Исключительно на память

Посвящаю сестре, единственной и любимой! Светлая тебе память, Настя.

Мне не хватает рядом одного родного человека, который умеет хорошо посмеяться, в том числе над собой, искренне радоваться и удивляться простым вещам. У меня до сих пор нет слов, чтобы передать то, что испытывают люди в течение жизни, теряя близких. И знаете, это не обязательно может быть родитель или родственник, и этот человек не обязательно должен умирать. Можно испытывать утрату десятки лет, так и не очухавшись, теряя, например, связь с отличным другом, или по глупости упустив любовь всей жизни, того хуже – самого себя. Господи, как мне будет всегда не хватать тебя, сестра!

Каждый день я сталкиваюсь с бытовыми вопросами и мелкими делами, а в мыслях ее комментарии на мои решения и слова. В кинотеатрах города выходит новый фильм, а я тем временем думаю, о том, как бы Настя его оценила. Наблюдая за ее подругами в социальных сетях, я точно знаю, что бы она сказала о их новой причёске или решении переехать в Питер. Как будто она осталась жить невидимкой в моей голове. Она так и останется тридцатилетней, которая ушла почти сразу после своего дня рождения при загадочных обстоятельствах от странной болезни, пришедшей внезапно и прогрессирующей быстро, которую так и не разъяснил мне консилиум врачей. В свой роковой тридцатый день рождения она сказала такую дебильную фразу: «А я и не думала, что доживу до тридцати».

А я так и не узнаю, а могла бы она измениться когда-нибудь? А могли бы измениться её планы, мысли, вера и работа? Вдруг она бы открыла свой бизнес, как и мечтала? В моей голове она всегда будет говорить мыслями той молодой совсем девочки художницы с розовыми волосами, она выглядела на пятнадцать лет и навечно осталась такой.

Мы на море хотели опять ехать за той безвкусной футболкой «Ведьмы не стареют», которая ей приглянулась у африканских продавцов на побережье.

Грустно всё это…

В тот темный ноябрьский день я признала потерю сестры. Я с усердием прошла все стадии горя, как и положено, сначала просто держалась, в какие-то месяцы отпускала, тогда даже казалось, что я забываю о том кошмаре, но волна переживаний о случившемся возвращалась вновь и вновь, меняя лишь свою силу.

Я думаю, фоновая тоска, с которой мне приходится жить глубоко в душе, она не уйдёт. Также я теперь понимаю для чего люди поминают усопших, для чего вообще придумана вся эта пугающая ритуальность, – чтобы, стиснув зубы, жить дальше.

Всё, что осталось в памяти о ней – это наше детство. Я всегда мечтала написать о том, что было в детстве и юношестве. Насыпать бы крупицы, то уже славно!

Перечитывая то, что набросала, понимаю: я не передала и малую часть. Да и трудно было придать всему этому форму, например, часть про детство полностью взята из жизни, а последняя про юношество – стилистически выбивается, потому что она про подругу, с которой я провела десять лет своей жизни, как в каком-то трансе. Я хотела передать в последней части нечто совершенно иное, чем в начале. В том числе, какого это: со скуки выдумывать приключения на пустом месте, создавать интересные воспоминания, сидя на лавочке провинциального городка, отрезанного от мегаполисов, окруженного тайгой, буддизмом и шаманами. Из потока фантазии состояла моя дружба с одной девушкой, которую раньше я гордо называла «душа».

Сделала вывод, что пишу для себя, чтобы некоторые яркие детали не стирались временем. А кто подглядит и решит вникнуть в текст, и пусть! Я безумно рада читателю. Посылаю бесконечную любовь.

Так что, пока свежа память о сестре, подругах и друзьях, о некотором безобразии, что мы творили в «зелёном возрасте», изливаю в сказ, хотя могла бы в песню.

Часть 1. Детство

Зелёный островок

На дворе 1996 год разгар лета.

Бежит. Я точно знала, что не догоню. А крысиный хвост волос шустро удалялся и удалялся, а затем и вовсе скрылся меж ветхих бараков.

Её лицо было таким же серыми, как и волосы. Как трущобы, за которыми она испарилась. Собственно, как и улица, на которой, всё произошло. В газете про случившееся ничего не напишут и тем более, не соврут в три короба. Я не прославлюсь в криминальной хронике, и обо мне не покажут новостной сюжет, а господин следователь не станет хмурить брови, восстанавливая события дня. Потому что мне пять лет, и наглая соседка всего лишь свистнула мои радужные пластиковые очки.

Всему виной здешний район. Он затянул их в свою цветопоглощающую воронку, даже небо потускнело от свинцовой тоски. Переезд в это серое место особой радости не приносил. Хотя здесь не везде невзрачно. Например, у реки красивая природа.

Однажды рано утром мы с мамой и папой отправились туда рыбачить. Отец обмундировался как на секретное задание: в резиновые сапоги до пупа и камуфляж, в руках он держит удочку и спиной волочит сети. Невозмутимое выражение лица особенно подчеркивает его образ, не хватает только каски. Рядом вышагивает мать, она словно грациозная лань перекидывает с одного плеча на другое каштановую густую косу ниже пояса. Мать несёт большое и красивое плетёное лукошко с разной едой.

По дороге к реке корзинка матери устраивала своё зажигательное шоу. Из-под танцующей салфетки, показывался весь театр яств и угощений. В первых рядах синхронно постукивали друг о друга варёные яйца, рядом резвился молодой, совсем ещё зелёный артист лучок. На главной сцене купалась во славе и солнечных лучах домашняя напомаженная сдоба, приготовленная ещё по рецептам прабабушки. Артистов второго плана можно было определить по доносившимся ноткам узнаваемых ароматов: мясистых томатов с огорода, хвостатого редиса, тёплого и румяного хлеба, картошки с солью, такого крупного помола, что та напоминает волшебный кварц.

Аплодисменты и занавес!

Вскоре мы дошли к реке. Отец присел, посмотрел мне в глаза и сказал: «Осталось только вброд, так что давай ручку, доченька».

Водная стихия притягивает и устрашает. С каждым шагом и новым уровнем воды меня пронизывал животный страх. Я чувствовала, как приближается глубина. В этот момент отец будто слышал мои мысли, абсолютно не думая, усаживал на свои широкие плечи, и я переставала бояться. Папа топил мои страхи в своей решительности. Ещё один отцовский шаг, и мои ноги уже грелись о золотой песок.

Зелёный островок – это идеальная вселенная, переливающаяся всеми красками лета. Остров освящён лучами солнца, пронизан дыханием ветра и пропитан родительской заботой и любовью. Здесь нет ощущения линейности времени и ограниченности пространства, здесь просто рыбачит отец, и запекает на углях картошку мать. На зелёном островке можно ловить невероятные рассветы и закаты, а дождь, который в обычном месте доводит до дрожи, здесь поглаживает кожу, кажется тёплым и ласковым. Одно удовольствие встать по пояс в чистой заводи, поднять лицо к небу и прочувствовать каждой своей клеточкой прохладную морось июньского ливня.

Вечереет. Возвращаясь, мы наблюдаем лишь один грязно-красный закат на горизонте, как он умело придаёт единый цвет всему району, словно окунает его в кастрюлю с луковой шелухой для пасхальных яиц. Лавки, соседи, гаражи, собаки, обрубленные тополя и бараки, – всё к вечеру перестаёт быть мутным, благодаря солнцу, лету, дуновению тёплого ветра, и особому настрою, который мы щедро приносим с зелёного островка.