Цитата

Иван БУНИН

***

Ветер осенний в лесах подымается,

Шумно по чащам идёт,

Мёртвые листья срывает и весело

В бешеной пляске несёт.

Только замрёт, припадёт и послушает,

Снова взмахнёт, а за ним

Лес загудит, затрепещет – и сыплются

Листья дождём золотым.

Веет зимою, морозными вьюгами,

Тучи плывут в небесах…

Пусть же погибнет всё мёртвое, слабое

И возвратится во прах!

Зимние вьюги – предтечи весенние,

Зимние вьюги должны

Похоронить под снегами холодными

Мёртвых к приходу весны.

В тёмную осень земля укрывается

Жёлтой листвой, а под ней

Дремлет побегов и трав прозябание,

Сок животворных корней.

Жизнь зарождается в мраке таинственном.

Радость и гибель ея

Служат нетленному и неизменному —

Вечной красе Бытия!

1888-1895

Художественное слово: поэзия

Николай РОДИОНОВ. Ветру, солнцу и ливню

ИСКАЖЕНИЯ ВИДА

Почему-то вокруг вижу вовсе не то,

Что хотел бы и должен бы видеть,

Подгоняемый тщательно телекнутом

И не склонный при этом к обиде.

Торжествую, уставившись в телеэкран:

Жизнь в России кипит, жизнь прекрасна!

А вокруг, а во мне – на изъяне изъян,

Бледный вид мой бедой подпоясан.

Можно сколько угодно смотреть в небеса,

Наслаждаться божественной славой,

Но пока не почувствую всё это сам,

Буду слыть единицей отсталой.

Искажается мир в утомлённых глазах,

Мне действительность кажется мрачной

И сейчас, и при пристальном взгляде назад —

Всюду вижу не то, всё – иначе.

Наверху – праздник жизни, а возле меня

Вся насквозь пропылённая бедность.

Искажают наш мир и потоки вранья,

И широкая алчная бездна.

ПАМЯТЬ О РЫБАЛКЕ

Неужели когда-нибудь выйду из дома легко

И с улыбкой пройдусь по озёрному берегу так же,

Как ходил год назад в час, когда меня в детство влекло

Из обыденной жизни, тоски этой многоэтажной.

Берег озера, детство, сияние летнего дня.

Поплавок из обычной огромной бутылочной пробки,

И поэтому даже поклёвка почти не видна,

Но таскаю ершей и бросаю на дно старой лодки.

Съест Бобося – наш чёрный пушистый породистый кот,

Наигравшись с колючими прыткими злыми ершами.

Щуку трудно поймать на крючок, без блесны не берёт,

А к блесне нужен спиннинг. Мы проще задачку решали.

Мы с соседом на лодке с сачком и большой острогой

Заплывали в залив, там, среди островков камышовых,

Рыбу стуком пугали, она – носом в ил раз, другой,

Газ метался у лодки, а мы были к ловле готовы.

Каждый раз я, сачком глубоко зачерпнув этот газ,

Доставал из воды или окуня, или же щуку.

Сколько радости было в такие минуты у нас!

И спасибо соседу за лодку, сачок и науку.

Рыбный день обеспечен, уловом довольны вполне

Мама, брат и сестра, и, конечно, мурлыка Бобося.

А теперь вот больному из дома не выбраться мне.

Впрочем, что мне там делать, давно я рыбалку забросил.

***

Ефлатов позвонил.

Он предлагает книги:

Выбрасывает чья-то там вдова,

Как будто на её плечах висят вериги,

А книги муж буквально добывал.

Он был, сказали мне, начальником немалым,

Собранья сочинений собирал,

Которые потом в шкафу его дремали

И составляли зримый капитал.

И всякий, заходя в его апартаменты,

В то время, восклицая, утверждал:

Такого не встречал ещё ассортимента,

А главное – тут все тома вождя!

Ну разве понесёшь такое на помойку?!

Нетронутые корочки блестят,

Но если ей от них нет никакого толку,

Зачем же превращать квартиру в склад?

Вот если бы продать! Но кто их нынче купит?

Смартфоны и компьютеры у всех!

Надеется вдова: вокруг немало глупых,

Окончивших журфак или физтех.

ДЛЯ ЧЕГО ЭТО ВСЁ

Вечность мне не страшна, бесконечность меня не тревожит,

А тревожит наш мир, что всегда угрожает войной.

Для чего я живу, каждый день вылезая из кожи,

Для чего этот свет, звёзды эти горят надо мной?

Для чего это всё: дети, внуки, стихи и рассказы,

Если завтра война, если всё моментально сгорит?

Что сильнее? – соблазны иль всё ж человеческий разум?

Где же Бог и откуда Он смотрит? – снаружи или изнутри?

Наказанье моё это всё: и дела, и поступки,

Всё, что нынче имею, о чём размышляю всегда —

Сам в себе, и стихи, и рассказы, и дети, и внуки,

Потому что война от меня не оставит следа.

Потому что есть деньги и власть, неуёмная жажда

Всё присвоить себе, всех на свете себе подчинить,

Убирая строптивых, скупая повсюду продажных,

Надвигаясь на мир наподобие чёрной чумы.

Астероид летит – долететь до Земли не успеет,

И Земля долететь не успеет до Чёрной дыры —

Люди сами себя, этот мир уничтожат скорее

И не вспомнят, кто им и зачем этот мир подарил.

Хрупок мир, грозен мир, человеческий разум невнятен —

Невозможно понять, что нас ждёт впереди и зачем.

От всего мы зависим, не только от солнечных пятен

И безмозглых вождей, но и всех бытовых мелочей.

Утомителен мир, нам понять эту жизнь невозможно.

И поэтому с ней расставаться довольно легко

После долгих мытарств ради целей заведомо ложных,

На которые прошлое наше и нас, и детей обрекло.

НАДОЕЛО

Жить в духовном мире хорошо,

Если тело не терзают боли.

Я бы навсегда туда ушёл —

В мысленно-душевное раздолье.

Навсегда от боли в голове,

От несносной боли в пояснице,

Жил бы не внутри себя, а вне,

В тело не желая возвратиться.

Да и так уже я вне себя

Из-за тела дряхлого такого,

Я бы приравнял его к цепям,

Каторжным мучительным оковам.

Не пора ли сбросить их, отдать

Богу здесь измученную душу?

И забыть значенье горьких дат,

Неотступно вслед за мной идущих.

Надоело! Чувствую, устал

От всего, что раньше было мило.

Видимо, распятие Христа

И меня сегодня надломило.

ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ

Появленье твоё, приближенье твоё – боль моя.

Пусть и сладкая, как говорят про неё, всё же боль.

Опускаю глаза, прячу взгляд, от тебя боль тая,

Оставаясь незримо для всех и тебя всё ж с тобой.

Ты прости эти чувства шальные мои, ты прости,

Что тайком от тебя постоянно мой преданный взгляд

За тобой, по тебе, потеряв осторожность и стыд,

Беспокойно скользит, разжигая во мне боль и глад.

Нет, не пошлый какой-то там глад – глад любви.

Той любви, о которой беспомощно только мечтал,

И которой меня облик ангельский твой отравил,

И которая в сердце впивается, будто металл.

Ты прости и не думай об этих стихах, обо мне.

Ну подумаешь, в сердце какая-то странная боль!

Ну подумаешь, с каждою встречей больней и больней!

Каждый так безответную чувствует в сердце любовь.

Может быть, может быть, спорить я не могу, не хочу.

Не до этого мне – ты навстречу и… мимо идёшь.

Сколько радости сразу во мне, сколько радужных чувств!

И не боль ощущаю сегодня, а мелкую дрожь.

Ах, какая ты стройная, плавная, чувственная.

В детстве-юности я вот такими богинь представлял.

Дрожь во мне – будто вместо апреля ворвался ноябрь

В окна библиотеки, в читальный мучительный зал.

***

Там, за сумраком звёзд,

На небесном краю

Новый отрок подрос,

Не привыкший к вранью.

Привыкать ни к чему

В свете звёздных лучей.

Можно всё зачеркнуть,

Ну а врать-то зачем?

Мы боимся всего,

Мы стесняемся всех.

Всё, что было со мной,

Говорят, тяжкий грех.

Говорю «говорят»

И о том говорю,

Что все звёзды сгорят

До единой к утру.

И сгорели они,

Как и мы, от стыда,

И пропали огни,

Что летели сюда.

И кто врать не привык,

Кто открыт нам и прост,

К нам, стыдливым, проник

И горит вместо звёзд.

И грешит от души,

И не прячется в тень.

А иначе, скажи,

Он зачем прилетел?

ЭТО ДОЛЯ МОЯ

Это доля моя – заточенье моё в поднебесье,

Где уже ни друзей, ни подруг, ни друзей, ни подруг больше нет.

Иногда прозвучит из далёкого прошлого песня,

Утомлённое сердце слегка всколыхнётся в ответ.

И опять тишина, и опять тусклый свет из окна – из-за тучи тяжёлой,

Как судьбина моя, и она тяжелей с каждым днём.

Ощущаю себя, как раздавленный шинами жёлудь —

Ни на что не пригодный, не смытый с дороги дождём.

Он когда-то в зелёной листве созревал, любовался

Окружающим миром, пусть даже не миром – мирком.

И под ветром качался хмельной и, кружась в ритме вальса,

Всё мечтал о любви, был с которой ещё незнаком.

Он мечтал быть свободным, стать деревом сильным и крепким,

Он мечтал… но понять, что же ждёт впереди, он не мог.

Рвался вдаль улететь, как тогда полагал он, из клетки,

Проводив солнце, снова с тоскою глядел на восток.

Дни по пальцам считал, но, как время прошло, не заметил,

Оторвался от ветки, упал на желанный асфальт…

И, раздавленный, в тусклом осеннем купается свете,

И его никому – желудей нынче много – не жаль.

***

Тёплых дней череда,

Солнце, ливни и грозы.

Ну а я – как чудак,

Как больной под наркозом.

Не стремлюсь этим всем

Пропитаться, как губка,

Прячусь в сумраке стен,

Зная, как это глупо.

Зная, что впереди

Ждут снега и морозы.

И по снегу – следы

Дробной азбукой Морзе.

Буду бредить опять

Провороненным летом.

Надо жить, а не спать,

Подниматься с рассветом!

И навстречу идти

Ветру, солнцу и ливню,

Быть с природой на «ты»,

Быть таким же наивным.

Верить в силу добра,

В силу правды Мазая,

В то, что с детства вобрал

В сердце, сказки читая.