75 лет полного снятия блокады Ленинграда

Виктор Сергеевич Новиков, 2008 год

Рисунки автора

Книга выпущена при финансовой поддержке комитета по печати и связям с общественностью Ленинградской области

© В. Новиков, текст, ил., наследники, 2018

© А. Веселов, макет, оформ., 2018

© Детское время, 2018

Память не стынет

Скульптор Виктор Новиков…

Родом он из блокадного детства. Вспоминаю его рассказ о войне, как бегал он мальчонкой на дорогу провожать уходящих на фронт солдат. Потом возвращался в дом (жили они в Лисьем Носу, на Глухариной улице), растапливал буржуйку. Мать поднималась с кровати и долго вставляла опухшие ноги в валенки.

На чердаке Виктор устроил что-то вроде склада с оружием: автоматы, диски с патронами, гранаты. Пусть только сунутся фрицы… Мальчишка проводил на фронт отца и старших братьев.

Город оказался в кольце блокады.

Семья Новиковых, 1932 год

Четвёртый класс, 1941 год

Наступил голод. Умерли двоюродный брат Леонид, сестра Вера и их родители – дядя Фёдор и тётя Люба. Наверное, всё повторилось бы так, как записала в своём дневнике Таня Савичева: «Бабушка умерла 25 янв. в 3 ч. дня». «Лёка умер 17 марта в 5 час. утра». «Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночи». «Дядя Лёша 10 мая в 4 ч. дня». «Мама 13 мая в 7.30 час. утра». «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».

Спасли мальчишку местные рыбаки. Забрали полуживого Виктора ставить сети, выходили. А многих его сверстников спасти не удалось. Известный всему Лисьему Носу дядя Вася объезжал по утрам посёлок, собирал мертвецов, отвозил их на Горское кладбище.

Однажды в окно Виктор увидел, как из соседнего дома дядя Вася выносит и опускает на сани целую семью, всех шестерых. Видимо, умерли несколько дней назад. Последним вынес дядя Вася мальчишку, соседа Виктора по школьной парте.

Мать и сын Новиковы выжили.

Потом наступил день победы. Было солнечно и тепло, Новиковы вскапывали огород. Прохожий закричал им через забор:

– Победа! Сообщили по радио!

Мальчик побежал в дом, сорвал с гвоздя на чердаке ракетницу – он берёг её для особого случая, сгрёб пачку зарядов и ракету за ракетой стал посылать в небо. Плакал и стрелял: за погибшего отца, за родных, за тех, кто сражался с врагом до последнего, но до светлого дня победы не дожил…

Новиков Виктор, 1941 год

Лисий Нос, 1945 год. Друзья по школе

В Таврическом саду установлен памятник юным героям обороны Ленинграда. Один из авторов памятника – скульптор Виктор Новиков. Потом были другие проекты: монумент на реке Миус, где дивизии шахтёров-ополченцев не пропустили фашистов; памятник расстрелянным под Одессой; мемориал на месте сожжённой гитлеровцами деревни Кирково в Тосненском районе Ленинградской области. Семь скульптурных работ установлены в музее «Прорыв блокады Ленинграда» в Кировске.

Особенно поразила одна композиция из красного дерева: над умершим мальчишкой стоит его друг – такой же измождённый пацанёнок. Подняв голову, он пытается понять происходящее: порушенное войной детство, смерть родных и близких…

– Это память о моём друге Серёге Канцыреве, – сказал с хрипотцой в голосе скульптор Виктор Сергеевич Новиков. – Он умер у меня на глазах. Сергей родился на семь дней раньше меня, чем очень гордился. Мы вместе бегали в школу, играли в белых и красных. А потом началась война, началась блокада с пайком в 125 граммов хлеба в день…

В. С. Новиков в мастерской, 2000 год

Зимой я видел в окно, как Сергей колол дрова. Но потом окна сковало морозом, через них едва пробивался свет. Однажды к маме забрела соседка и сообщила: от Канцыревыхтоже вывозили трупы. Кто же у них умер? Мысль эта меня сильно тревожила. И как только я начал вставать, решил проведать Серёгу.

Накануне мама испекла лепёшки из овса, она выменяла овёс на отцовские часы, я попросил две лепёшки и пошёл в дом своего друга. В доме стоял холод, в углу комнаты увидел Серёгу, он лежал на постели, укрытый одеялами. Он не удивился моему приходу, освободил руку и подал мне: «Я ждал тебя»… Я всматривался в его лицо и не узнавал – только большие глаза были его, Серёгины.

Как бы читая мои мысли, он произнёс: «Вот какие мы стобой стали…» Я вспомнил про лепёшки, достал из кармана, положил на край одеяла.

На оборонных работах

На Неве

Почему-то Сергей не захотел есть, улыбнулся, взял меня за руку и долго её держал. Его ладошка была холодная и совсем иссохшая.

Слабым голосом Серёга попросил: «Почитай мне „Тома Сойера“».

Я нашёл книгу и стал читать. Прочёл эпизод и хотел спросить, что почитать ещё, но Серёга был мёртв. На лице его застыла улыбка. Мне стало жутко, я тихо вышел из дома. Шёл и плакал…

– Ты так всё подробно помнишь… – сказал я.

– Помню? – удивился Виктор Сергеевич. – Да блокада снится мне ночами! Чтоб как-то избавиться от боли, многое записываю и делаю о блокаде графические листы. О бомбёжках, о сценах на улицах блокадного Ленинграда. О том, что кем-то забылось, а многие и не знают про блокаду. Я же видел всё своими глазами. Книгу бы составить…

Мне посчастливилось прочесть документальные рассказы Виктора Новикова о блокадном детстве, в том числе и пронзительную новеллу о Серёге Канцыреве – пронзительную по правдивости в описании блокадного быта.

Ленинградка

Весна 1942 года

На Кировском заводе

Прочёл я и об учителе русского языка и литературы Иване Слабикове с его неизбывным выражением «Батенька мой!».

Когда учитель после голодной зимы сорок второго появился в доме Новиковых, мальчишка не узнал его. «Батенька мой, не узнал меня!..» «После этого столь знакомого „Батенька мой!" я всё понял, – пишет автор. – Передо мной стоял до предела исхудавший, с впалыми щеками и тёмными кругами под глазами Иван Фёдорович Слабиков…»

А учитель всё удивлялся, радуясь: «Нашёл-таки живого. Весь посёлок обошёл. Где дома стоят пустые, а где лежат одни мёртвые. А тут, надо же, живой!»

Учитель поведал: в школе – госпиталь, раненых привозят прямо с передовой. Несколько дней назад, рассказывал он, на передовой появились фашистские листовки с призывом сдаваться красноармейцам в плен: мол, положение Ленинграда безнадёжно – в городе люди вымерли от голода, не осталось ни одного живого ребёнка. «Но вот ты – живой! Надо, чтобы раненые посмотрели на тебя. Им это сейчас очень важно»…

Памяти друга

1942 год

…Читатель, ты держишь в руках книгу Виктора Новикова «Блокада снится мне ночами». Нельзя унять боль, читая рассказ о Серёге Канцыреве или о том пареньке, о Васе, сыне полка с медалью «За отвагу», которого отец, когда фашисты поставили их у рва на расстрел, столкнул сына в ров и прикрыл своим мёртвым телом. Васин полк уходил из Лисьего Носа, Виктор долго провожал нового друга, у последнего дома посёлка он остановился. И в этот момент, отстегнув кобуру с ракетницей, Вася кинул её Виктору. «Вдень победы!..» – только Виктор и разобрал.

«Я вспомнил пожелание друга, – пишет автор. – В день победы взвились в ясное майское небо Васины ракеты. А сам Вася не дожил до победы. Погиб, как мне передали, недалеко от наших мест…»

Матери

Проводы отца

И щемит сердце, но вместе с тем и радуется: есть теперь ещё одна книга о блокаде, не забыто пережитое. Появилась ещё одна частица воспоминаний участника блокады. Дошла до нас, не канула в Лету. Остаётся благодарить издательство, которое обратило внимание на рукопись документальных рассказов о величии людей, оказавшихся в кольце 900-дневной блокады. Людей, умирающих, но не сломленных варварством фашизма, не потерявших гордость и доброту, заботу о ближнем. Людей, не обезумевших от голода, как писали некоторые историки за рубежом, а выстоявших и победивших.

И веришь твёрдо: «Никто не забыт, ничто не забыто»…

Виктор Сенин,

писатель, академик Международной академии общественных наук