Часть I. Легенда о лунном дьяволе

Глава 1

А жизнь-то – не такое уж и дерьмо, как я о ней думал все мои годы. Налаживалась.

Одна беда: в себя я прихожу лишь на закате, как только сумерки в покоях начинают сгущаться.

Сумерки – это благодать. Окна в моей комнате – узкие бойницы, в них и так проникает не слишком много света, но они всегда закрыты ставнями и плотными гобеленами. Солнце для меня невыносимо. Было. Три месяца назад. Сейчас уже не так жжет, но привычка осталась.

Зато я свободен. Ну, если не считать того, что прикован к постели.

Зато уже не надо никуда бежать, даже если бы мог. Да и некуда.

Зато я – князь. Дед меня признал за кровного внука и проклятие снял. Всё легче.

И у меня в собственности – пока совместной с дедом, но это мелочи для вчерашнего нищего принца – есть замок и неплохой такой кус земли, побольше королевства Ардонии, с которого начинал путь к власти над миром мой создатель Ионт.

Пока мне не до мира, и даже не до моих владений.

Пока все мысли, все чувства, весь мир сосредоточились для меня под левой лопаткой. Мерзавец Сьент не просто подрезал мое крыло силы. Он сделал так, чтобы рана не затянулась, и я не мог восстановиться.

– У меня должна быть уверенность, что князья Энеарелли не закроют передо мной ворота замка, когда я приду, – сказал Гончар прежде, чем уехать в Озерную обитель. – Единственное лекарство Райтегора – быть рядом со мной. Чем больше расстояние между нами, тем сильнее будет боль.

А увезли меня далеко.

И эта сволочь медлит с приездом. Чтобы я проникся. Чтобы ждал с нетерпением.

Три месяца жду «наставника», как девка суженного. Тьфу.

Поначалу было больно от каждого шороха, от звука человеческого голоса, от всего мира. Говорят, я страшно орал и мечтал сдохнуть. Врут, гады. Может, и орал, но вот сдохнуть – не мечтал, не дождутся. У меня главное дело еще не сделано в этом мире.

Сейчас восприятие притупилось, или я научился его контролировать.

А в последние трое суток совсем полегчало. Потому-то я и счастлив.

Значит, мой враг уже близко. Теперь я его чувствую, как железо – магнитную гору. Иногда кажется: будь у меня чуть побольше сил, сам бы потащился к нему навстречу и вцепился в горло, лишь бы скорее прекратить эту пытку.

Потому мои вассалы и караулят меня, как арестанта – вдруг сбегу от них.

Зря боятся.

Не к лицу князю Энеарелли ползти к врагу поскуливающей шавкой. Особенно, когда единственная мечта – вцепиться ему в горло и порвать. А нельзя. Нельзя! Еще десять лет мне придется сдерживать это желание. Тренировать выдержку.

Ничего, какие мои годы? Дождусь своего часа. Я же не человек. Нелюди живут куда дольше людей, а мне всего восемнадцать. Как вчера выяснилось.

Тихий, как шелест, звук отвлек меня от мрачных воспоминаний. Дверь приоткрылась. Говорю же, бдят. Спасибо, не у постели стоят со свечками. Всяких рыцарей-сиделок я давно из покоев выгнал – надоели своим ржаньем, гоготом и жизнерадостными мордами. А слезливых девчонок и вовсе не подпустил к себе. Терпеть не могу сочувственные вздохи и дрожание ресниц. Не дай Эйне, разревутся еще.

– Не мешай, ничего мне не надо! – громко сказал я, чтоб потом не притворялись, что не слышали.

Щель увеличилась. Просунулась широкая и полосатая морда Граднира, чаще всех стоявшего на страже в самое глухое время суток. Ночной образ жизни вполне устраивал его кошачью натуру.

– Точно ничего не надо? – спросил настырный. – Может, на горшок проводить?

– Граднир, вон! – свирепея, прорычал я.

Дверь захлопнулась.

Гады. Никакого почтения к сюзерену! Причем, я не просил эти наглые морды набиваться мне в вассалы. Просто не смог отказать им в защите.

Моё совершеннолетие отмечали вчера скромно, без балов и трехдневных пиров. В узком кругу. Собрались дед Дорант, бабка Анита, полсотни моих дарэйли и столько же рыцарей из самых знатных в княжестве Энеарелли.

Дед, в отличие от меня, за три месяца почти оправился от смертельной раны. Никто уже не мог поставить под сомнение его дееспособность. И он отчеканил, глядя в перекошенные знатные рожи своих баронов, что я, пусть и нелюдь, отныне его законный наследник.

И по всем правилам старый Дорант Энеарелли разделил со мной власть над землей и людьми… пока на правах соправителя. А корона владетельного князя не убежит, вот как совсем поправлюсь, так и надену.

Темнит дед.

Забыл он, что отрекался от короны, когда при смерти лежал в грязи близ Озёрной обители. И никто ему напоминать не стал, хотя тогда его же рыцари были свидетелями. Заляпанная кровью бумага с отречением и его подписью валяется у меня в ящике стола. Печати на ней все равно нет. Мусор, а не документ.

Осуждать старика не могу, и рвать остатки власти из его рук не буду. Над людьми по-прежнему он стоит. Вот и хорошо: им привычнее, ему сподручнее.

А мне и моих демонов хватит. Да и других дел.

Для начала – наверстать десять лет отсутствия в этом мире. Залатать дыры в образовании, натренировать ум, раз уж физически я пока – слабак и ничтожество.

Пока я подтягивал географию и политические расклады Подлунья. С тех пор, как я убил императора Ионта и бежал в другой мир, здесь многое изменилось.

Карту мира – огромную, во всю стену – слуги повесили напротив ложа, и я поневоле, едва продрав глаза, запоминал расположение и названия бухт, портов, городов и сел.

Наши с дедом владения – почти в центре Подлунья, хотя и находится княжество на краю земли, на берегу Закатного моря.

На востоке от него лежит весь огромный материк Геш. Сейчас это бурлящий междоусобицами котел с остатками распавшейся Ардонской империи.

На западе – океан, где господствует королевство Тысячи Островов.

На севере и юге вздымаются гряды гор с нашими рудниками и шахтами.

Маленькое королевство, чего уж там скромничать. Хотя, если вспомнить, что формально я до сих пор – наследник императора Ионта, то поскромничал изрядно.

Еще одна важная бумага поселилась на столе. План замка.

Я протянул руку к столику в изголовье ложа, взял тяжеленный серебряный кубок и отпил глоток горькой воды. Какая-то лекарственная дрянь. Дейя постаралась – ее присутствие явственно ощущалось, словно на плечо легла прохладная ладошка дарэйли воды.

Удивительное дело: сил меня почти лишили, а чувствительность возросла.

Хорошее лекарство. Бодрости сразу прибавилось. Я сел, спустил босые ноги на ледяной пол. И зачем я приказал выбросить все ковры, кто бы мне напомнил?

Стул, на который я оперся – это не я слаб! это пол скользкий, зараза! – скрипнул.

Тут же распахнулась дверь и ворвался Граднир.

– Стой, княже! Я помогу!

Да щас! Совсем меня за дохлого держат.

– Не надо! Я с вашей помощью скоро совсем ходить разучусь! – проворчал я. Добрался до стола, сел в кресло и разгладил план замка.

Граднир, потоптавшись и не получив распоряжений, тихо исчез. Достали меня эти няньки!

Я придвинул чистый лист и начал перерисовывать секретный (каждый дарэйли заглянул, чтобы иметь представление) план замка в меньшем масштабе. Мне не помешает такая шпаргалка в кармане камзола. Я ж не дарэйли сферы Логоса, чтобы запомнить эту паутину с первого взгляда.

Настоящая цитадель. А я-то, наивный, еще мечтал взять ее штурмом с десятком дарэйли. Тут и сотня не помогла бы.

Да что там, крепость устояла даже в войну Трех миров, когда сцепились между собой маги высших миров, Солнечного и Лунного. Оставим в стороне вопрос, почему воевали они на земле низшего Подлунья, где и магов-то, по мнению линнери, толком не было.

Так вот, врали мне высшие. Были настоящие человеческие маги, были. У меня есть неоспоримое доказательство – замок Энеарелли.

Цитадель росла вокруг высоченной и самой древней башни-донжона, давно уже нежилой, но оставшейся в центре шести позднейших пристроев. Всё вместе напоминало шестикрылую звезду с неровными промежутками между «лучами», вписанную в двойной шестиугольник крепостных стен.

Даже если враг преодолеет стены, то попадет в «котлы» между «лучами», а если падет и эта оборона, то гарнизон и челядь могли укрыться в центральной башне, стоявшей в центре шестиугольного колодца между сомкнутыми пристроями и связанной с ними подъемными мостами. Крытые переходы-мосты соединяли и ближайшие «крылья», превращая «звезду» в паутину, способную поймать даже дракона.

Архитектура убеждала лучше всех легенд: замок возник в давно минувшие дни могущества человеческих магов и рассчитан на оборону от воздушных атак. Не зря я сюда стремился. Как знал, что ничего лучше не найти для подготовки наступления на Гончаров.

Один луч «звезды» Дорант отвел в полное распоряжение моих дарэйли.

Конечно, мое место правящего князя было в главном крыле, рядом с покоями деда и бабушки, княгини Аниты, но мои вассалы не согласились выпускать сюзерена из лап.

За три месяца свободы вчерашние рабы освоились и горели жаждой перевернуть мир.

Полсотни самых удивительных существ Подлунья, собравшись в огромном зале третьего этажа нашего крыла, строили планы, как преобразят княжество, сделав его раем на земле, царством свободных дарэйли, империей «даров духов». Покажем, мол, миру, как надо жить.

Хорош будет рай – с дарэйли смерти во главе. Если Сьент не ошибся в определении моей сущности.

А если ошибся?

Тогда всё гораздо хуже для меня.

Потому что все смертоносные атрибуты Лунного дьявола у меня имеются: и мглистый меч-полусерп, обычное оружие для магов Линнерилла, и крыло мрака, и та нереальная легкость, с которой я убил уже с десяток не самых слабых Гончаров, жрецов бога Эйне. И никто, даже иерархи и их демоны, не смог остановить меня на пути в замок Энеарелли.

Теперь это мои демоны.

А что говорилось в той легенде горцев Ардонии, откуда родом мой создатель Ионт?

А говорилось там, что Лунный дьявол наделяет своих избранников – то есть тех, кого присмотрел себе для воплощения в чужом мире – неуязвимостью, непобедимостью и неутомимостью.

С неуязвимостью у меня проблем нет, если не считать моей собственной дурости (льстец скажет – благородного безумия, но мы-то знаем), из-за которой я добровольно дал жрецу срезать мое крыло силы в обмен на жизни друзей.

С непобедимостью пока тоже всё пучком, раз из схватки с Верховным и его сворой я вышел почти целым (о дурости уже сказано, повторяться не буду).

И власть свалилась, едва руку к ней протянул.

Неутомимости вот не наблюдается. Так смотри выше о дурости.

И еще. С чего бы магам Линнерилла было десять лет возиться с неполноценным однокрылым дарэйли, выходцем из враждебного им Подлунья?

Ну, хорошо, не возиться, а пытать и бить смертным боем сначала в застенках так, чтобы ни единой целой кости не осталось. Сращивать и снова бить. А потом, уже во дворце Лунной королевы, на «тренировках» мою шкуру спускать ленточками, залечивать и снова спускать.

Но ведь обучили же и заклинаниям, и бою на мечах. Зачем?

И с какой радости они позволили мне, пленнику, бежать восвояси?

Не мог же я сам по себе быть настолько хитрым и изворотливым, чтобы уйти от их погони, пусть даже мне помогала сама Лунная королева? Нет, поймите правильно, я всё же не совсем дурак. А для огромных и испуганных глаз девчонки-королевы так и вообще весь из себя супервоин и гений. И ведь одного из высших магов линнери я на ее глазах точно грохнул. Высшего! Правда, не с такой легкостью, как тут – разжиревших Гончаров.

Но кто дал мне, еще зеленому юнцу, чего уж перед собой-то нос задирать, силу, чтобы выжить в аду?

А Линнерилл – это ад.

И как мне после всего этого не заподозрить, что тут что-то не так? И мое тело, может статься, не совсем мое? Может, его давно уже облюбовал для своего воплощения в нашем мире Подлунья божок Линнерилла, которого Гончары называют лунным дьяволом? И сейчас он тихой сапой подбирается к моему разуму? Привет, паранойя.

Чертова легенда, лучше бы я о ней никогда не знал.

Именно мысль о князе Тьмы и стала последней каплей, заставившей меня три месяца назад согласиться на договор с Гончаром и повернуться к нему спиной.

Бороться с самим собой лучше не в одиночку. Пока отрастает срезанное крыло, будет время понаблюдать и подумать. Потому что не только моих друзей и врагов, но и меня самого в том бою напугала моя темная мощь.

Но теперь я проклинал свое решение. Ведь я мог драться до конца. И не стал. Решил, что тактическое отступление затем вернее приведет к полной победе.

* * *

В дверь громко и решительно постучали.

– Ну что там еще, Граднир? Я занят! – рявкнул я, старательно перерисовывая план замка на более компактный и тонкий лист пергамента.

– Княгиня Анита желает видеть князя Райтегора, – торжественным тоном мажордома сообщил дарэйли, – если ваша… хм… светлость в состоянии оказать ей честь. Тебе помочь одеться?

– Сам справлюсь. Сегодня рана не так ноет. Наверное, Сьент скоро прибудет.

Граднир отвел блеснувшие глаза, но рык не сдержал:

– И хор-р-рошо! Можно, я его растерзаю на волокна?

Не дай Сущий! Теперь я боялся за жизнь жреца, как за собственную никогда не переживал.

– Сколько можно говорить: этот Гончар неприкосновенен! На время договора. Угробить меня хотите? И потом, он – мой. Только мой, Граднир.

Тигриный дарэйли тряхнул наполовину перевоплощенным мохнатым ухом, недовольно фыркнул, но заткнулся.

Обойдется.

Точно такой диалог у меня был с каждым из дарэйли, кроме Мариэт. Даже светлые оказались кровожадны и горели жаждой мести. Но на вассалов я еще могу как-то повлиять, а вот на деда… Князь Дорант лишь вчера перестал угрожать расправой над Сьентом. Притих. Это было хуже всего: значит, что-то задумал.