Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Не ищите чудес – их нет.

Ищите знание – оно есть.

Всё, что люди зовут чудесами,

есть только та или иная степень знания.

Тибетская мудрость

Пролог

В почтовом ящике лежал необычный компакт-диск, в целлофановом пакетике величиной в спичечный коробок. Диск и пакетик были настолько прозрачными, что возникала иллюзия, будто они сделаны из воздуха. Однако стоило прикоснуться к нему, как отсвет от диска стал настолько тёмно-сапфирным, словно вдруг пролилась ночная синь.

Наверное, кто-то ошибся адресом или реклама, подумал Кеша.

На лестничную площадку друг за другом поднялись две загадочные личности: женщина, наголо стриженная, в каком-то тёмно-синем лапсердаке, и заросший мужчина в сосульчатом малахае. От мужчины, когда он остановился, повеяло не то застарелым винным перегаром, не то нафталином. И ещё, переступая с ноги на ногу, он так громко звякал подковками тяжёлых ботинок, что Кеша решил не задерживаться на площадке, а ознакомиться с диском в своей квартире.

Заново разглядывая диск, он опять подумал, что кто-то ошибся адресом, но всё же вставил его в компьютер и чуть-чуть прибавил звук. В последнее время новогодняя реклама перебивалась популярными хитами. Но нет, он стал как бы слушателем доклада на форуме, касающемся земных цивилизаций.

«Человек – это космическая субстанция, и, тем не менее, кроме дарвинизма, он не создал подобной стройной теории о своём появлении на Земле. Более того, он никогда всерьёз не рассматривал гипотезу о Земле как о питомнике по разведению духовно и нравственно чистых людей. Человек погряз в деньгах, коррупции и не замечает, что новые люди (назовём их индиго) уже здесь, среди нас. А между тем в Библии сказано:

“Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь: не вечно Духу моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди” (Бытие 6, 1–4).

Когда человек был делегирован на Землю, его не пугали пространства и одиночество, напротив, он вдохновлялся ими. Порядок и техническое совершенство на материнских планетах, благодаря которым всё было доступно (даже не надо было пошевелить пальцем), ему наскучили. Он утрачивал свою материальность. Для него было откровением созерцать землян-аборигенов. Он вдруг прозрел, что удовлетворению потребностей тела вовсе не нужны грандиозные сооружения и аппараты, которые поглощают его существо. И он устремился на Землю. И не оттого он брал дочерей земных в жёны, что они красивы, а потому, что находил в первозданности красоту.

Первые цивилизации пращуров не оставили следа не потому, что их не было, а потому, что были экологически чистыми и самоуничтожались. Прервав подпитку от материнских планет, они взяли строительным материалом камень, песок, глину. Остатки некоторых необъяснимых творений археологи находят и поныне. Но сегодня, велик человек или мал в сравнении со своим пращуром, определяется не этими остатками, а уровнем памяти, закодированной и сохранившейся в его теле. В теле как в сосуде – самом древнем и самом стойком. Это трудно постичь, но цивилизации материнских планет, откуда прибыл пращур, сокрыты в нас, мы носим их в себе. Нам расскажут о жизни Вселенной не только полёты в космос, но и погружение в себя самоё. Человек никогда не утрачивал способности перемещаться с планеты на планету, он рождён с этим даром, надо только о нём вспомнить. Но прежде из всех знаний, предоставленных Библией, человеку надо уяснить, что Бог – рачительный Садовник, а люди – цветы, и даже самые прекрасные из них – лилии – никогда не узнают о Его смерти. Да-да, знать о смерти Садовника лилии не дано».

Резкое вибрирующее скольжение звука и полное молчание. Шелестящее гудение компьютера – и вновь голос:

«Стеклянные мензурки и палочки стеклянные. Блеск искусственных капилляров и искусственной крови в хрустальных сосудах. И ещё, сапфирный перстень, выплёскивающий звёздный пламень. Пламень последней надежды всё искупающей любви. Да-да, отсюда Адам и Ева, и отсюда, конечно, яблоки добра и зла. Но, как и прежде, произрастает в Эдеме дерево жизни, и оно, как и прежде, – светоч для всех людей. Людей, жаждущих возвратиться в некогда утерянный рай. Рай с новыми людьми – это возможно. Да-да, возможно.

Что такое время? Этого никто не знает, это одна из самых сокровенных и оберегаемых тайн Вселенной. И эта тайна всегда за семью печатями, потому что за нею иное время, возможно, бегущее вспять. Нам неведом подлинный возраст Вселенной, для нас она всегда молода, и всегда неизменно прекрасен её наряд. И только по внезапному дуновению солнечного ветерка, в чём-то схожего с полунамёком, приходится строить догадки об истинных формах материи в последовательной смене явлений, называемых временем.

Нет-нет, время – не только и не столько череда каких-то повторов. Время – ещё и яблоки из сада Гесперид и эдемские яблоки. Время невозможно потрогать, но возможно ощутить как пространство современной или ушедшей цивилизации. Время всегда возвращается к своему началу, но на другой ступени понимания».

И опять вибрирующее скольжение звука и полное молчание, усиленное шелестящим гудением компьютера. И вновь голос, но уже другой, женский:

«Это началось с первым появлением астероида Фантом в 2008 году, как раз накануне мирового финансового кризиса. Его называют в народе Фантомасом».

– Позвольте-позвольте, а сейчас какой год? – поинтересовался любопытствующий мужской голос.

«В 2029 году астероид вдруг вновь появился со стороны Солнца. Его заметили в тридцати тысячах километров, когда он уже сбил несколько спутников и удалялся от Земли».

– Позвольте-позвольте, я настаиваю – сейчас на дворе какой год? – опять возник мужской голос.

«Поймите, в 2036 году впервые даже скальные кремниевые породы планеты стали раскалываться и раздвигаться, не имея на то никаких видимых причин».

– Позвольте-позвольте?!

Послышалось осторожное бульканье.

Такое впечатление, будто наполняют рюмки. Кеша усмехнулся – тайное философское общество, мистерия, школа?!

И сразу, без всякого логического перехода, весёлый бодрый голос сообщил, что Всемирная Интернет-паутина prim.ru приглашает всех желающих на совместную встречу Нового года. Предлагаются: дискотека, фокусы и фейерверки. Сбор возле главного корпуса сельскохозяйственной академии в двадцать ноль-ноль.

И опять с механической монотонностью докладчика, читающего по бумажке, прозвучало оповещение, что до времени «Х», пересечения орбит Земли и гигантского астероида Фантом (неофициально – Фантомас) осталось… (Сколько осталось – шум сипящего микрофона заглушил.)

«По решению стран Совбеза ООН, во избежание паники населения вся информация о Фантоме считается конфиденциальной и подлежит огласке в средствах массовой информации только с разрешения службы СОИС^[1]».

Затем шёл длинный перечень стран и процентный рост суицидальных явлений, уже обнаруживающий прямую зависимость от приближения времени «Х».

Больше на компакт-диске ничего не было. Создавалось впечатление, что приглашение на новогодний праздник записали по ошибке на уже использованный диск. Поэтому недолго думая Кеша вынес его в коридор и положил на полочку поверх почтовых ящиков. Он был уверен, что адресат найдётся.

Часть первая

Глава 1

Иннокентий Иннокентьевич Инютин, или попросту Кеша, вернулся домой четвёртого числа месяца тебеф. Все четыре дня новогодних торжеств он провёл на явочной квартире своей возлюбленной. Конечно, никакой явочной квартиры не было, то есть не было вообще никакой квартиры. Была коммуналка из трёх комнат, так сказать семейное общежитие. Обыкновенное, покосившееся, на деревянных сваях, под которым находился дровяной склад. В помещении общежития имелись три окна, почти вывалившиеся наружу, – даже постоянные жильцы (три подружки) побаивались ходить под ними. Это было видно по натоптанной тропке, опасливо оббегающей рискованное пространство.

Кеша прошёл по снегу напрямую к лестнице. Но не потому, что ничего не боялся (он действительно не боялся). И даже не потому, что таким образом мог загодя удовлетворить своё любопытство – увидеть бо́льшую часть ветхого помещения. Главным было его внутреннее сопротивление обстоятельствам: и в мыслях, и в словах, и в действиях. Впрочем, сам он этого не понимал. Относил свои действия и определения наподобие «месяца тебеф» и «явочной квартиры» к чувству юмора и иронии, которые, несомненно, присутствовали, но не преобладали. В нём преобладала жажда противоречия, какое-то инстинктивное желание вырваться из круга, как он говорил, замызганной и замшелой повседневщины. Во всяком случае, он хотел как-то приподняться над нею.

Возлюбленную звали Фива, что в переводе с греческого – светлая. Наверняка все знакомые называли её Фифой.

В общем, Кеша обозвал Фиву Фифочкой. Опять же не потому, что она была вызывающе одета и вела себя соответственно, – вовсе нет. Просто так само получилось – для удобства произношения.

Когда Кеша познакомился с нею и назвал Фифочкой, она поправила его. Но не на дискотеке, а на следующий день, утром, когда ещё лежали в постели.

– О, Фифочка! – горячо лобызая её грудь, шептал Кеша.

Он весь дрожал, он не верил свершившемуся «счастью». Она вполне могла высвободиться из его объятий ещё вчера, но не высвободилась. А когда, как говорится, поезд ушёл и никакие выяснения отношений уже не имели того особого смысла, она вдруг сказала (нет, не сказала, а одёрнула Кешу):

– Какая я тебе Фифочка? Я – Фива Кенхрейская!

– Кент-хренская?

– Да не Кент-хренская, а Кенхрейская!

Это была такая странная и неожиданная поправка, что Кеша растерялся, не знал, что подумать. То есть он подумал, что она ему грубит. Так сказать, поздно опомнилась, запоздало машет крыльями.

Однако что произошло, то произошло, самодовольно подумал Кеша. Теперь, сколько ни маши, а случившегося не отменишь.

И вдруг он почувствовал, что девушка, с которой он занимался любовью, плачет. Чтобы удостовериться, он прильнул к ней, и она, осознав, что ей уже не скрыть слёз, задыхаясь, всхлипнула, а потом, уже ни о чём не заботясь, заголосила, как голосят деревенские бабы.

– Да, конечно, я для тебя всего лишь какая-нибудь Фифочка, Кент-хренская. Так знай же, что и ты для меня никто!

Она отвернулась от него и, захлёбываясь слезами, уткнулась в подушку. Этот её внезапный плач задел Кешу, проник в самое сердце. Он вдруг понял Фиву – всю-всю, до капельки, до донышка, и ему стало жаль её. Он сам был готов заплакать.

Кеша придвинулся к ней, уткнулся в плечо и стал осторожно гладить её руку. Сколько это длилось – бог весть. Наконец она успокоилась, повернулась к нему: знает ли он, что Фива Кенхрейская – то же, что и Коринфская?

Нет, он не знал.

– Была такая царица в Древней Греции из города Коринфа, – сказала Фива. – Она была блондинкой и настоящей красавицей среди черноволосых гречанок.

Кеша и Фива обнялись и очень долго лежали не шевелясь. И это было совсем не то, что было прежде. Прежде они стремились друг к другу, словно продираясь сквозь чащу, – не замечали ни ссадин, ни царапин, ни рваных одежд. Теперь ничто не ускользало от их внутреннего взора – они были полны нежности, как единый сосуд.

Только пополудни Кеша пошёл в магазин. Новый год продолжался, и ему захотелось продлить праздник. Для этого он решил купить яблок, мандаринов, апельсинов и ещё бутылку шампанского.

Новый год, Фива, фрукты – всё это должно было воссоединиться, продлиться и отложиться в памяти. Во всяком случае, он с детства не представлял Нового года без апельсинов. Без их запаха вечного лета, смешанного со снегом.

Самое яркое впечатление детства – ему позволили сорвать с ёлки настоящий апельсин. Он держал в руке ярко-оранжевый плод, и ему казалось, что он держит полыхающее солнышко. Потом обронил его, и на снегу долго-долго горела как бы капелька отдельно живого пламени.

Они с отцом вернулись, но никак не могли отыскать волшебный плод.

– Нету, нету, – говорил отец, перешагивая сугробы.

И он повторял за ним:

– Нетю, нетю.

А потом перед глазами у Кеши словно развернулся и свернулся тёмно-синий веер, усыпанный мерцающими звёздами. И сразу он увидел солнечный апельсин на подтаявшем снегу, ощутил его прикосновение к щеке и почувствовал запах вечного лета, смешанного со снегом и хвоей.

Внезапно Кеша подумал о деньгах – хватит ли на фрукты и шампанское? Всё внутри сжалось – или сбежалось? – в леденящий кружочек – вчера на дискотеке он был щедр, как олигарх. Кружочек лопнул, но ещё прежде он вспомнил о новенькой «подкожной» тысячерублёвой, спрятанной в брючный карманчик для часов. Всё в нём ещё сжималось, а он уже нащупал хрустящий банковский билет. И опять на какую-то долю секунды мелькнул перед глазами тёмно-синий веер, усыпанный мерцающими звёздами, и его охватила неудержимая радость – праздник продолжается.

Когда Кеша вернулся, над крыльцом горела электрическая лампочка, хотя из-за обилия снега было светло как днём.

Фива убрала комнату, а на общей кухне накрыла белой скатертью стол. На нём стояли два прозрачных фужера и бутылка минералки. Разбирая пакет с покупками, она радовалась, словно ребёнок. И, глядя на неё, он тоже радовался.

А потом они пили шампанское и, смеясь, вспоминали подробности вчерашнего знакомства. Особенно их смешила встреча перед главным корпусом сельхозакадемии, которую Фива так и не привыкла называть академией, а называла Тимирязевкой.

Она стояла одна, не зная, куда себя деть – подруги уехали домой, а ей не хотелось возвращаться в свою коммуналку, общежитие землеустроителей. И вдруг она увидела его, Кешу, и сразу, словно в пространстве синих полотнищ, усеянных звёздами, явился парень в космическом комбинезоне и полумаске. Очень, очень похожий на человека из будущего или волшебника.

– Вы сюда пришли по приглашению?..

Парень сделал внушительную паузу, но она не знала, что ответить. И тогда вмешался Кеша.

– Мы пришли сюда по приглашению сети Интернет, – сказал он и тут же поправился: – То есть по приглашению Всемирной Интернет-Паутины.

– Так, стало быть, вы ВИП-персоны, – сказал парень и словно из пустоты выхватил и раскрыл золотой портсигар. – Тогда угощайтесь, и без церемоний.

Кеша вытащил две сигареты с длинным фильтром и позолоченным ободком и тут же высек огонь – в портсигар была вмонтирована зажигалка.

Она никогда не курила, но не отказалась – решила попробовать.

Кеша был полностью согласен с Фивой, за исключением того, что в пространстве синих полотнищ, усеянных звёздами, в космическом комбинезоне и полумаске явился именно парень. Он хорошо помнил, что явилась девушка, молоденькая танцовщица в ярко-красной юбке, усыпанной серебряными блёстками. Впрочем, он мог принять её за танцовщицу, потому что длинные концы юбки, когда она явилась, метались, как пламя костра. А потом, будь это парень, Кеша ни за что бы не взял сигарету – некурящим приходится быть и принципиальными, и категоричными.

Покуривая, они пытались пускать кольца, им было очень весело. К ним подошёл старец в золотисто-голубом плаще с капюшоном, надвинутым на голову.

– Что, встретились, покуриваете, – добродушно сказал он, и они решили, что это переодетый преподаватель, участвующий в конкурсе бал-маскарадных костюмов.

В общем, курение сблизило их, они пошли на дискотеку вместе. Весёлое настроение не покидало их ни на минуту.

– А эта девушка-волшебница, которая угостила сигаретами, кое на кого похожа.

Кеша намекал на Фиву, но она реагировала как-то неадекватно.

– А этот парень в космическом комбинезоне тоже кое на кого похож.