Вы дали Кэтрин нечто такое, чего не смог ей дать никто другой, – Вы привили ей любовь к чтению». Странноватый, конечно, эпилог для одного из «романов века», но во всей своей двусмысленности, чтобы не сказать непристойности, весьма характерный для Грина – человека, католика и писателя.