Глобальный неонацизм – это скрытая диктатура жидомасонов Нового Мирового Порядка или Глобалистов, осуществляемая с опорой на духовные Семитские учения, шовинизм и ненависть к потомкам Славяно-Арийской Расы. Их доминирование зиждется на сокрытии летописных знаний, раскрывающих державную суть народов земли, на религиях подавления сознания и полицейских государствах. Господствуя в которых, они запланировали утилизировать большую часть населения земли. Используя не только исторически апробированные средства, такие как болезни, голод или войны, но также с современные наработки евгеники: вирусы, вакцины и ГМО продукты.

От автора

Дорогие друзья и товарищи!

Я предлагаю Вашему вниманию, фантастический рассказ «Куропаткин чум», который написан в знаменитой традиции Советской фантастики. В его первооснове, лежит набросок моего отца Тарасова Анатолия Николаевича (1939-2012), который был эрудированным и литературно одарённым, Советским человеком. Который в силу различных причин, не издавался.

Первоначальный набросок рассказа, был существенно мной доработан. Кроме того, во время адаптации произведения, для англоязычного читателя, я использовал ряд сюжетных решений, которые приятно оживили, описываемое приключение. После этого, «Куропаткин чум» стал более привлекателен, для разновозрастного читателя.

Теперь любознательный школьник, может вообразить себя геодезистом Заполярья, а молодая девушка, хозяйкой волшебного дома. Тогда как, умудрённый жизнью пенсионер, согласится с выводом Анатолия о том, что мир прошлого, был иным. В тоже время, выходцы из Народностей Крайнего Севера, смогут оценить национальный колорит произведения.

Кроме того, повествование обладает скрытым, идеологическим смыслом… Поэтому, если кто-то из читателей, вдруг увидит в образе инопланетного дома, некий древний Родовой агрегат, призванный через череду поколений, передать человечеству, некие созидательные Коны, вселенского бытия, я спорить не стану.

Более того, я даже подскажу, что к образу уснувших богов, нужно отнести Социальные принципы хозяйствования, свойственные Народам Великой Тартарии и СССР. Впрочем, как и то, что в сердце эвенкийской девушки Гелюн, присутствует тоска по былым временам, страх перед настоящим и надежда на освобождение в будущем. Она переживает гамму чувств, подобных тем, которые испытывает замещаемый Гражданин РСФСР.

Тем не менее, самый неприятный персонаж в рассказе, это дух Харги! В демонических чертах которого, можно распознать Кремлевскую ОПГ, хозяйствующую на территории РСФСР, в интересах Халдеев Нового Мирового Порядка. Таким образом, читатель может домыслить произведение самостоятельно, обретая близкие своему мировосприятию, созидательные мысли.

Кроме того, в тексте повествования, встречаются малопонятные слова и выражения, прописанные курсивом. Их значения, раскрыты в разделе «Курсивные ссылки».

Азъ желаю всем добра и приятного чтения!

Глава 1. Чудесное спасение Гелюн

Эта быль родилась на свет, в беспросветную полярную ночь на Крайнем Севере СССР и под внушением злого гения, была неожиданно позабыта. Вот почему мне, пришлось прагматично согласиться, с утверждением Мавлетдина Мавлетдиновича Бадретдинова, старшего рабочего нашего отряда о том, что двое суток, выпавшие из моей памяти, я просидел в куропаткином чуме. Правда впоследствии, ввиду спонтанных проявлений, моих не весть откуда взявшихся, сверхъестественных способностей, всё оказалось не так…

В середине осени, мой топографический отряд, был отправлен Таймырской Геофизической Экспедицией, для производства работ, в составе Иконской Сейсмической Партии. Полевая база которой, располагалась в Норильской тундре, у слияния рек Микчанда-Ондодоми и Чопко. Куда мы вылетели из Дудинки, на вертолёте.

Поэтому на профиль, мы вышли своевременно и начали уверенно продвигаться на северо-восток, в сторону Волочанки. В наши обязанности, входила прокладка зимних дорог и укладка сейсмических кабелей. Кроме того, мы занимались вешением профиля, расстановкой геодезических пикетов и инструментальной съёмкой местности.

Следом за нами, шла группа сейсмиков, которая с помощью направленных, подземных взрывов и специальной приемной аппаратуры, регистрировала в толщах горных пород, обширные купола, заполненные нефтью и газом. Которые в последующие пятилетки, превратятся в разрабатываемые месторождения, обеспечивающие развитие производства, Нашей Великой Советской Родины.

Полярная ночь, это трёхмесячный период сумерек и темноты, который психофизически угнетает человека. Когда только к полудню, появляется непродолжительный, едва заметный рассвет. Из-за этого, прилагать усилия, чтобы сохранять работоспособность в кромешной тьме, да вдалеке от человеческих поселений, приходилось всем…

Рабочим, трактористам и особенно зависимым, от наличия освещения, экспедиционным геодезистам. Поэтому с конца декабря, до середины февраля, мы с полной отдачей использовали, часы дневных сумерек. Когда хоть что-то, становилось видно и торопливо отрабатывали госплан.

Под утро, семнадцатого декабря 1982 года, сорокаградусный мороз отпустил и задул стойкий, юго-западный ветер. Так что мне, невзирая на ясную погоду, пришлось распорядиться двояко: «Товарищи, выходим работать, но смотрим по обстановке!». Наперекор ветрам, рабочие начали укладывать сейсмический кабель в долине, в окружении холмов. На плоских вершинах которых, возвышались причудливые валуны, раскиданные последним оледенением.

По моим расчётам, через два дня, мы должны подойти к границе северного леса, где продвижение отряда вперед, существенно замедлится. Поскольку там, помимо вешения профиля и прокладки сейсмического кабеля, мы будем накатывать просеку. Которая станет временной дорогой, для переброски сейсмического оборудования.

Правда пока, впереди расстилалась только продуваемая ветрами, заснеженная тундра. На поверхность которой, разматывая барабан, старший рабочий Бадретдинов, вместе с геодезистом Дуровым, укладывали электрический кабель. К отводам которого, через двадцать метров, рабочий Соболенко, прикручивал клеммы сейсмоприёмников, воткнутых в заледенелый наст.

Ребята заметно ёжились, но пожертвовав чаепитием в натопленном ЦУБе, упрямо продвигались вперёд. Я проводил их взглядом, вместе с отъезжающим трактором-тягачом, за рычагами которого, сидел механик-водитель Лукошенко, а затем измерил значения, первой точки теодолитного хода и двинулся дальше.

На следующем пикете, мне пришлось непридвиденно задержаться, из-за того, что позёмка усилилась, позволяя мне только изредка, нивелировать теодолит. Когда в тундре завыло, я тревожно огляделся вокруг, подмечая хаотичные перекаты, тёмной гальки на загрубевшем насте и торопливо продолжил, текущие измерения.

Когда в очередной раз, в перекрестии оптической трубы, показался свет лампочки, бликующий от отражателя геодезической вешки, я радостно встрепенулся! Только напрасно, потому что в следующее мгновение, он окончательно померк. После этого, в треноге теодолита, раздался угрожающий свист, а космы позёмки начали кидаться, в мутное небо. Подспудно выбивая слёзы, из моих прищуренных глаз.

Вот почему, вопреки стараниям Бадретдинова Мавлетдина, который перед началом полевого сезона, скупил все четырёхвольтовые лампочки, в Дудинских магазинах, а теперь развешивал их, вместе с морозоустойчивыми батарейками на геодезических вешках, мне пришлось бросить, текущие измерения.

Досадно осмотревшись, я тихо выругался: «Чёртова погода! Нужно догонять ребят, пока ещё видно, куда нужно идти… Не сесть бы снова, в куропаткин чум!». Ведь в прошлом, мне уже приходилось бедовать, под наносами снега… Пережидая ненастье в темноте, скорчившись от холода и промозглой сырости! Борясь со сном, да неустанно расчищая, отверстие для дыхания.

Наступило десять часов утра и в полумраке рассвета, я разглядел зловещие признаки, затяжной пурги. После этого, мне пришлось зачехлить теодолит и вдавить поглубже в наст, стойки его треноги. Чтобы прибор, незыблемо перестоял непогоду, а затем послужил начальной точкой привязки, для последующих измерений.

Торопливо спрятав в карман, журнал геодезических измерений, я продел валенки в лыжные крепления и ринулся догонять трактор, раздосадовано бормоча: «Простоял больше часа! Ребята за это время, прошли вперёд, километра на три, если не больше… Или уже дошли, до маленького озера, в конце профиля и теперь в ожидании меня, греются в балке, да распивают ароматный, индийский чай».

Таймырский снег, совсем не такой, как на большой земле. Иногда, он бывает сыпучим и рыхлым, словно песок. Только чаще всего, он необычайно твёрд, словно камень! Будучи перелопачен ветрами и монолитно сбит, в смёрзшийся наст. По которому удобно ходить, однако не скользят лыжи.

В нашем отряде, есть пара негласных правил… Согласно которым, никто не пользуется лыжными палками и не бегает по тундре, как спортсмен! Потому что всё, что нужно для работы, мы тащим в рюкзаках или носим в руках.