Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия.

Евангелие от Луки 9:62

 
Тебе так много предстоит.
Но вот, смотри – прекрасный вид;
И новый дом, и сад, и сын.
 

Александр Васильев. «Оркестр»

– Ну что, Евгений Александрович, как ты себя ощущаешь в волнах мироздания?

– Спроси лучше, как волны мироздания ощущают себя во мне…

Из разговора двух кадастровых инженеров

Шелест

1 июня

– Павлова?

– Ась? – Аня посмотрела на открывающуюся дверь. Мишка Вайсман, как обычно, начинал говорить, не войдя в кабинет полностью.

– К Сергеичу…

– Зачем? – улыбнулась Аня. – Миха, чего он?

– Слушай, не знаю. Вроде документы по «Роднику» запросил.

– Ох, – протяжно вытянула она и, взяв ежедневник, направилась к двери.

Пока Аня медленно, но верно двигалась в сторону кабинета Владимира Сергеевича Минина – зама по правовым вопросам, в ее бортовом компьютере полностью высветилась картина происходящего и даже тактика возможного поведения шефа. Дело по иску ООО «Стайл» к ЗАО «Племенной завод „Родник“» должно слушаться в арбитражном суде Вологодской области. Она родилась и выросла в Вологде. Кому, как не ей, поручить это дело? Тактика уговоров: родина-мать, младший братишка, работа как отпуск. Умничка! Сделай хорошо сотруднику – сэкономь на премии. Твоя премия – дом родной…

Павлова постучалась в дверь шефа.

– Ты, Анка? – пробасили из кабинета. – Заходи.

– Ждал? – они с Мининым были на «ты», после прошлогоднего корпоратива в честь дня рождения фирмы.

– Конечно. Я же тебя вызывал. Вызвал и жду. Вот видишь, пятно посадил… – шеф ткнул пальцем в рукав салатового пиджака от Brioni. В элегантной бородке застряли крошки. Видимо, пил кофе с печеньем. Настроение хорошее, голубые глаза искрят – юморить можно.

– Да, фигово, – Аня внимательно оценила ущерб, – фигово… Это все? Так я пойду, Володь?

– Да, конечно, иди, – улыбнулся Минин. – Иди с богом…

Павлова, улыбаясь, начала отступать к двери.

– Такое дело, – пробасил шеф в ее сторону, – такое дело…

Взгляд его потемнел, как небо перед грозой, искорки исчезли. Аня замерла.

– «Родник» тебе придется разруливать. Не получается по-другому. По-другому не получается…

В планы Павловой никак не входили постоянные путешествия на родину. Дело обещало быть затяжным и чрезвычайно муторным. Признание права на восемь земельных участков, каждый из которых образован из бессметного множества земельных паев.

– Володя, – начала Аня, – у нас есть более опытные земельщики. Вася. Людка. Ты знаешь мое отношение к этим сделкам… Через, извини, одно место, сделаны документы. Нужно разбираться в геодезии. Вася справится лучше. То, что я там жила, мне никак не поможет, только отвлекать будет…

– Ань, – перебил ее Минин, – я знаю, как ты умеешь убеждать, любого переспоришь, потому и прошу тебя. Не приказываю.

– Тоже мне – любого. Возьми статистику дел… – продолжила спорить Павлова, но тут кто-то в ее голове прошелестел: «Поезжай…», и она оборвала свою речь, соображая, что это было.

– Статистика – ерунда, – воспользовался паузой шеф. – Во-первых, ты участвуешь только в реальных процессах, а во-вторых, у тебя не было ни одного однозначного дела. Поезжай. Первое заседание в августе. У тебя же там брат. Пообщаетесь… Сколько ты его не видела? Поезжай…

– Премия? – единственное, что пришло в голову Ане.

– А съездить на родину для тебя не премия? – улыбнулся Минин. – Ладно. Будет. Не обижу.

Вечером, под конец рабочего дня Мишка Вайсман заглянул в кабинет Павловой, показав бутылку Connemara, лимон и банку оливок:

– Согласилась? Чего там?

– Ранена… Добей, товарищ…

– Виски будешь?

– Зайди сначала целиком, Вайсман! – завопила Аня. – Буду.

– Уговорил? – Миша поднял на нее глаза, теребя лимон.

– Сама согласилась. Представляешь?

– Не-а…

– Я тоже…

– Прочитай что-нибудь, поэтесса!

– Отстань.

На одном из корпоративов Аня, немного выпив, блеснула мастерством на конкурсе стихосложения, придумав несколько сатирично-пессимистичных эпиграмм. Теперь коллеги время от времени требовали от нее новых.

– Читани, будь другом, – Миша налил ей виски.

– Сам напросился:

 
В моих глазах одна картина,
На ней угрюмый сорванец
Пьет виски, кушает маслины,
Еще не зная, что конец.
 

Миша поперхнулся оливкой.

– Дай по спинке похлопаю, – ухмыльнулась Аня.

– Отстань, Павлова. И никакой я не угрюмый.

– А это и не про тебя.

7 августа

– И эту ночь тоже? – спросила Анна, слегка поёрзывая на кресле. – Всю ночь?

– Почти всю. Выла. Орала. Топала. Вздыхала. – Ваня потянулся за трубкой. – Страшно ночевать там. Поедешь?

– Конечно. Конечно, поеду. Теперь точно! – улыбнулась Аня.

– Смотри, там много что поменялось, – сказал Ваня, раскуривая трубку, – много что.

Ваня – младший брат Ани, студент четвертого курса юрфака СПбГУ – каждое лето после сессии возвращался в Вологду, где читал книги и пьянствовал с бывшими одноклассниками, нынешними студентами, которые так же, как и он, слетались домой из разных городов. Аня в студенчестве каникулы проводила в дополнительных занятиях, которые сама себе и устраивала, выискивая наиболее интересные суды и посещая их в качестве слушателя. Поэтому она была не очень довольна инфантильностью брата и в свойственной ей манере временами вставляла ему шпильки.

– Что, например? Боровиков на полянке за жгучкой стало меньше? Или дядя Сережа сделал себе металлокерамику? У меня заседание завтра в одиннадцать. Пошли со мной, если хочешь. Потом переоденемся и съездим в Остахово. В воскресенье я в Питер.

– Не, – отмахнулся Ваня, – не. Забегай после суда, и поедем.

Ваня в каникулы всегда останавливался в родительской двухкомнатной квартире, которая в иное время пустовала – родители пятнадцать лет назад уехали в Норильск на заработки. Аня же заселилась в отель «Атриум» на Герцена, недалеко от суда.

Раздался звонок в дверь.

– Это Пашка. – Ваня слез с кресла и поплелся к двери. Аня пошла вслед за ним.

– Привет! О, привет, Анька! – расплылся в улыбке Паша, заходя в коридор, – Какими судьбами? Приехала отсуживать Вологду?

– Типа того, – буркнула Аня. – Я пошла. Всем пока. Ваня, до завтра. Не пить!

– Разберемся, – ответил Ваня. – Пока.

И закрыл за ней дверь.

– Красивая стала, – сказал Паша, протягивая Ване пакет. – Пахнет вкусно…

– Правда, что ли? – нервно ответил Ваня, принюхиваясь. – Чего там у тебя?

– Самогон дяди Валеры. Нормально. Анька надолго?

– В воскресенье в Питер.

– Как едет?

– Она на служебной машине прикатила, на ней и уедет. Чего ты прицепился? Что это? – Ваня достал из пакета бумажный сверток. – Закусь?

– Ага. Колбаска.

Парни пошли на кухню.