© Сутормин В.Н., 2015

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

1. Точка отсчёта

Москву с приходом весны всегда приводят в порядок: подметают и отмывают, белят и красят. Делалось это и в 1957 году, причём с невиданным старанием – ведь приближался Международный фестиваль молодёжи и студентов…

Ожидалось прибытие такого количества иностранцев, сколько их, быть может, за всю советскую историю в Москве не побывало. Образ страны победившего социализма обязан был произвести на зарубежных гостей неизгладимое впечатление.

Театральная площадь. Фото 1955–1960 годов из собрания Владимира Сергеева

По заведённой ради матушки Екатерины ещё князем Потёмкиным старинной традиции всё непотребное приказано было убрать с глаз долой, а всё неказистое так или иначе задекорировать.

Большой театр сочли за благо закрыть на реставрацию, а всё, что вокруг, – либо отремонтировать, либо разобрать. В список разбираемого попал и небольшой сарай, пристроенный к задней стене Большого театра.

Прислали солдатиков, начали вытаскивать из сарая всякий забытый театральный хлам и в процессе разгребания завалов обнаружили у дальней стены огромный рулон какой-то холстины, длиной больше семи метров и толщиной почти как театральная колонна.

Выволокли наружу, отвернули край. Холст грязный, мятый, в некоторых местах крысами погрызенный – что нарисовано, не понять. Зато видны в углу какие-то буквы, не то цена, не то фамилия. Позвали замкомвзвода. Тот хотя и сомневался, что бывает такая фамилия – Врубель, но резонно рассудил, что не солдатское это дело – разбираться с подобными вопросами.

В общем, пока приехали специалисты из Третьяковки, взвод (сопя и матерясь, но очень осторожно, чтобы пропахший плесенью холст не лопнул) перетащил громоздкий свёрток со двора, заваленного хламом, на площадку перед колоннадой театра. Уж очень любопытно было взводному узнать, что за Врубель такой.

Развернули прямо на асфальте. Вроде как лодка, люди какие-то под парусом. И с ними женщина в чём-то светлом, как будто бы в воздухе висит. То есть не понятно ничего, но чувство такое, словно вот совсем недавно мы это видели где-то.

– Так вот же оно, товарищ старшина! – воскликнул кто-то из солдат, тыкая пальцем в сторону гостиницы «Метрополь».

Все обернулись.

Да. Точно. Оно самое!

Пожалуй, вот отсюда мы и начнём наше странствие по Москве.

«Метрополь». Фото 2013 года

Что мы знаем о «Метрополе»?

Одна из самых престижных гостиниц в Москве. В её номерах останавливались короли и президенты, лауреаты Нобелевской премии, прославленные писатели и самые яркие личности из мира искусства, моды и шоу-бизнеса: Джорджо Армани и Пьер Карден, Монтсеррат Кабалье и Пласидо Доминго, Элтон Джон и Майкл Джексон, Хулио Иглесиас и сын его Энрике, Фрэнсис Форд Коппола и Люк Бессон, а также Марлен Дитрих, Катрин Денёв, Анни Жирардо, Пьер Ришар, Харрисон Форд, Марчелло Мастроянни, Арнольд Шварценеггер, Мила Йовович, Шэрон Стоун и другие.

То, что все они выбрали «Метрополь», вполне естественно. В Москве есть и другие хорошие отели, но «Метрополь» является уникальным произведением искусства. Звёздам для соблюдения статуса вполне достаточно ощущения этой уникальности – нам же, как людям здешним и земным, подробности не покажутся лишними.

Театральная площадь и «Метрополь». Открытка начала ХХ века из коллекции Алексея Рябова

Например, такая деталь: не три, а четыре театра могли бы стоять на Театральной площади при ином стечении обстоятельств. На излёте XIX века здесь начали строить шестиярусный оперный театр, не уступающий Венской опере ни размерами, ни декоративным убранством. Причём задумывался не просто театр, а культурно-развлекательный комплекс, как сказали бы в XXI веке, – с зимним садом, катком, библиотекой, множеством залов для танцев, маскарадов и выставок, с ресторанами, магазинами и гостиницей.

Построенное в самом начале XX века, здание «Метрополя» так естественно вписалось в архитектурный ансамбль площади, словно стояло здесь всегда. Приглядитесь к аркам окон первого этажа – они созвучны аркам Малого театра. А башенки-пинакли словно отражают собой декор Третьяковского проезда.

Сейчас трудно в это поверить, но всего лет за шестьдесят до постройки «Метрополя» на этом месте был пустырь – точнее, меж топких берегов речка Неглинная катила свои воды, мутные от стоков Пушечного двора, Сандуновских бань и прочих почтенных заведений, экологией не озабоченных.

Строиться здесь никто не хотел, поскольку неглубокая, но коварная Неглинка выходила из берегов после каждого ливня, а весной и вовсе разливалась половодьем. Руководивший восстановлением центра Москвы после пожара 1812 года архитектор Осип Бове до конца жизни не мог найти застройщика для этого участка между Китайгородской стеной и Малым театром. Только в 1838 году генерал-губернатор Москвы князь Д. В. Голицын сосватал этот участок купцу Павлу Челышеву, причём ушлый купец согласился не раньше, чем получил 200 тысяч рублей в виде беспроцентной ссуды. Через несколько лет тут уже стояла гостиница с трактиром, «полпивная» (лавка, где продавалось полпиво – дешёвый сорт лёгкого пива) и бани; и вся эта благодать в московском обиходе получила прозвание Челыши.

Вид на Челышевскую гостиницу с Театрального проезда. Фото 1880-х годов

Неглинку, упрятанную под мостовую, смекалистый владелец бани использовал как канализацию, а откуда он брал чистейшую воду для бассейна, никто и не догадывался, пока однажды бассейн вдруг не пересох, а на другой день таинственным образом не наполнился вновь как ни в чём не бывало. Оказалось, люди Челышева втихаря договорились со сторожем при фонтане, чтобы он перекрывал на ночь водопроводный вентиль лишь после того, как заполнится бассейн, за что ему причиталась пара целковых. Но однажды этому чёрту водяному забыли заплатить, и глубоко возмущённый страж источника позволил себе «асимметричный ответ». Собственно, вода-то была не его, а городская, поскольку водопровод был построен за счёт казны. Но вы же понимаете, господа… это – Россия.

Театральная площадь. Литография Л. Ж. Жакотте и Ш. К. Башелье с оригинала Бронина, фигуры Ж. А. Дюруи

Кстати, фонтан с чугунными фигурами работы скульптора Ивана Витали стоит на Театральной площади до сих пор, но о фонтанах и водопроводе мы поговорим позже.

Каждое лето челышевскую гостиницу заполняли провинциальные актёры и актрисы, покинувшие свои труппы и приехавшие в Москву в поисках ангажемента. Можете себе представить, как гудела и эта и другие гостиницы в центре Москвы, заполненные неспокойной актёрской братией. В конце лета благородные отцы и комические старухи, резонёры и простаки, инженю и субретки разъезжались, и жизнь возвращалась в своё обычное русло.

Подобно саунам наших дней, Челышевские бани предоставляли клиентам полный спектр услуг, и потому дамы определённого сорта фланировали в окрестностях бань и гостиницы в таком количестве, что обер-полицмейстер был вынужден приказать: «Ввиду соблюдения благоустройства строжайше запретить шляться проституткам Челышевских и Китайских бань по тротуарам и разрешить им хождение только по наружной стороне площади на три шага от каната и только с одной стороны, к Китайской стене выходящей».

Театральный проезд в сторону Лубянской площади. Открытка конца XIX века из коллекции Алексея Рябова. Гостиница «Метрополь» до перестройки. Впереди видна часть Китайгородской стены, а за ней – купол Пантелеймоновской часовни и шатёр Владимирской башни

В 1896 году гостиница и прочие челышевские постройки на Театральной площади стали собственностью Санкт-Петербургского общества страхований, которое объявило о своих планах превращения комплекса в отель, отвечающий самым высоким мировым стандартам. Интерес петербургских страховщиков к московской недвижимости и гостиничному бизнесу объяснялся просто. В условиях экономического подъёма, весьма заметного в российской экономике последнего десятилетия XIX века, страховые компании работали очень успешно и располагали значительными финансовыми ресурсами. Вкладывать свои деньги в рискованные банковские операции они не имели права, а вклады с высокой надёжностью обладали малой доходностью. Зато можно было получать стабильный и высокий доход, сдавая в аренду недвижимость высокого качества. Поэтому на рубеже XIX–XX веков страховые компании строили гостиницы и доходные дома в большом количестве и в разных городах.

Почти все эти объекты интересны в архитектурном отношении, но ни один из них не сравнится с «Метрополем» по богатству внешнего декора: скульптуры, керамических украшений, ажурных металлических решёток.

Удивительнее всего то, что на момент строительства почти никто из тех, чьим талантом рождён этот шедевр, ещё не получил известности – ни 27-летний Николай Андреев, автор скульптурного фриза «Времена года», ни студент Императорской Академии художеств Марьян Перетяткович, нарисовавший эскиз чудесной балконной решётки, ни 26-летний архитектор Вильям Валькот, чей вариант решения фасада потеснил даже занявшего первое место Льва Кекушева.

Известны в профессиональных кругах были только Кекушев, создавший проект перестройки «Челышей» в «Метрополь», и Врубель, автор панно «Принцесса Грёза», – но слава его была весьма неоднозначного свойства.

Кому же удалось собрать такое созвездие талантов, а главное – разглядеть их?