* * *

Живут в лесном поселке два друга.

Один из них высоченный, широкоплечий, с круглым лицом, в которое, казалось, влепили зарядом картечи, но картечь только сделала вмятины на твердой коже и отскочила.

Другой – низенький, кривоногий, с картавеньким говорком и до невозможности курчавой головой.

Первого лесозаготовители слышали только в дни получки. Выпив литр водки, свою минимальную дозу, он затягивал: «Там в мешках были зашиты трупы славных моряков» – и при этом так печально смотрел куда-то мимо людей, что уборщица тетка Секлетинья начинала сморкаться в передник.

Другой же беспрестанно тараторил, сыпал прибаутками, побасенками.

Один из них работал трактористом, другой – чокеровщиком. Верховодить должен был старший и по возрасту и по работе, но отчего-то главенствовал второй. Он звал своего тракториста игриво – Жорой, а тот его добродушно – Петрухой.

Никто не смел потревожить Жору, когда он в горестном оцепенении тянул глухим, простуженным голосом песню. Лишь Петруха смело подсаживался на его кровать, обнимал друга за могучие плечи и тенорком подтягивал: «Море знало, волны знали…»

Голос Жоры медленно угасал. Жора кренился на плечо своего помощника, и Петруха терпеливо ждал, когда тот отойдет ко сну. Осторожно свалив друга на подушку, Петруха подолгу растирал онемевшее плечо.

Во сне Жора скрежетал зубами. Люди в общежитии, проходя мимо, сожалеюще вздыхали, а тетка Секлетинья разувала Жору и подолгу сидела возле него, скорбно подперевшись руками.

Был Жора в войну моряком. Корабль, на котором он плавал, немцы потопили в Балтийском море. Жору ранили, и он попал в плен. Его подлечили и показали человеку, который похлопал Жору по