– Я не делаю провальных инвестиций, – сказал Кедаев. – Финансирование бессмысленно. – Почему? – спросила темнота.– Потому, что русского человека сегодня невозможно развести на нужную форму протеста. Он нутром чует – от борьбы на предлагаемом фронте ни суть, ни качество его жизни в лучшую сторону не изменятся. А вот хуже все стать может.– Русская жизнь жутка, – сказала темнота.– Жутка, – согласился Кедаев. – Но давайте говорить честно, единственное, что могут предложить человеку нынешние политактивисты – это ежедневное потребление исходящего от них ментального форшмака. И еще, может быть, судимость. Кроме доступа к этим острым блюдам, протест не принесет ничего. Даже если допустить, что страна не развалится на обломки, перестреливающиеся в прямом эфире… Ну что даст победа оппозиции? Не нам, тут все понятно, а плебсу? При коммунизме это был доступ к западному типу потребления. Они его получили. А сегодня?– Возможность политического самовыражения, – сказала темнота.– А что они выражать-то будут? Что денег нет? Так кто ж им даст.– А чувство собственного достоинства? – не сдавалась темнота. – Какое достоинство, когда денег нет? Когда нет денег, может быть только злоба на тех, у кого они есть.