Дай мне бомбу, я прыгну с бомбой и не промахнусь, вот увидишь! Бомбу мне, бомбу! В огонь!
А. и Б. Стругацкие, «Обитаемый остров»
Уж не знаю, на что рассчитывали ребята с «шестисотки», давая залп. Наверное, на то, что нервы у меня не выдержат, и я воспользуюсь парашютом…
Просчитались. Хотя вид восьми ракет, летящих, казалось, прямо в лицо, стоил мне энного количества сожженных нервных клеток. Но парашюта, равно как и прочих спасательных средств, в «Пустельге» все равно не было.
А чуть позже, когда ракеты с ревом пронеслись мимо, пришло понимание: сбить меня на такой дистанции могли лишь случайно – для радаров «шестисотки» я сейчас в мертвой зоне. Если пальнуть с завязанными глазами из винтовки вверх, рассчитывая подстрелить рассекающую небо ласточку, – вероятность попадания будет примерно та же…
И все-таки они едва не добились своего – правда, косвенным образом. Засмотревшись на ракеты, я чуть было не врезался в наклонку. Лихорадочно потянул штурвал на себя – нос «Пустельги» задирался круче, круче, круче… Уф-ф-ф, проскочил… Шасси буквально на полметра разминулось с парапетом, ограждавшим верхнюю площадку. Да я просто Чкалов! Стоявшие наверху люди бросились врассыпную, низко пригибаясь. Оружия ни у кого из них я не заметил – повезло, на таком расстоянии автоматная очередь куда опаснее ракеты.
Сделав разворот на малом радиусе, «Пустельга» пошла на второй заход.
Для переносных ЗРК типа «Игла» или «Стингер» я в настоящий момент весьма лакомая мишень. Но проблема в том, что заранее «Иглы» бойцам выдаются при приведении «Хеопса» в боевую готовность – а сейчас едва ли даже успели отпереть оружейный склад, где они хранятся…
В наклонке зияла огромная дыра с неровными, словно обкусанными краями. Чисто сработать не удалось: вместе с двадцать вторым уровнем «Кадет» вскрыл заодно и двадцать третий, виднелись покореженные плиты перекрытия. Не беда, сделаем поправку, прицелимся чуть ниже…
Первая пошла!
Вторая пошла!
Третья пошла!
Хватило бы и одного удачного попадания, но все три «Кадета» исчезли в дыре… Ай да я, ай да снайпер… Теперь остается самое главное – унести ноги. Потому что хороший снайпер не тот, кто сумел попасть, а тот, в кого при этом не попали ответно.
Зримое подтверждение этой моей мысли появилось тут же: слева – совсем рядом, метрах в трех – прошла трассирующая очередь. Эйркиллеры, будь они неладны…
«Пустельга» заложила крутой вираж.
Это называется – разворошить муравейник… Вернее, поскольку дело происходит в воздухе, – потревожить осиное гнездо. Мой экран кишел отметками летательных аппаратов, одержимых одной целью – заставить меня совершить более чем жесткую посадку. Со стороны «Пулкова» подлетали два звена вертолетов Ка-508, с северо-востока, издалека, приближались еще какие-то быстро летящие цели – наверняка истребители, по большому счету сейчас бесполезные. Про эйркиллеры и говорить не приходится – заниматься точными подсчетами было некогда, но не меньше полусотни этих пташек поднялось в воздух. Некоторые, впрочем, уже возвращались, расстреляв в мою сторону весь боезапас.
«Пустельга», теряя высоту и оставляя густой шлейф дыма, уходила к юго-западу. Пожара на борту не было, действовал постановщик дымовой завесы, – но все равно с парой-тройкой пулеметных очередей разминуться не удалось. Турбина работала с перебоями, временами самопроизвольно сбрасывая обороты; датчики рапортовали, что давление в пневмосистеме падает, элероны всё с бо́льшим трудом откликались на движения штурвала…
Короче говоря, тянул я на честном слове и на одном крыле – в самом прямом смысле, крыло у «Пустельги» одно, образованное сложившимися лопастями ротора.
До расчетной точки посадки – семь с половиной километров. Там, по плану Пастушенко, меня должна была поджидать машина. И наверняка поджидает… Но отчего-то появились подозрения, что пассажиры той машины всадят «стингер» в заходящую на посадку «блоху». В последнее время я чертовски мнителен.
Поэтому пришлось забирать правее – туда, где поблескивало зеркало водоема приличных размеров. Пулковского водохранилища, если быть точным. Вообще-то плотины водохранилищ возводят на реках, но Пулковка право именоваться рекой никак не заслуживала: ручеек, почти пересыхающий летом. Но за века и тысячелетия этот ручей прорыл немалую котловину, рассекшую Пулковские высоты, – ныне перекрытую дамбой и заполненную водой.
Не особо чистой водой, надо сказать… Мутная, желтовато-серая поверхность проносилась внизу, в полутора десятках метров, когда я пересадил своего мертвого шелушащегося пассажира на пилотское место и навалился плечом на дверцу. Она приоткрылась с большим трудом, мешал обтекающий поток воздуха. Все-таки стандартные колпаки стандартных самолетов куда удобней для экстренной эвакуации. В «Пустельге», естественно, предусмотрена возможность катапультирования, но я не стал задействовать соответствующую систему. Пусть те, кто очень скоро займется поиском пилота-террориста, для начала отправятся по ложному следу. Да и нештатные доработки катапульты со стороны мистера Пастушенко исключать никак нельзя.
Давненько не нырял с десятиметровой вышки… А с вышки, несущейся со скоростью двести километров в час, вообще не нырял никогда. В результате прыжок получился далеким от изящества – шлепнулся в Пулковское водохранилище я с шумным плюхом, подняв прямо-таки фонтан брызг… И тут же камнем пошел на дно.
Впрочем, так и было задумано. Не зря же пришлось с утра таскать под одеждой тяжеленный грузовой пояс. Совершать заплывы по поверхности чревато: эйркиллеры интеллектом не блещут, даже искусственным, и наверняка продолжают сейчас погоню за опустевшей «блохой». Но на подлете Ка-508, и уж их-то экипажи наверняка заинтересуются: кто это тут решил открыть купальный сезон в мутной водичке? Нет, пусть лучше между мной и их скорострельными пушками окажутся несколько метров водной толщи. Так оно спокойнее…
Ничего интересного на дне не оказалось. Видимость – сантиметров двадцать, даже пальцы вытянутой руки не разглядеть. Грунт – насколько можно было рассмотреть, приблизив очки для подводного плавания к нему почти вплотную, – сплошная глина, кое-где покрытая остатками не успевшей сгнить травы и редких кустиков; раз в десять-пятнадцать лет водохранилище спускали, чистили от накопившегося ила, и кое-какая растительность успевала пустить корни в обнажившееся дно водоема… Не Красное море, в общем. И не Карибское.
Но я и не собирался заниматься дайвингом, наслаждаясь подводными пейзажами. Вставил в рот загубник и поплыл, стараясь держаться у самого дна. Не абы куда – строго по компасу. Акваланга, разумеется, у меня не было – этакая громоздкая деталь снаряжения тут же вызвала бы законное недоумение у комитета по моим торжественным проводам. Однако во внутреннем кармане лежал небольшой ярко-красный баллончик с коротким шлангом и загубником – аварийное приспособление, позволяющее аквалангистам в случае отказа акваланга избегать экстренного всплытия с большой глубины и неизбежной кессонной болезни.
Решив, что на дне нет ничего загадочного, таинственного и будоражащего воображение, я немного поспешил. Кое-что обнаружилось… Не реликтовое подводное чудище, не набитый флибустьерскими сокровищами грот, и не развалины Атлантиды, Пасифиды или Лемурии. Даже не бульдозер, позабытый мелиораторами, очищавшими в последний раз ложе водохранилища.
Поначалу я и сам не понял, что нащупала моя рука, исчезающая в серой зыбкой мутности. Похоже на траву, но какая-то она не такая, неправильная, отличающаяся на ощупь от тех истлевших стеблей, которых мне доводилось время от времени касаться во время сегодняшнего заплыва. Потом палец куда-то провалился, и неожиданно зацепился за что-то жесткое, даже острое…
Приблизив очки к находке, я тут же отпрянул.
На дне Пулковского водохранилища лежал труп. И мой шарящий за пределами видимости палец угодил ему прямо в рот.
Как и у большинства нормальных людей, в моей психике изначально заложен не то чтобы страх перед мертвецами, но некий дискомфорт от их присутствия, особенно от столь близкого. Хотя, казалось бы, мертвые – самые безобидные существа на свете, и причиняют вред живым лишь в стереоужастиках. Однако – заложен.
Но жизнь не раз сталкивала с людьми, умершими насильственной смертью. И врожденная неприязнь к мертвецам несколько притупилась…
Короче говоря, я не выскочил на поверхность с паническим воплем. И даже не поплыл поскорее своей дорогой. Задержался – правда, очень ненадолго – и осмотрел тело.
Когда-то ЭТО было девушкой или молодой женщиной. Возможно, весьма симпатичной, теперь уже не понять – лицо старательно изуродовано. Я взял покойницу за руку, приблизил к очкам ее пальцы – разбухшие, серые, отвратительно-скользкие на ощупь. На каждом аккуратно срезана подушечка, дактилоскопия в опознании трупа помочь не смогла бы… Равно как и стоматологическая карта – в приоткрытом мертвом рту виднеются лишь неровные обломки зубов, именно за них зацепился мой палец, б-р-р-р… И не хочется даже задумываться, как и каким инструментом это сделано.
Ноги покойницы я осмотрел, уже догадываясь, что увижу. Так и есть, несколько витков нейлоновой веревки и синий мешок, набитый чем-то угловатым и явно тяжелым. Чем именно, я не стал выяснять. Равно как и не стал любопытствовать содержимым карманов. Наверняка люди (или один человек), потратившие столько сил на приведение женщины в вид, исключающий опознание, не оставили на трупе ничего, способного дать какую-то ведущую к ним нить…
Да и зачем мне такая нить? – риторически спросил я сам себя, когда поплыл дальше. Пора бы уж избавиться от рефлексов сыскаря, угодившего на место преступления. У тебя, дорогой друг, теперь другой статус. Прямо противоположный.
Однако я был несправедлив сам к себе. Отнюдь не одни лишь въевшиеся профессиональные привычки заставили потратить драгоценную минуту на осмотр покойницы – сейчас, когда на счету каждая секунда. Имелась в облике мертвой женщины некая деталь, сразу зацепившая мое внимание…
Анализировать ту деталь не место и не время. Дно круто повышается, моей подводной одиссее приходит конец. И покинуть водную стихию надо по возможности незаметно.
…Береговой откос здесь выложен бетонными плитами – старыми, потрескавшимися, с травой, растущей в стыках и трещинах. Именно поэтому на мне был надет лавкриновый костюм соответствующей расцветки, издалека незаметный на сером бетоне. Хотя никого, способного заметить мой выход на берег, и без того поблизости не виднелось – ни на берегах, ни на воде, ни в воздухе.
Зато в нескольких километрах от водохранилища царил изрядный ажиотаж. Поднимался к небу столб дыма, и стрекотали вертолетные двигатели, и доносился еле слышный отзвук сирен. Именно там рухнула «Пустельга» – прощай, верная небесная лошадка, послужила ты мне совсем недолго, но весьма эффективно. Уж извини, что так всё сложилось…
Громада «Хеопса» виднелась и отсюда – вернее, лишь верхняя часть гигантской пирамиды. Сверху – ни струйки дыма. Я не удивился, знал, что системы пожаротушения там самые современные. Всмотрелся, и показалось – а может, и не показалось, – что в небе у пирамиды промелькнула стайка крохотных силуэтов. Эйркиллеры шли на посадку, словно стайка шершней возвращалась в родное гнездо.
Вполне возможно, что в объективы видеокамер этих малюток (по крайней мере, трех или четырех) угодил мой прыжок с «блохи». Но чтобы просмотреть все записи, потребуется время, и какую-то фору я получу… Нет, наземная операция по плану «бредень» все равно будет проводиться, однако поначалу далеко не с тем тщанием – наверняка обгоревшее тело воздушного террориста уже обнаружили в кабине «Пустельги». Либо вот-вот обнаружат.
Тем не менее пора смываться… Осматриваясь, я совершил несколько странных телодвижений. Странных для человека, ибо именно так отряхивается выбравшаяся из воды собака. Во все стороны полетели брызги, частицы донного ила, прочего мусора, – и через несколько секунд мое сходство с чудом спасшимся утопленником начисто исчезло. Теперь я скорее напоминал вполне сухопутного человека, недавно угодившего под дождь средней силы. На правах рекламы: лавкрин – не дорогой, не намокающий, не пачкающийся и не мнущийся – просто находка для людей, предпочитающих купаться, не снимая одежды. Спрашивайте в ателье и магазинах!
Баллон, грузовой пояс и очки для подводного плавания остались на дне водохранилища, на берег я поднялся уже без них. Прочие криминальные предметы из моих карманов канули вместе с «Пустельгой» (за исключением трофейного парализатора – приберег на всякий случай, вдруг понадобится стереть кому-то воспоминания о моем выходе из воды).
Ну что же, теперь я чист и непорочен, как праведник, уверенно ступающий путем Будды…
Однако же – чтобы не огорчать ищущих улики, когда они здесь появятся – неподалеку, в небрежно замаскированном тайничке, лежал полный комплект аквалангиста. Причем выяснить происхождение акваланга не столь уж сложно, номера на баллонах в целости и сохранности. И цепочку последующих владельцев проследить тоже в принципе несложно, но достаточно хлопотно. Естественно, уводила та цепочка далеко в сторону от меня… Еще более естественно, что и ласты, и гидрокостюм были мне безбожно малы.
О проекте
О подписке