лиц, ни одежды, ни оружия рассмотреть не смогла. Это было плохо, висеть вот так перед ними, беспомощной и уязвимой. Она привыкла сама контролировать ситуацию, сама отвечать за свои действия, и теперь эта беспомощность ее пугала. Один из мужчин подошел ближе, и девушка наконец-то смогла его рассмотреть. Дыхание со свистом вышло сквозь сомкнутые зубы. Мужчина был потрясающе красив: высокий, стройный, но какой-то хрупкий и изящный, но под этой хрупкостью чувствовалась большая сила. Он был одет в красивую темную безрукавку, белую рубашку и черные кожаные штаны. Длинные светло-русые волосы поддерживал тонкий обруч с темно-зеленым изумрудом. Точь-в-точь, как его глаза. Острые ушки выглядывали из-под волос. ЭЛЬФ!!! ОГО, а вот это уже интересно. А кто второй? Но второй мужчина не спешил показываться. В камере было темно, единственный факел, который эти двое принесли с собой, остался возле двери, воткнутый в скобу. Он почти не освещал камеру.

– Коренэлль, прикажи, чтобы принесли еще факелы. Здесь ничего не видно. Я боюсь наступить в какую-нибудь гадость, – голос говорившего мужчины был густым, словно мед. Он обволакивал и очаровывал. Его хотелось слушать, даже против воли. Второй мужчина вышел. Первый мужчина сразу же подскочил к девушке и к ее губам поднесли флягу с водой. Она пила жадно, быстро, маленькие ручейки текли по подбородку и шее. Потом флягу отняли, и она почувствовала, как к ее губам поднесли мясо. Этот запах и вкус она не забудет никогда. Кусочек был маленьким, но таким вкусным. Она жевала, и сила наполняла ее тело. Она уже могла смотреть, не морщась от боли в воспаленных глазах. – Почему ты это сделала Дэзидриэлль? Зачем ты убила отца? – она даже жевать перестала, услышав данное заявление. И кто такая, эта Дэзидриэлль? Неужели она?

– Извините, но кто убил вашего отца? И кто такая Дэзидриэлль? – она смотрела на красавца-эльфа, не отводя глаз. А он смотрел на нее с недоверием и ужасом.

– Ты помнишь, кто ты? Твое имя? – девушка задумчиво смотрела на него. Он поднес к ее губам еще один маленький кусочек мяса. Она с жадностью его схватила и начала жевать.

Между тем послышались шаги, и второй мужчина появился с несколькими факелами в руках. Он засунул их в кольца, вбитые в стену камеры, и осветил ее всю. Девушка смогла оглядеться, ну хотя бы настолько, насколько позволяла цепь. В первую очередь она посмотрела на второго мужчину. Да что они тут все такие красавцы, что ли? И этот туда же. Красивый, грациозный, сильный. Такой же, как первый. Такие же острые ушки. Тоже эльф. И, судя по всему, она тоже эльф, вернее эльфа. Она попыталась вспомнить о себе хоть что-нибудь, но в голове была абсолютная пустота. И снова откуда-то изнутри накатила волна сильной боли, стоило ей попробовать вспомнить хоть что-то.

– Она молчит мой принц? Она хоть что-нибудь сказала? – в руках мужчины каким-то непостижимым образом оказался хлыст. Он длинной тонкой змеей опустился с его руки на пол камеры. Взглянув ему в глаза, девушка отшатнулась, столько ненависти и злобы полыхало в его глазах.

– Не смей Коренэлль. Она принцесса и моя сестра. И хоть она и убила нашего отца, я запрещаю подвергать ее пыткам. Она должна ответить по закону. По нашему закону. И она ответит, – с этими словами принц и этот второй вышли из камеры, оставив ошеломленную девушку висеть в цепях.

Итак, подведем итоги. Меня зовут Дэзидриэлль, я эльфийская принцесса, у меня есть красавец брат. И я убила своего отца, по совместительству являющегося королем эльфов. Как я это сделала и зачем, являлось для меня тайной. Мой мозг не хотел вспоминать эту информацию, ни в какую. Я попыталась вспомнить хоть что-то, но кроме того, что я недавно очнулась в этой грязной и вонючей камере, вспоминать было нечего. Вот засада. И что же мне теперь делать? Убивать меня не собираются, во всяком случае, пока. Они собираются меня судить, но после обязательно убьют. Смерть короля мне никто не простит. Ой, ой, ой, а жить – то, как охота. Что же делать? Я висела на цепях, стараясь не шевелиться, потому что любое движение приносило сильную боль. Они заковали меня не в обычные цепи, эти цепи выковали кузнецы из рода горных гномов. Эти цепи не разорвать, их может снять только тот, кто их надел. А вот кто их надел, для меня пока являлось тайной. Скорее всего, это мой брат. А он у меня душка. Напоил, накормил… Правда, мало, но ведь накормил же. А если в следующий раз, когда он придет, попросить его разомкнуть цепи. Ага… размечталась. За смерть короля мне придется ответить, но черт, почему я не помню, как я его убила. Почему я вообще ничего не помню. Ведь я даже брата совсем не помню. Дверь открылась, и зашел тот другой. Как его там зовут. Коренэлль. Он смотрел на меня, как на червя, нет как на грязь под ногами. Столько высокомерия и снобизма излучала его физиономия, что мне захотелось стереть эту улыбку с его лица. Я дернулась в цепях и получила такой разряд боли, что пришлось замереть, показывая цепям мою покорность и послушание. Коренэлль усмехнулся своей змеиной улыбкой, и она в мгновении ока превратила его прекрасное лицо в чудовищную, жуткую маску. Хлыст, который он носил на поясе, вдруг как-то незаметно оказался у него в руке. Одним неуловимым движением он расправил его, и тот послушным щенком лег у его ног.

– Ну, здравствуй Дэзи, моя единственная возлюбленная.

ЧТО?!! Этот красавец, мой жених что ли? Вот зараза!!! Неужели у меня такой извращенный вкус, что я влюбилась в эту мразь? Правду говорят, любовь зла, и на такую экзотику любители найдутся.

А он с ласковой улыбкой змеи стоял и смотрел на меня, играя с хлыстом. Еще одно неуловимое движение и хлыст развернулся во всю длину.

– Твой брат жалеет тебя, ведь ты осталась единственной его родной душой. Отца ты убила. Он хочет сохранить тебе жизнь. Хочет спасти тебя от наказания. Он, но не я. Ты мне нравилась, я даже думаю, что любил тебя. Самое главное для меня было то, что ты была дочерью короля. Но это твое своеволие, твоя самостоятельность, она выводила меня из себя. Я всегда говорил твоему брату, чтобы он показал тебе твое место, но вместо этого, он все тебе позволял, любое желание, любую прихоть, очарованный и ослепленный твоей красотой. Ты слишком красива, даже для эльфов. Твоя красота настолько совершенна, что хочется сломать, испортить ее, чтобы стать достойным тебя.

– Конечно, такому слабаку, как ты, легче испортить меня, чем стать лучше самому. Тебе никогда не стать таким, как я или мой брат. Ты как был слугой, так им и останешься. Даже женившись на мне, ты не станешь королем. Ты так и останешься мужем королевы, – с ненавистью в голосе прохрипела я, и тут же увидела, как исказилось от злобы прекрасное лицо, как ненависть затопила радужку глаз, как сжалась рука вокруг рукояти хлыста.

– Что же, пришло время преподать тебе урок послушания. Ты будешь нежной, тихой и покорной, когда я с тобой закончу, – неожиданно спокойно произнес эльф. Он сделал шаг назад и поднял руку. Послышался свист хлыста, и мои ребра с левой стороны обожгло болью. Я дернулась и получила еще один разряд боли, но этот был уже от цепей. Свист хлыста и боль, но уже справа. И опять я дергаюсь и получаю новую вспышку боли, но уже от цепей. Я ничего не могла сделать. Тело само реагировало на удары хлыста. Я корчилась от боли, закусив губы, чтобы не кричать, слезы катились из глаз, падая хрусталикам на земляной пол камеры. Я задыхалась в своих путах, а он, улыбаясь, смотрел на меня, снова и снова поднимая хлыст и обрекая меня на новые мучения. Неожиданно он остановился и отбросил хлыст, затем подошел ко мне. Его хищная улыбка не сулила мне ничего хорошего. Я испугалась, мое сердце выпрыгивало из груди и стучало как бешеное, но я взглянула на него с брезгливостью и ненавистью, не показывая, как мне на самом деле страшно. Он дотронулся до моей кожи, там, где ее пересекал вспухший рубец от хлыста и жадно втянул воздух сквозь зубы. Затем поднял мое лицо за подбородок, заставляя взглянуть на себя. Я смотрела сквозь слезы в это ненавистное лицо, а он улыбался. Потом придвинулся ближе и начал слизывать слезы с моего лица. Я отшатнулась, забилась в цепях, получая разряды боли один за другим. Я почти сошла с ума от этой боли, но тут он затянул ошейник туже. Я начала задыхаться и тело уже само инстинктивно билось, пытаясь освободиться и вздохнуть. Боль, боль, боль, одна сплошная боль. И уже теряя сознание от боли и удушья, я почувствовала, как он рвет на мне рубашку и штаны, как его рот яростно впивается в мои губы и его холодные руки на моем обнаженном теле. Потом меня поглотила тьма.