Отзывы на книги автора «Виктор Конецкий»

«Завтрашние заботы» - пронзительная, грустная, но при этом очень светлая история. Главный герой, Глеб Вольнов, - молодой капитан корабля, чьё детство пришлось на время войны, в которой он потерял своего отца, узнал, что такое голод и тяжёлый труд. После войны он поступает на морские курсы и встречает отца своего друга Сашки, который погиб, когда их тральщик подорвался на мине. Глеб взялся его опекать и берёт с собой в рейс главным механиком. Там им предстоит пройти через множество трудностей - ночи без сна и отдыха, сильные шторма, многие месяцы в открытом море. Этот рейс действительно состоялся в начале 50-х годов: рыбацкие сейнеры, которые не предназначены для плавания во льдах, прошли из Архангельска на Сахалин Северным морским путём.

Меня очень сильно тронула любовная линия между главным героем и девушкой Агнией, с которой он знакомится в ресторане «Интурист», куда приходит вместе со своим другой Яковом Левиным. Это любовь без монологов о высоком, громких слов, возможно, из-за робости главного героя к женщинам, но из-за которой рушится дружба, а девушка не отвечает на письма Глеба, который до последнего верит, что всё будет хорошо. Книга наполнена тонкими и живыми психологическими портретами, чувствуется тепло и любовь автора к людям.

Прочитала книгу с большим удовольствием! В ней также есть морской юмор, но он очень тактичный. Она прекрасно написана, с удивительной атмосферой, эмоциями, отношениями, характерами и образами. У автора было интересное восприятие мира, которое очень интересно читать. Добавила Виктора Конецкого к любимым писателям. Теперь хочу посмотреть фильм, снятый по книге, и прочитать его другую книгу Виктор Конецкий - Кто смотрит на облака . Она чем-то похожа на эту, судя по аннотации, но меня это только радует. Очень жалко, что Виктор Конецкий такой недооценённый писатель...

На этот раз мы вместе с Виктором Викторовичем Конецким снова отправляемся в высокие широты, но только уже на обратной стороне Луны земного шарика: комфортабельный круизный лайнер плывёт в Антарктику со сменой зимовщиков. На борту лайнера «Эстония» находились участники 25 САЭ (которая отправлялась на южный материк с задачей создать там станцию «Молодёжная», ставшую потом на много лет столицей русской Антарктиды, однако Конецкий читателям об этом в своей повести не сообщает — дополнительную информацию об этом рейсе можно получить из книги Л. М. Михрин - Молодежная. Антарктида ).

Дальше...

Конецкий же сосредотачивает своё внимание на особенностях взаимоотношений с капитаном, ибо тот был прототипом в одной из предыдущих повестей ВикВика и отношения между ними стали… ну, наверное, прохладными, а также на всех прочих особенностях рейса. Конечно, Конецкий не лишил читателя возможности побывать на Канарских островах, куда заходило судно, ну и в прочих остановочных пунктах, однако сделал это в достаточно сдержанной манере, никаких экскурсионных нагрузок для читателя.

Вообще, после чтения повести в остатке, а может и в осадке осталось некоторое ощущение горечи и расстройства, возможно эти чувства не раз испытывал сам Конецкий и они прорвались и на страницы повести. Тем не менее книга от этого не стала менее интересной и заслуживающей меньшего внимания, просто на этот раз традиционного конецкого юмора в ней было чуть поменьше. А вот всё прочее сохранилось (хотя сам Конецкий в этой повести оговаривает сам себя о самоповторах).

И по-прежнему ценители точного и красочного русского словца смогут оценить искусство Виктора Викторовича управляться с этим не самым простым языком:

Жёны в сути своей одинаковы. Только у каждой свой гарнир. Мужья в сути своей все разные, а гарнир у них одинаковый, однообразный.
Старпом сегодня:
— Люблю определяться по небесным телам, потому что секстан происходит от слова «секс», а каждое небесное тело напоминает женское.

— Мы думаем, морские птицы только орут, кричат или дерутся… А они поют… Когда одни, без нас. Мы этого никогда не слышим. Потому что никогда с ними не летали. И не полетим. А они поют, когда летят одни.

Наверное только человеку моря могут прийти в голову вот такие мысли, хотя кто-то может назвать эти слова романтическими сентенциями, но только пусть вспомнит, что Конецкий отбороздил моря-океаны многажды раз, причём не в самых простых круизных условиях. И имеет право так думать и говорить.

Кстати, а ведь в книгах Конецкого помимо чисто романтической составляющей и путевой прозы содержится и изрядная доля критики по поводу повседневной моряцкой практики, с которой сталкивался не только сам Конецкий, но и все другие моряки разных уровней. И потому многие сатирические и юмористические моменты вставлены в повести не просто так, но зато и "отрыжка" высокопоставленных чиновников иногда Конецкого настигала, об этом в конце повести ВикВик тоже пишет.

Ну, следующая встреча с Виктором Конецким теперь уже точно в 2023 году — куда мы отправимся вместе с ним на этот раз?..

Проза Конецкого вошла в мою читательскую жизнь довольно поздно, тогда, когда мне уже было крепко за тридцать и мальчишеский романтический ореол вокруг морской темы уже слегка поблек. Первым рекомендателем этого автора был мой друг-одноклассник, с которым когда-то давно вместе поступали в ТМУРП (Таллинское мореходное училище рыбной промышленности — он поступил, а я нет) и который читал книги Конецкого, находясь внутри морского дела, служа маркони на БМРТ в Мурманске и бороздя просторы Атлантики (в т.ч. и Северной Атлантики) месяцами в течение нескольких лет. Но тогда, когда он делился со мной этим советом, открытия книг Конецкого у меня не случилось по простой и прозаической причине — маленькая сельская библиотека (ибо на тот момент жизнь моя протекала в небольших воинских городках при ещё меньших населённых пунктах) не имела в своём "репертуаре" ни одной книги уже популярного и известного к тому времени мариниста. И потому первые знакомства с книгами ВикВика произошли уже гораздо позже, в начале 90-х: знакомства эти быстро переросли в дружбу и большую настоящую любовь к его творчеству.

За что мы любим книги Конецкого? О-о-о, ответ на этот вопрос может быть как очень простым, так и бесконечно пространным. И сложно будет расчленить это чувство на составляющие, как, впрочем, сложно, невозможно расчленить любую настоящую любовь и расчислить, из чего же она состоит…

Морская романтика? Да, конечно, в книгах ВикВика её хватает на любой изысканный и требовательный вкус. Тут вам и города и страны, и проливы-бухты, и дребезг и лязг портовых лебёдок, и гортанные крики грузчиков в иностранных портах, и путешествующие «зайцами» перелётные птицы, устало ночующие на корабле, и йодистый запах моря-океана…
Морские пейзажи? Безусловно, даже в название одной из книг всё это дело забито. Закаты и рассветы в открытом море, острова и атоллы, рифы и всевозможные пальмы, ропаки и торосы, ледовые поля и айсберги, альбатросы и пингвины Адели — вся бесконечная и ненаскучиваемая палитра видов и образов…
Интересные и яркие неординарные люди? Да только в одних "Вчерашних заботах" таковых наберётся более десятка. Ярких, неординарных и уникально-неповторимых. Уходящие в прошлое в силу некоторой замшелости, и молодые да рьяные, лощёные и молодецки подтянутые — и те и другие моряки до мозга костей и до состава крови, так и кажется, что убери из их крови всё лишнее, и останется там только морская горько-солёная вода…
Морской юмор? Ну как же без него. Юмор Конецкого непременная составляющая его путевых повестей и художественных рассказов. Юмор Конецкого даже вошёл в анналы советского кинематографа (нет, вероятно, ни одного человека, не смотревшего с той или иной долей удовольствия и искреннего смеха кинокомедию "Полосатый рейс"). И читая книги несравненного ВикВика, нужно быть предельно осторожным с горячими чаем или кофе, ибо велика опасность расплескать оные жидкости на самоё себя в приступах хохота…
Философия жизни?
Источник новых литературных имён и фамилий, которые можно смело вносить в списки своих хотелок с высшим рекомендательным тегом "от Конецкого"?
Разговор по душам, с открытым забралом и без лишней дипломатии?
Высшая требовательность автора к себе самому, к своим собственным книгам, страх самоповторов и тем паче самоцитирования?
Да, и это всё, и ещё много другое, неназванное или несформулированное.

Вот читаешь любую другую книгу, играешь в любую другую книжно-читательскую игру, переживаешь какую-то личную драматическую ситуацию, копаешь свой дачно-огородный участок, лопатишь что-то рабочее, сидишь в очереди в поликлинике — но всегда тебе греет душу мысль о том, что в твоём бессменном ридере, с которым ты практически неразлучен, есть папочка файлов с одним общим началом в названии — "В.В. Конецкий_..." Заветная папочка, которую ты в любой момент можешь открыть, кликнуть по любому файлу и уйти вместе с добрым другом и опытным проводником в далёкий рейс… то ли за доброй надеждой, то ли в ледовые брызги, оставив позади свои собственные вчерашние или завтрашние заботы и погружая себя между рифами и мифами…

Спасибо тебе, Виктор Викторович, ты по-прежнему с нами, наш капитан, а мы твоя бессменная команда…

А самолёт над островом кружит,

На камнях оставляя тень креста.

И белый день над снегом ворожит

И кто-то ждёт у дальнего моста.

Ни сон, ни явь.

Заброшены часы

В ту полынью,где дна не разглядеть

на новый круг выходит самолёт.

Меняет маску Жизнь

На маску Смерть.

Душа трещит

В объятьях цепких льда.

И рыжий пёс

Пятном на берегу

Прощается с тобою на бегу,

Уходит в бесконечную пургу.

За радугу...

Где зреет виноград,

И где травы зелёные глаза.

И хочется слова построить в ряд.

Но только ничего вернуть нельзя.

Хватит сидеть на берегу, смотреть в окно и давить мух!  2-й штурман научно-исследовательского судна «Невель»,  каплей Виктор Конецкий приглашает всех в дальний поход:.  Любимый город,  с Набережной Лейтенанта Шмидта и Исаакием, в синей дымке тает, а впереди Киль – Лас-Пальмас – о. Маврикий – Кергелен – архипелаг Каргодос-Карахоз – Сингапур – о. Маврикий – Монтевидео – Дакар – Касабланка – Дакар. Прежде, чем вернуться домой, предстоит пройти долгий путь, в котором ждут не только интересные встречи и куча самых разнообразных впечатлений, но и такие шторма и качки, когда даже  самые бывалые моряки держаться с большим трудом.

Как всегда у Конецкого, книга построена так, что её можно читать и целиком и отдельные рассказы, каждый из которых  - законченное произведение. Не стоит пытаться подогнать книгу под какой-то строго очерченный жанр.  Да, лейтмотив, конечно, заметки о морском путешествии, об очередном рейсе, но попутно  это и размышления о жизни, о литературе, о музыке, воспоминания о встречах, о работе с известными режиссерами. ( Конецкий автор сценариев нескольких супер популярных фильмов). И главная изюминка - юмор.   Это какое-то совершенно невероятное умение   рассказывать о вроде бы серьёзных вещах так, что буквально угораешь от смеха и вдруг внезапно обрываешь смех и становится и светло, и грустно. ( "Урок биологии", "Сценаристы и режиссёры в море") Последний рассказ очень впечатляет количеством горячительного, которое способен употребить творческий человек, чтобы после изгнания с борта самолёта, отправиться   в Арктику пешим походом(!), в одной рубашке.

С Внуковом удалось связаться только через сутки с Диксона. Радисты сообщили, что на трассе Великого Северного пути обнаружен странный грузин. Он собирал хлебные огрызки на столах летной столовой то ли в Амдерме, то ли в Воркуте. Но не это потрясло полярников. Их потрясло, что грузин пробирался через Арктику в рубашке.

Конецкий - мастер психологического портрета. Его персонажей видишь, как наяву.  Одной —двумя деталями, несколькими ёмкими фразами он создаёт полноценный образ. Интересно, что помимо  портретов встреченных людей и членов экипажа,  писатель попутно создаёт образ картин природы за бортом и на берегу, и животных.

Океан и светило слепят глаза даже через темные очки. Над горизонтом — серые от жары, мутные облачка хорошей погоды. С наветренного борта волны темнее, синее, гуще; отшатываясь от борта, рождают короткие и злые радуги брызг. Облачка с противоположной солнцу стороны розоватые, мелкими клочками. Ветер прохладный, разом снимает с плеч распашонку и залезает в карманы шорт, ставит дыбом волосы. Если специально прислушаться, вдруг замечаешь, что волны ударяют в борта сильно, что это крупные океанские волны. А если специально не прислушиваться, ничего не заметишь — так привык к вольному шуму, белым гребням, кольцу горизонта.

Если о человеке судят по его отношению к старикам и животным,  тос  Виктором Конецким можно иди в любую разведку.  В каждой книге цикла  "За Доброй надеждой" живут на равных с людьми самые разнообразные животины. От диковинных рыб , до собак на далёком  острове в Северном море. И конечно же корабельный пёс Пижон, прошедший с Виктором Викторовичем не одно море-океан.

Ах, многоуважаемый Виктор Викторович, светлая Вам память! Чтение Ваших книг не столь уж  частый  сейчас случай, когда с автором рассатавться не хочется. И я прошу: товарищ каплей, не списывайте меня на берег! "Я все вахты отстою на корабле", только возьмите  с собой, в новый поход! И он берёт, не смотря на примету. Так что приключения продолжаются!

Если бы меня сегодня , сейчас спросили в какое время ты хочешь вернуться, я , не задумываясь ответила: в 70-е. Не только потому что там остались детство и юность. Никогда в советской истории не было времени более талантливого и более богатого на неординарные личности!

Одним из таких был моряк, писатель и художник Виктор Конецкий. Всю свою жизнь он посвятил морю. Оно было его колыбелью, его музой и самой большой любовью. Он умел говорить о море, как никто другой.

Я привык думать о море как о разумном существе. Всегда кажется, что оно знает мои мысли и ведает мои намерения. Когда в детстве мама приучала меня верить в Бога, мне также казалось, что он, Бог, знает все, что сейчас во мне. И тут не солжешь. И когда много лет назад мне пришлось тонуть на разбитом корабле, и страх сжимал душу, я вдруг понял, что море видит мой страх и это не нравится ему. Я ощутил это своей кожей. Как ощущаешь взгляд, который сверлит тебе затылок через замочную скважину. И постарался вытряхнуть из себя страх. И заорал, хлебая соленую холодную воду, какие-то дерзкие и богохульные слова...

Иногда кажется, что Конецкий в какой-то степени и сам своего рода Корабль, исходивший сотни дорог и качавшийся на самых различных волнах, знавший цунами и полный штиль, не раз и не два терпевший  крушение, но каждый раз счастливо избегавий полного затопления. 

"Солёный лёд" - первая  часть большой эпопеи Виктора Конецкого «За Доброй Надеждой».   Здесь описаны два из многочисленных морских походов Виктора Викторовича. перегон  на НИС «Нерей» внутренними водами судов  из Балтики до Двины и затем  Севморпутём до Салехарда . Удивительный русский Север, о которо нам и до сих пор мало что известно. Второе плавание —  рейсы на судне «Вацлав Воровский»,     перевозчившем сменные экипажи рыбацких судов.

Виктор Конецкий , кроме литературного таланта был еще и живописцем. Его путевые заметки с полным правом можно назвать прозаическими акварелями.   Та же неброская, но удивительно притягательная, задумчивая палитра,  та же некоторая туманная размытость, сквозь которую смотришь, как скозь  окно, покрытое каплями дождя, на дрожащие ветки деревьев или опускающийся на берег туман.   И по всему полотну, как искры рассыпаны хрусталики неповоримого юмора. Даже об очень серьезном Конецкий умудряетс говорить, с лёгкой улыбкой.

ненцы называют Вайгач – Хаюдейя. Это означает «святая земля». А называют его так потому, что на Болванском Носу было у ненцев главное божество, главный идол – Весак. Весак означает «старик». Весак представлял собою деревянный столб, очень высокий, трехгранный, о семи лицах. Вокруг толпилось еще несколько сот маленьких столбиков. До 1828 года ненцы кормили своих богов – мазали им губы оленьей кровью. А в 1828 году ненцев всех разом перекрестили в христиан. Правда, никто не подумал о том, как же они будут соблюдать посты, ежели питаются они сплошь мясом. Вышла неувязка, которую никто никогда развязать не пробовал. Известно только, что в свое время бежали на Новую Землю христиане-староверы и что все они чрезвычайно быстро померли от цинги, ибо посты соблюдали со староверской свирепостью.

Юмору Конецкого следовало бы посвятить отдельную рецензию.  Дело в том, что это совершенно особый стиль, называемый среди мореманов травлей. Нечто среднее между реальной историей и анекдотом, байкой, безусловно окрашенное личностью самого рассказчика.  "Травля" Конецкого - этоуникальная форма малой прозы, органично вписанной в контекст всего повествования. У Конецкого вообще все очень органично, нет ничео лишнего или затянутого. Все очень точно и очень к месту, даже если он, предаваясь воспоминаниям, вдруг переносит читателя изс холодного Вайгача или Соловков в   пронизанную солнце Хорватию,  всловно в предчувствие романтических отношений с юной официанткой Франциской. К сожалению, погасла лампочка... Викор Викторович тоже о этом сожалеет.

Когда читаешь прозу Конецкого, создаётся впечатление, что ты сидишь с ним на небольшой кухне. Стол с не хитрой снедью, как водится, бутылка. И не одна. Густо накурено, звучат гитарные переборы. и начинается та самая "травля", которую можно слушать до бесконечности. Конецкий разговаривает с читателем, как с самым близким другом и доверяет ему самые сокровенные мысли. Часто доводя до гомерического хохота и тут же настраивая на лирический лад. Он размышляет обо всем, что видел. А видел он немало. И стран, и городов, и людей. Было бы странно, если бы Конецкий не дружил с Высоцким. Дружили. Крепко. Высоцкий не раз бывал у Конецкого в Ленинграде, в доме 34, по улице Ленина. если хотите понять морской цикл песен Владимира Семёновича, почитайе Конецкого. Именно в его книгах многие сюжеты этих песен.

И вообще,   возмите чашечку кофию или чего покрепче, сядьте поудобнее, раскройте книгу  Виктора Конецкого и.. уплывите вместе с ним в распахнутые морские дали. Не пожалеете!

Именно этой строчкой известного стихотворения открываю отзыв на первую прочитанную (перечитанную) книгу любимого и почитаемого много лет Виктора Конецкого. Конечно же прочитаны в разные времена все его книги, а некоторые и по нескольку раз. Однако время неумолимо бежит, кто его знает, сколько ещё осталось и доведётся ли когда ещё встретиться. И потому — с любимыми не расставайтесь.

Дальше...

И это означает, что впереди будет неспешный литературно-читательский одиночный квест по творчеству любимого автора. Сначала будут все имеющиеся в районной библиотеке книги Конецкого, ну а там прибегнем к другим вариантам.

Итак, «Солёный лёд». Повесть, вместившая в себя два путешествия Конецкого на кораблях: перегон судов из Балтики на Обь (не вокруг Скандинавии, а внутренними водами до Двины и затем уже Севморпутём до Салехарда (это уже Обь). И второе плавание — работа на судне «Вацлав Воровский», выполнявшем рейсы в качестве перевозчика сменных экипажей рыбацких судов. Но главное в прозе Конецкого вовсе не морские события и происшествия (хотя и они тоже интересны и важны). Главное всё-таки кроется в том восприятии действительности, которое было свойственно Виктору Викторовичу, и в той форме отражения этой действительности через творчество. Прежде всего через литературное творчество

Читаешь книгу и не то, что видишь мир глазами автора, но просто сливаешься с ним в одно целое и дышишь с ним одним воздухом, качаешься на одних и тех же волнах, а порой и штормовых валах 11-балльного шторма, вспоминаешь прошлые дни и годы, людей и события, и отдаёшь дань памяти всем им, прошедшим через твою (Конецкого, но и твою тоже) жизнь.

А ещё книги Конецкого отличаются великолепным тонким юмором, не менее великолепными описаниями путевых и не только путевых пейзажей, великолепными портретами встреченных людей и тонкими отражениями испытанных эмоций и чувств. И конечно же здесь есть мысли, мысли автора и мысли великих мыслителей, писателей и просто известных людей. И всё это так умело замешано, что вовсе не воспринимается как ирландское литературное рагу, а только как изысканный литературный салат из деликатесов и редкостей. Угощайтесь.

Это, пожалуй, самый философский роман из всего цикла. Не то, чтобы в этой книге не было описаний событий-происшествий, и не сказать, что в ней отсутствуют красочные описания морей-океанов или портов заходов, да и морскому быту в ней уделено достаточно внимания. А также мы здесь встретим строки и целые страницы, и даже главы каких-то воспоминаний о предыдущих событиях жизни автора. Однако всё-таки ВикВик достаточно много размышляет по самым разным поводам и ситуациям.

Дальше...

При этом размышления и философствования Конецкого не только и даже не столько завязаны исключительно на морскую тему — здесь мы встретим мысли автора и по другим поводам и случаям, причём довольно непростым и неординарным. И нельзя упрекнуть автора в каком-то заигрывании с читателем или в его «выпячивании собственной умности и глубокости». Я бы скорее предположил, что автор стремится поделиться с читателем той внутренней стороной длительных морских рейсов, а также попутно подтягивает нас к той более высокой планке, до которой дотянулся он сам.

Но любители чисто мореманской маринистики тоже найдут в этой книге много интересного и даже полезного. Одни только главы с описанием спасения экипажа погибшего на рифах судна Аргус будут стоит читательского внимания.

Ну, а дальше пойдём в книгу четвёртую, в «Начало конца комедии» …

Хотя эта повесть не входит в качестве составной части в роман-странствие «За Доброй Надеждой», однако по духу и стилю вполне может дополнять и обогащать его. На первый взгляд, здесь в центре внимания автора находятся судьбы двух людей — мужчины и женщины, Глеба и Агнии — их почти случайная встреча, короткое сближение, и многоточие в конце повести относительно их дальнейшего будущего.

Дальше...

Однако Конецкий не сводит повесть только к этой лирической любовной истории и вводит в сюжет ещё несколько интригующих и драматических линий. Это и решение Глеба взять на судно в последний его рейс отца своего старого товарища, взять, даже зная, что тот уже не очень хорошо будет справляться со своими обязанностями — а рейс не просто из точки А в точку Б, рейс перегонный по трассе СМП, а под ногами не ледокольное судно, а маленький рыбацкий сейнер.
Третья интрига — его начавшаяся дружба с капитаном другого сейнера, дружба, быстро ставшая едва ли не враждой из-за соперничества за внимание Аглаи — и тут тоже читателя ждут сюрпризы.
Да и просто сам рейс группы маленьких неприспособленных для плавания во льдах сейнеров — тоже ведь совсем непростая морская история.

Как мне кажется, эта повесть, вышедшая в 1961 году, может уверенно и прочно занимать заслуженное место рядом с романами и повестями Олега Куваева и Владимира Санина — есть что-то у них общее, объединяющее этих трёх авторов в одну группу. Кстати сказать, у меня так всё и обстоит, и эта тройка — Куваев, Санин, Конецкий — и в самом деле всегда идут рядом друг с другом. И занимают высшие места в моей личной табели о рангах.

…В.В. прочитал нам несколько страниц из новой рукописи, над которой работал. Потом закурил, задумчиво потрогал пальцем клавиши на машинке:
— Вот буква «я» сносилась. Наверное, от первого лица много пишу…

Анатолий Домашёв «Человек из морского пейзажа»
(в книге «Дорогой наш Капитан»)

Этот сборник — самая любимая у меня книга Виктора Викторовича Конецкого. Именно сборник: уж очень удачно он составлен, замечательно представлены в нём разные грани… ох, тривиальщина-то какая: «разные грани творчества». Скука. А написанное Конецким — ярко, очень индивидуально и в то же время, мне кажется, по-человечески близко любому читателю.

«Вчерашние заботы», роман-странствие — жанр, который Вик-Вик, в общем-то, создал сам для себя. Он действительно написан от первого лица, описывает вполне реальное плавание теплохода «Державино» от Мурманска до Игарки и обратно к Кольскому полуострову. Настоящие дни, часы, минуты, координаты, географические названия, радиограммы… Живые — очень живые! — люди, с которыми судьба сводит автора, отправившегося в арктический рейс не туристом, не журналистом, не «членом Союза» в поисках матерьяльчика — дублёром капитана, поскольку В.В. всю жизнь посвятил флоту. И литературе.
Не раз он подчёркивает: это, дескать, беллетристика. Художественное произведение. Не ищите, мол, буквальных прототипов, не пытайтесь узнать себя или старпома с систер-шипа в том или ином персонаже… Зачем это автору? Кокетством, интригой это не назовёшь, потому что доподлинно известно: узнавали. Обижались, и крепко. До того, что начинали ставить на пути писателя-моряка всевозможные барьеры: от цензуры его повестей до запрещения выходить в море. Матросиков-курсантов, помнится, наказывали за провинности: «Двадцать суток без берега!» А Виктору Викторовичу, недостаточно радужными красками рисующему портрет советского моряка, кара полагалась потяжелее: несколько месяцев без моря. Да разве он мог?..

Если же обогнуть все эти подводные течения, то «Вчерашние заботы» чудо как хороши, сочетая в себе репортажный стиль и юмор с трепетной романтикой, нежность души — с ярым сарказмом, удивительно точные зарисовки «с натуры» — с глубокими и важными размышлениями. И над всем, что бы ни говорил нам автор о «вымысле» — правда, правда, которая в те времена просто пугала многих (особенно критиков и редакторов, особенно выросших на манной каше «соцреализма»).
Лучшее во «Вчерашних заботах» — это, конечно, персонажи. При всех их человеческих и очень понятных недостатках в них просто влюбляешься и помнишь их годами, и радуешься узнаванию, много лет спустя перечитывая книгу. Обаятельный ворчун стармех Андрияныч, он же Ушастик, простушка-буфетчица тётя Аня, феерический перестраховщик, крепкий задним умом капитан Фома Фомич Фомичёв (ох, как досталось В.В. за этот образ!); матрос Рублёв, открывший в себе талант имитатора; мелькнувшая всего на паре страниц, но словно оставившая за собой светящийся след Сонька — острая на язык, насмешливая, непокорная; и даже старпом Арнольд Тимофеевич, от которого поначалу приходишь в ужас и тоскливое недоумение, смешанное с омерзением — но ведь узнаваем он, чёрт возьми, вот в чём штука…

Повесть «Третий лишний» — совсем другая по настроению. Словно туман окутал идущее на всех парах судно. Жизнь сталкивает нос к носу, да ещё на одном плавсредстве, с которого при всём желании деваться некуда, на одном капитанском мостике писателя и прототипа одного из его персонажей — причём выведенного явно не в радужном свете. Несладко приходится обоим. Неуютность, неприкаянность, ледяной холод — невзирая на тропические широты — дышат с этих страниц.
В какой-то степени эту повесть можно считать прямым продолжением «Путевых портретов с морским пейзажем», где и фигурирует капитан Ямкин.
«Фигурирует», а не «впервые появляется», потому что этого героя мы встретим и в других вещах В.В. Конецкого — и до, и после, равно как и персонажа, часто наиболее любимого читателями: Петра Ивановича Ниточкина.

Именно из уст Ниточкина мы «слышим» рассказы этого сборника: «…о психической несовместимости», «…о матросском коварстве», «…о морских традициях», «…к вопросу квазидураков». Рассказы Ниточкина — прямые потомки морской «травли»: они гротескны, смешны до чёртиков и в то же время поражают прицельным взглядом и доскональным знанием человеческой натуры в самых причудливых её проявлениях.
А ещё Пётр Ниточкин, по моему глубокому убеждению — альтер эго автора, что бы ни говорили нам критики о реальном прообразе… но об этом в следующий раз, тем более, что ещё одна книга повестей и рассказов Виктора Конецкого уже прочитана.
До эфира!

Очередной сборничек Виктора Конецкого - одного из моих любимых авторов. Назван он по знаменитой повести писателя, на основе которой был снят одноименный фильм великим Данелией. Произведения тут разнородные, не только морские, объединяет их Север, который так любил Конецкий, да и я с тоской вспоминаю.
Все-таки он большой мастер. С таким удовольствием перечитал эти рассказы. Они разнородные, про не всегда однозначных людей. Но с такой любовью Виктор Викторович про них пишет, даже в самых прожженых душах способен увидеть искорку и раздуть огонек. За этим видишь не просто большого писателя, но и хорошего человека.