Цитаты из книги «Пять лекций о кураторстве»

Но сколь бы ни были непримиримыми участники скандала, чаще всего после того, как волны скандала спадают, бывшие оппоненты стоят рядом на вернисаже и чокаются пластиковыми стаканчиками.

скандал как раз и есть та форма реализации несогласия и конфликта, которая в силу своей не дискурсивной, а трасгрессивной формы максимально адекватна характеру современного критического сознания

или же это тот прием, с помощью которого корпорация Современное искусство пытается сдвинуть ситуацию в обществе, свести счеты с другой общественной корпорацией и тому подобное.

Противоречия и конфликты, не имея возможности реализоваться в виде публичной дискуссии и аналитического дискурса, то есть реализоваться в рациональной форме, оставаясь скрытыми и невысказанными, оборачиваются травмой, которая может разрешиться лишь в формах истерики и трансгрессии.

скандал – еще одна фундаментальная черта российской художественной системы.

музеи, особенно новые и специализирующиеся на материале актуального искусства, стали всё меньше посвящать себя хранению произведений и комплектации коллекции, а больше – производству выставочных событий.

достаточно оперативно под независимого куратора начала создаваться новая инфраструктура – биеннале, триеннале и прочие фестивальные инициативы, то есть инфраструктура эфемерная, гибкая, свободная от чрезмерных институциональных обязательств, предлагающая ему не постоянную ставку, а контрактные отношения.

В английской лексике сложилось разделение на independent curator и museum curator, то есть на независимого куратора и музейного куратора. Во французском, итальянском, немецком языках, как и в русском, музейные сотрудники называются, соответственно, conservateur, conservatore, Konservator, то есть адекватно русскому – хранитель. Когда я работал в Пушкинском музее, я, собственно, и был музейным хранителем. Причем во все эти языки вошло как самостоятельное понятие куратор, которое описывает как раз деятельность независимого куратора (даже французы с их лингвистической англофобией уже не настаивают на своем эквиваленте commissaire). Более того, даже в английском, используя слово curator, преимущественно имеют в виду автора выставок, существующего в прекарном режиме, то есть фрилансера, не связанного службой в какой-либо институции. Иначе говоря, в музее по преимуществу хранят произведения (консервируют), в то время как куратор соучаствует в их создании.

Сокровенная природа кураторской практики не столько даже антиинституциональна, сколько внеинституциональна.

Можно, таким образом, сказать, что лингвистическое производство есть средство производства, которое, выдавая на выходе языковые акты, производит, по сути, новые средства производства.