К вечеру приехала Эбба – она бросилась мне на шею и едва не плакала. Она спросила, переживаю ли я, ведь, возможно, я всю жизнь ждала от отца извинений, а сейчас поняла, что так и не дождусь. Но я подобных надежд не питала. Я сказала ей, что испытываю облегчение и надеюсь, что она не сочтет мои слова жестокими и равнодушными, не сочтет меня жестокой и равнодушной, как моя мать, которая твердит о моих жестокости и равнодушии с самого моего детства, потому что в детстве я ей перечила.