© Поротников В.П., 2011

© ООО «Издательство «Яуза», 2011

© ООО «Издательство «Эксмо», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Часть первая

Глава первая
Леарх, сын Никандра

Этой процедуре подвергались все овдовевшие спартанки не старше сорока пяти лет. Так повелось с той поры, как граждане Лакедемона стали жить по законам Ликурга.

Из года в год ранней осенью в определенный день все вдовы Спарты, те, что еще могли рожать детей, были обязаны предстать перед особым государственным чиновником – гармосином. Гармосинов было пятеро, по числу территориальных округов, на которые был разделен город Спарта.

В обязанности гармосинов, которых ежегодно переизбирали, входило наблюдение за поведением и нравственностью свободнорожденных спартанок всех возрастов. Также гармосины были обязаны следить за здоровьем и внешним видом вдовствующих спартанок и способствовать тому, чтобы те поскорее вновь вышли замуж. Потому-то при ежегодных осмотрах неизменно присутствовали врачи, а женщин заставляли раздеваться донага, чтобы можно было узреть малейшие признаки любого зарождающегося недуга.

Пройдя осмотр у врачей, женщины по-прежнему в обнаженном виде поочередно представали перед гармосином, который не только заводил с каждой речь о новом замужестве, но в первую очередь проявлял внимание к внешности женщины. Гармосин имел право высказать порицание и даже назначить наказание любой из вдов, если видел, что та плохо ухаживает за волосами или ногтями или же излишняя полнота портит ее фигуру.

Законодатель Ликург освободил спартанок от всех трудов по домашнему хозяйству, обязав их заниматься только собой, чтобы женщины всегда были здоровы и красивы, чтобы у них рождались крепкие дети. Спартанки с юных лет были обязаны заниматься гимнастикой, борьбой, плаваньем… Опытные педагоги обучали девушек ездить верхом, стрелять из лука, кидать дротик в цель. Девушки также обучались музыке, пению и танцам, без этого в Спарте не проходило ни одно торжество.

В этом году состоялись очередные Олимпийские игры, на которых спартанский юноша Леарх одержал среди сверстников из других греческих городов победу в пентатле. Так называлось пятиборье, куда входили бег, борьба, прыжки в длину, метание копья и диска.

По этой причине при нынешнем осмотре вдов в Лимнах гармосин Тимон особое внимание уделил спартанке Астидамии, матери Леарха. Спарта состояла из пяти больших кварталов, один из которых назывался Лимны. Астидамия овдовела семь лет тому назад, но вторично выходить замуж явно не спешила, целиком посвящая себя сыну. Кроме Леарха у Астидамии имелась еще дочь по имени Дафна, которая уже второй год пребывала в замужестве.

Для своих тридцати девяти лет Астидамия выглядела прекрасно. Это была довольно высокая белокожая женщина с широкими бедрами и гибкой талией. У нее были небольшие груди, красивые плечи, гибкие руки с изящными пальцами.

Тимон не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться совершенными по красоте ягодицами Астидамии, поэтому он попросил ее повернуться к нему спиной.

Астидамия, полагая, что Тимон желает получше рассмотреть ее волосы, собранные в пышный пучок на затылке, уже поднесла руки к голове, чтобы вынуть из прически заколки и снять ленту, но Тимон остановил ее.

– Садись, Астидамия, – сказал гармосин. – Ты, как всегда, обворожительна!

– Я знаю, – невозмутимо промолвила Астидамия, усевшись на стул и положив ногу на ногу.

Астидамия нисколько не стыдилась того, что находится обнаженной перед мужчиной, который восседает напротив в кресле с подлокотниками и не спускает с нее глаз.

Вся жизнь спартанок с юных лет и до зрелого возраста проходит под пристальным наблюдением гармосинов и их помощников, от которых было невозможно скрыть ни изъянов фигуры, ни непристойного поведения. Неусыпное око гармосина было для спартанок столь же незыблимо, как небо и солнце. К совершеннолетию каждая спартанка уже привыкала обнажаться перед гармосинами, от которых во многом зависело их женское счастье. Ведь девушке, имеющей недостаточно красивое телосложение, гармосин не позволял выходить замуж, покуда та не сгонит лишний жир или не исправит сутулую осанку.

У Астидамии никогда не было затруднений с гармосинами. Она вышла замуж в семнадцать лет за человека, которого полюбила. Супруг Астидамии умер от ран, он был самым прославленным воином в Спарте. На все уговоры родственников о новом замужестве Астидамия отвечала решительным отказом.

Тимон давно знал Астидамию. Он питал к ней чувство более глубокое, чем обычная симпатия, поэтому в его речи не было упреков и обвинений в недомыслии, к каким обычно прибегают другие гармосины, встречаясь со вдовами, не желающими заводить новую семью.

– Астидамия, не пора ли тебе прервать свое затянувшееся вдовство? – молвил Тимон, глядя женщине в глаза. – Ты родила Спарте олимпионика. Уже за одно это ты достойна счастливого супружества. Если ты переборешь свое упрямство, то вполне сможешь родить еще одного славного сына, а то и двух.

Астидамия ничего не сказала на это, хотя Тимон намеренно сделал долгую паузу.

– Вот список мужчин, достойных граждан, которые не прочь соединиться с тобой узами законного брака. – С этими словами Тимон придвинул к себе узкий ящик, стоящий на полу. Он достал из него две навощенные дощечки, соединенные красным шнуром. – Если хочешь, Астидамия, я зачитаю тебе весь список. Тут не меньше двадцати имен – очень широкий выбор.

Астидамия чуть заметно улыбнулась:

– В прошлом году список желающих взять меня в жены был втрое короче.

– Ничего удивительного – ведь твой сын стал ныне олимпиоником, – заметил Тимон. – А каков сын, такова и мать.

– Вот как? – Астидамия опять улыбнулась. – А я полагаю, что любые качества характера, дурные и хорошие, дети наследуют от родителей, а не наоборот.

– Так, я читаю список… – Тимон раскрыл восковые таблички, как книгу. – Первым идет…

– Не утруждай себя, – прервала Тимона Астидамия. – Я уверена, в этом списке нет такого мужчины, который мог бы сравниться с моим Никандром.

– Если хочешь, можно устроить состязание женихов, – предложил Тимон. – Пусть твоим мужем станет сильнейший.

– Сильнейшего выявить нетрудно, – вздохнула Астидамия. – Главная трудность в том, смогу ли я полюбить этого человека. Согласись, Тимон, притворство в таком деле недопустимо. А скрытая неприязнь и вовсе оскорбительна.

Тимон убрал таблички обратно в ящик.

– Я вижу, ты не меняешься, Астидамия, – проворчал он. – Все так же красива и все так же упряма! Гляди, отцветет твоя красота и останешься ты наедине со своим гордым одиночеством.

– Тогда я приду к тебе, Тимон, – с лукавой улыбкой на устах проговорила Астидамия.

– К сожалению, я женат, – все так же ворчливо обронил Тимон.

– Ну и что, – пожала плечами Астидамия. – Закон ведь не запрещает спартанцам знатного рода иметь двух жен.

Двоеженство действительно было распространенным явлением среди спартанской знати, поскольку из-за постоянных войн мужчин в Спарте было меньше, чем женщин.

* * *

Леарх никогда особенно не стремился к первенству в состязаниях среди юношей. Лишь смерть отца пробудила в Леархе столь неуемное рвение, позволившее ему сначала стать лучшим бегуном в Спарте, а потом превзойти всех сверстников по прыжкам в длину, в метании копья и диска. За всеми этими успехами Леарха, по сути дела, стояла непреклонная воля его матери. Астидамия постоянно твердила сыну, мол, если его отец был лучшим воином в Спарте, то ему обязательно надо стать лучшим атлетом.

Супруг Астидамии при жизни мечтал о том, чтобы его сын стал победителем на состязаниях в Олимпии. Для Астидамии мечта ее безвременно умершего мужа стала чем-то вроде его последней воли. Сильная по характеру Астидамия приложила все свои старания, чтобы и ее сын загорелся честолюбием.

Среди сверстников Леарха имелись и более выносливые, чем он, и более смекалистые, и более сильные. Однако педономы только в глазах у Леарха видели несгибаемое упорство, благодаря которому этот юноша с женственными чертами лица в последний момент мог вырвать победу у более сильного соперника. Потому-то опытные педагоги решили отправить на состязания в Олимпию именно Леарха, сильнее всех прочих юношей настроенного на победу. И педономы не просчитались.

Став олимпиоником, Леарх вкусил таких почестей от сограждан в свои девятнадцать лет, о каких никогда не смел и мечтать. Более всего Леарху запомнился его торжественный въезд в Спарту в колеснице, запряженной четверкой белых лошадей. В тот день Леарха, увенчанного венком из ветвей священной маслины, вышел встречать весь город от мала до велика. Тысячи людей выкрикивали приветствия Леарху, женщины и дети бросали цветы на дорогу перед колесницей. Поздравить Леарха пришли все высшие должностные лица Спарты: эфоры, старейшины и оба царя.

Отныне Леарх и все его будущие потомки освобождались от любых налогов в пользу государства. Самому Леарху с этого момента позволялось, несмотря на молодость, занимать самые почетные места на любых торжествах, а во время сражения Леарх имел почетное право находиться рядом с царем. Для спартанца это была самая высшая почесть.

Однако для Леарха в теперешнем его положении более приятной и волнительной оказалась выгода совсем иного рода. Леарх вдруг оказался в центре женского внимания. Не только сверстницы или девушки чуть постарше, но и замужние женщины выискивали разные способы, чтобы обратить на себя внимание олимпионика. Матери, чьи дочери были на выданье, видели в Леархе самого выгодного жениха, какого только может послать девушке счастливая Судьба. Молодые вдовы страстно желали опутать олимпионика своими чарами.

Спартанки охотились за Леархом, одержимые кто своим женским тщеславием, кто навязчивым желанием родить ребенка от олимпионика. Женщины искренне верили, что всякий победитель передает своему потомству кроме внешнего сходства еще и свою удачливость.

Древние греки всерьез полагали, что с помощью тренировок вполне возможно взрастить сильного атлета. Однако при отсутствии удачи – этой столь изменчивой милости богов – даже самый сильный и ловкий атлет может оказаться на втором месте. Олимпийские игры издревле считались под особым покровительством Зевса, царя богов. Вот почему всякий олимпионик признавался эллинами в какой-то мере любимцем Зевса.

Прошел всего месяц после победного возвращения Леарха из Олимпии, но и за столь небольшой промежуток времени сын Астидамии успел побывать в объятиях у стольких женщин, что давно сбился со счета. Каждый новый день начинался для Леарха с неизменной прогулки по городу, во время которой и случались все его любовные приключения.

Поскольку Леарху было девятнадцать лет, то по возрасту он входил в разряд юношей, называвшихся в Спарте меллирэнами. Это были юноши от восемнадцати до двадцати лет. Они были обязаны нести военную службу в пограничных крепостях. Победа в Олимпии освобождала Леарха от этой воинской повинности. Более того, педономы возлагали надежды на Леарха и на грядущих Немейских играх, проводившихся в арголидском городе Немее зимой сразу после Олимпийских игр. На Немейских играх педономы намеревались выставить Леарха на состязании в двойном беге.

Этот забег назывался так потому, что бегун пробегал дистанцию в один олимпийский стадий (192 м), поворачивал в конце и снова возвращался к старту.

Перед началом тренировок для состязания в Немее Леарху были предоставлены два месяца отдыха на восстановление сил. Однако юнец, вошедший во вкус плотских утех, растрачивал свои силы, с утра до вечера охотясь за наслаждениями.

Вот и сегодня Леарх только собрался было прогуляться до площади Хоров, как перед ним внезапно появилась его старшая сестра, красотой и властностью уродившаяся в мать.

Дафна была прекрасно сложена, восхитительные формы ее тела хорошо просматривались сквозь легкую ткань пеплоса, длинные складки которого волнистыми линиями струились по стану юной спартанки. Узор ниспадающих складок причудливо менялся при каждом движении Дафны, и тогда сквозь мягкую бежевую ткань проступала то ее дивная грудь, то соблазнительная линия бедра, то округлое колено.

Золотистые длинные волосы Дафны были тщательно завиты длинными спиралевидными локонами и уложены в причудливую прическу. Вокруг головы Дафны шел валик из завитых волос, позади которого волосы были гладко зачесаны назад и собраны в пышный пучок. Несколько завитых локонов ниспадали Дафне на шею.

Такие прически спартанки переняли у карийских женщин. После того как персы подавили Ионийское восстание, в лаконских городах появилось немало выходцев из Карии, спасавшихся от мести персидского царя. Карийцы помогали ионийцам в их борьбе с персами.

Дафна поцеловала брата в губы. Так она делала всегда, когда собиралась поведать ему что-то очень важное.

Заинтригованный Леарх снял с себя плащ и уселся на скамью рядом с сестрой, повинуясь повелительному жесту ее изящной руки. В больших темно-синих глазах Дафны было что-то таинственное.

– Куда ты собрался? – спросила Дафна у брата. Не дожидаясь от него ответа, она добавила с улыбкой: – Все гоняешься за женскими юбками!

– Я гоняюсь?! – Леарх сделал изумленное лицо. – Еще неизвестно, кто за кем гоняется! Стоит мне появиться на улицах Спарты…

– Как женщины начинают набрасываться на тебя из-за каждого дерева, из-за каждого угла! – со смехом воскликнула Дафна. – Тебе, наверно, кажется с некоторых пор, что все женщины Спарты похожи на похотливых менад. Так, братец?

Леарх молча пожал плечами, не понимая, куда клонит Дафна и что ей, собственно, от него нужно.

– Я пришла сказать тебе, братец, чтобы ты не растрачивал себя попусту на всех женщин подряд, – уже совсем другим тоном промолвила Дафна. – Ведь тебе предстоит состязаться в беге на Немейских играх. И еще: коль ты стал любимцем Зевса Олимпийского, то почему бы тебе не стать любовником женщины, чей род по отцовской линии восходит к царю богов.

На лице у Леарха появились удивление и любопытство. До сих пор ему удавалось соблазнять спартанок, которые не могли похвастаться знатностью своих предков. Как раз с такими женщинами Леарху было легче всего заводить знакомство накоротке где-нибудь на тихой улочке, поскольку спартанки из незнатных семей появлялись вне дома без сопровождения родственников или служанок.

– Тобой, братец, заинтересовалась одна очень знатная женщина, – продолжила Дафна, понизив голос. – Она желает встретиться с тобой сегодня ночью.

– Как ее зовут? – Леарх почувствовал, как сердце учащенно заколотилось у него в груди. – Сколько ей лет? Она красива?

– Имя этой женщины я пока не могу тебе назвать, – негромко ответила Дафна. – Она старше меня всего на четыре года. А ее внешность ты увидишь, когда придешь к ней на свидание. Не беспокойся, братец, эта женщина очень хороша собой.

– В каком месте эта знатная спартанка хочет со мной встретиться? – Леарх посмотрел в глаза Дафне.

– У меня дома, – сказала Дафна, не отводя глаз.

Леарх понимающе покивал. Муж Дафны ныне пребывает на Крите вместе со спартанским войском. Там идет война. Спартанцы приняли в ней участие, придя на помощь к своим давним союзникам.

– Придешь в первом часу пополуночи и постучишь в дверь вот так. – Дафна несколько раз ударила по скамье костяшками пальцев. – Только не грохочи изо всей силы!

Дафна упруго поднялась со скамьи, изящным движением оправив складки своего длинного одеяния.

– До свидания, братец! – Дафна нагнулась, подставляя щеку для поцелуя.

Леарх поцеловал сестру, и та направилась к выходу.

– Эта знатная женщина замужем? – торопливо спросил Леарх, когда его сестра взялась за дверную ручку.

Обернувшись, Дафна качнула своей красивой головой. При этом длинные локоны в ее прическе пришли в движение, будто подхваченные легким ветерком.

– Для тебя это имеет большое значение, братец?

– Вовсе нет. – Леарх вдруг смутился. – Я просто так спросил. Супруг ведь может потерять эту женщину, если она покинет свой дом посреди ночи.

– Не тревожься, братец. – Дафна ободряюще улыбнулась Леарху. – Мужа этой женщины нет в Спарте. И скоро он домой не вернется.

Дафна скрылась за дверью.