Знакомство

После очередного трудового дня Хомячков, как всегда, стоял на остановке в ожидании своего транспорта, и, закрыв глаза, размышлял:: «Ладно, я сейчас с работы домой еду, а все остальные люди куда? Чего они вообще в такое время по городу шляются? По статистике…». В этот момент толпа заволновалась, к остановке подкатил автобус и Хома так и не узнал, что там «по статистике». Он привычно поджал ноги и влетел в общественный транспорт на гребне людской волны. Сжатый с трех сторон людьми, а с четвертой сплюснутый окном, Хомячков продолжал висеть. «Я так скоро и ходить разучусь, – начал он очередную мысль. – На работе сижу, в автобусе вишу, дома лежу, а что мне вчера врач из телевизора сказал? Побольше ходить. А как тут побольше, если даже поменьше не получается?». Подчиняясь совету врача, Хома замахал в воздухе ногами и два раза больно ушиб палец обо что–то твердое.

– Мужчина, вы чего пинаетесь? – раздался у него над головой недовольный женский бас.

– Простите, я не хотел, – испуганно полепетал Хомячков и открыл глаза. То, что он принял за стену автобуса, было спиной женщины. Ойкнув, Хомячков разжал пальцы и, подпрыгивая на всех выступах женского тела, съехал вниз.

– Так вот оно в чем дело, – продолжал трубить над головой Хомы бас. – А я–то думаю–ну не может десять килограмм картошки и шесть кило свеклы быть такими тяжелыми.

– Простите еще раз. Я просто задумался.

– А ты случайно не в этом НИИ работаешь? – женщина тряхнула головой куда–то назад.

– В нем,– Хомячков кивнул и угодил даме головой в район лопаток. Вспомнив, что разговаривать с филейной частью женщины не совсем прилично, он осторожно стал просачиваться в сторону её фасада. Но тут его ждало новое препятствие. Это большая клетчатая сумка снизу и два огромных холма вверху. В общем ,не перепрыгнуть и не обойти.

– А Вы где трудитесь? – спросил из вежливости Хома в район подмышки.

– В заводской столовой, через дорогу от вас. Поваром.

«Через дорогу у нас завод? А при нем еще и столовая?! А я все эти десять лет ломал голову ,откуда доносятся такие вкусные запахи и почему так много людей на остановке,». – Вспомнив, как каждый день, стоя у окна, он нанюхивал себе аппетит, чтобы потом проглотить холодные макароны, у него тут же потекли слюнки.

– Вы что это на меня облизываетесь? – разогнал хомины вкусные воспоминания все тот же голос.

– Я не на Вас, я просто… – сконфузился Хомячков.

– Холостяк? – спросила женщина, и её глаза хищнически блеснули.

Вместо ответа он лишь грустно вздохнул.

– Тебя как зовут–то, всадник ты мой? – в её голосе послышались подозрительно теплые нотки.

– А Вам зачем? – Хомячков испуганно отпрянул, но толпа, качнувшись, вернула его на место.

– Должна же я знать ,кто на мне полдороги галоппировал.

– Хома Хряпович Хомячков.

– А я Фаня, – женщина улыбнулась, обнажив здоровые, крепкие зубы.

– Очень рад знакомству, – Хомячков вздохнул и ,налюбовавшись снизу её речевым аппаратом, опустил голову.

– А ты где живешь? – не отставала от него Фаня.

– В квартире, – на секунду ему показалось ,что сейчас в автобусе перед ним стоит не повар с завода, а участковый и допрашивает его, как тогда, несколько лет назад, когда в их дворе из песочницы украли ведерко и две лопатки. А в это время Хома дремал у окна. Капитан тогда задавал те же вопросы тем же тоном.

– В квартире– это хорошо, – пришла очередь слюне показаться в уголке женского рта, хотя совсем по другому поводу.

– А ты один живешь?

– Один, – Хома решился на побег, но как только он сделал попытку прощемиться к выходу, как могучая женская рука легла ему на плечо ,накрепко припечатав к полу.

– Ну куда же ты, дорогой. Нам еще только через три остановки выходить.

– Но я здесь живу, – сделал слабую попытку взбунтоваться Хомячков.

– Спасибо за приглашение, но сперва мне нужно занести домой сумки, ну и для первого свидания привести себя в порядок, – кокетливо хохотнула Фаня.

– А я Вас разве приглашал? – наморщил лоб Хома.

– Конечно. Только что. Но я, как скромная девушка, должна сперва спросить разрешение у мамы.

«Надо что–то срочно делать с памятью,» – тряхнул головой Хомячков.

– Хомочка, не тряси своей лысинкой как конь в жаркую погоду. Нам сейчас выходить, – нежным басом проворковала женщина.

– Нам? Почему «нам»? Я свою остановку уже давно проехал.

– Вот именно поэтому нам и выходить.

– Вообще–то ,я хотел еще немного покататься. У меня все равно проездной, – возразил Хомячков.

– А разве галантный, интеллигентный мужчина не поможет хрупкой девушке донести тяжелые сумки до дома? – Фаня кокетливо улыбнулась и легонько вытолкала Хому из автобуса.

О том, что он галантный, да еще и интеллигентный, Хомячков услышал первый раз в своей жизни и эта новость вогнала его в ступор. Как загипнотизированный, он вышел из транспорта и с благодарностью посмотрел на выдающуюся женщину. Вернее, на её выдающуюся часть. Лесть любого человека красит в розовый цвет.

– Ну что, будем стоять или всё–таки пойдем? –Вернула Фаня в серую реальность Хомячкова. – Бери сумки.

Хома попытался оторвать одну из них от асфальта, но вместо сумки оторвался от него сам.

– Ох, горе ты мое, пошли,– Фаня с легкостью подхватила оба баула, даже не заметив висящего на них ухажера, и направилась к дому, а Хомячков ехал на клетчатой сумке в новую для себя жизнь ,привычно поджав ноги.

Свадьба Хомячкова

Проснувшись в честь выходного дня не позже обычного, Хома поздоровался с зеркалом и принялся вести с ним обычный утренний диалог о погоде, о здоровье и о видах на урожай бамбука в Юго–Восточной Африке, как внутренний голос подсказал ему, что у него сегодня какой–то праздник. Но какой? Полчаса Хомячков жевал в задумчивости салфетку вместо бутерброда, но так и не смог вспомнить. Вспомнил только, что его он должен был встретить вместе с Фаней и что явиться к ней нужно не позднее двенадцати часов дня. Взглянув на часы и, на всякий случай, в отрывной календарь, Хома выскочил из дома. Светило веселое летнее солнышко, воробьи в скверике, собравшись в стайку, рассказывали друг другу анекдоты, кошки, после ночных походов, блаженно улыбаясь, дремали на скамейках, а старики, вспоминая деревенскую молодость, дружно забивали «козла». Хома оторвал лопух и принялся отгонять назойливых мух, которым было все равно на что садиться. С этой «веточкой» он и прибыл к Фане.

– А где цветы? – радостно встретила его подруга.

– Или на клумбе, или в цветочном магазине. Точно не знаю, – развел руками Хома. – Пойти уточнить?

– Ладно, сиди уже. Ты знаешь, я так волнуюсь, так волнуюсь. Ведь даже страшно подумать, что сегодня я стану чей–то женой и кто–то сорвет мой цветок невинности! – раскрасневшись от счастья, затараторила Фаня.

– И кому он нужен, срывать его? – задумчиво произнес Хома, разглядывая стоявшую на окне герань.

– Ты что–то сказал?

– Нет, это я так, размышляю. А чьей женой ты собираешься стать? – уклонился от ответа Хомячков.

– Как чьей?! Твоей! Или ты забыл, что у нас сегодня свадьба? – даже подпрыгнула от возмущения Фаня.

– Точно! – ударил себя по лбу Хома. Только сейчас он понял, что его мучило все это утро. – Я то думаю, от чего мне все время писать хочется.

– Ничего, родной, потерпи. Скоро я твой мочевой пузырь в норму приведу, – пообещала Фаня и с улыбкой акулы, во все две тысячи зубов, погладила его по голове.

Через час нарядные и местами умытые молодожены вышли из подъезда.

– Так. Вначале зайдем в магазин, купим все, что необходимо для этого случая и в ЗАГС.

– ЗАГС! Б–р–р–р, – передернулся Хомячков. – Слово то какое страшное. Наверное, родители детей им пугают, чтобы они за сахаром не лазили.

– Ну вот, вроде, ничего не забыли, – сказала Фаня, выходя из универсама. – Конфеты, цветы, шампанское.

– А вон там можно еще купить корзиночку и красивую ленточку, – попытался внести свою лепту Хомячков и указал на витрину магазина «Ритуальные услуги».

– Нет, милый, – как можно ласковее произнесла Фаня. – Этот магазин несколько для других целей. Пошли, а то уже опаздываем.

Чем ближе они подходили к ЗАГСу, тем отчетливее было слышно, как Гименей в нетерпении звенел своими узами, а Амуры, слетевшиеся со всего города и сидящие на крыше Дворца бракосочетаний, словно голуби, даже подрались, споря, чья же стрела угодила в столь необычную мишень.

Войдя в здание, Хома с любопытством огляделся. Комната, в которую их привели, была похожа на приемную его начальника. Такой же старый пыльный ковер на паркетном, кое–где блестевшим лаком, полу, такой же дубовый с кривыми ножками стол, заваленный папками с документами и такой же выцвевший флаг страны на задней стене. Разница была в том, что за столом эпохи мировой революции здесь сидела не молоденькая секретарша, а стояла ожившая статуя свободы, которая с лошадью на плечах может вскакать в горящую избу, к тому же перетянутая шелковой ленточкой, как матрос пулеметной.

– А говорила, что ленточки там продаются не для этих целей, – почему–то с тоской подумал Хома.

– Дорогие молодожены! – прокатилось по залу.

Такие голоса раньше толкали мужчин на амбразуры или под гусеницы вражеских танков, но так как ничего этого рядом не было, то Хомячков просто втянул голову в плечи и так простоял до конца церемонии, выставив наружу только уши и вставшие дыбом волосы на макушке.

– Хома Хряпович, согласны ли Вы взять в жены Фаину Микулишну? – пророкотала статуя.

Хома взглянул на Фаню и в ее глазах прочел подсказку, написанную транспарантными буквами.

– Да, – чуть слышно прошептал он.

– Громче, пожалуйста, – ударила его фраза по темячку.

– Да–а–а, – взревел Хома от того, что кто–то ущипнул его за единственное мягкое место.

– Скрепите ваше решение подписями.

– Как? – тихо спросил он.

– Как ты в ведомости за зарплату расписываешься, – опять подсказала Фаня.

После обмена подписями и звеньями брачных оков из ЗАГСа вышла новая ячейка общества.

– Слушай, Фанюшка, если я тебе больше не нужен, может, тогда домой поеду. Там скоро хоккей начнется. А? – заискивающе глядя ей в глаза, спросил Хомячков.

– Вот все вы мужики такие. Не успели жениться, как сразу норовят налево махнуть! – возмущенно всплеснула руками молодая жена. – Но запомни, со мной этот номер не пройдет. Вперед. Нас ждут мои родственники.

И, нежно взяв Хому под руку, потащила за собой.

По обилию еды и родственников Фанина квартира напомнила Хомячкову студенческую столовую. Все шумят, все снуют туда сюда и никто не обращает на тебя внимания. Но вот первой опомнилась Фанина мама.

– Доченька моя родная! Радость то какая! Увел все ж таки ясный сокол сизую голубку. Расплелись твои девичьи косы! Уходишь ты из родного дома в далекие края! – запричитала новоиспеченная теща, размазывая ровным слоем тушь по щекам и искоса поглядывая на смущенного зятя.

Вслед за ней, вторыми голосами вступили Фанины тети и дяди, бабушки и дедушки, а также остальные дальние и не очень родственники.

– С праздником! Поздравляем! Чтобы, как говориться, у–у–ух, как говориться! И так далее.

После песнопения в руках у тещи оказался душистый каравай с солонкой. Хомячкову дали его понюхать, Фане укусить и пригласили всех за стол. Начался пьянка по поводу.