Глава I.

– Эйприл… – Тихонько позвала старшая сестра, выйдя из опочивальни.

– Да? – Я оторвала глаза от своей книги.

Мы находились в просторном дворцовом коридоре. Стены были из светло-голубого мрамора, пол выложен белой плиткой. Никаких вычурных украшений, как в тронном зале, здесь не было, что, пожалуй, нисколько не портило впечатления. Что мне мешало, так это недостаток света: чтение успокаивало меня, но, чтобы различить буквы, приходилось щуриться. И, да, даже в столь ответственный момент я не могла оторваться от книги.

– Ты… Ну… – Всегда спокойная Жозефин и сейчас не утратила присутствия духа, но перемена в её настроении была заметна, – Я понимаю, ты хочешь попрощаться. Но ты уверена, что готова?

Я посмотрела в фиолетовые глаза Жозефин, которые были присущи всем членам нашей семьи по папиной линии. Наряду со скипетром и короной, это был, вроде как, знак отмеченных властью. Я не сумела разгадать её взгляд.

Мысли двадцатидвухлетней родственницы всегда оставались для меня загадкой. Это не Диана, у которой что на уме, то и на языке. Может быть, дело в обычной молчаливости Жозефин, а, может, в том, что я её едва знала. Скорее всего, обе причины влияют на мою неспособность уловить её эмоции. Обычно меня это не беспокоило, но сейчас совсем иной случай.

Как бы то ни было, я не могла понять, искренне ли она опечалена или пытается быть вежливой, а на самом деле не слишком переживает. Я дала нейтральный ответ:

– Мне всегда трудно его навещать, но… ведь я видела папу недавно. Почему сейчас я могу не быть готовой?

– Потому что сейчас он умирает, Эйприл, – Твёрдо, но без раздражения ответила Жозефин, – Да, он уже давно не был здоров, но так ужасно ещё никогда не выглядел. Мне кажется, это произойдёт сегодня. Если очень повезёт, то завтра.

Я вздохнула и невидящим взглядом уставилась в роман, пытаясь выиграть время и обдумать ответ.

Многие переживают своих родителей, но не все в столь юном возрасте. Мне восемнадцать, средней сестре, Диане, двадцать один, а Жозефин двадцать два. Отцу, Эдварду II, уже под семьдесят. Да, у него всю жизнь было неплохое здоровье, но давящая ответственность и время взяли своё. Навещая его, я уже знала, что конец не за горами.

Я не вполне понимала, что буду чувствовать после утраты – сложно горевать по отцу, которого едва знаешь. Мы никогда не были близки – не столько из-за того, что он стал отцом действительно поздно, сколько из-за его одержимости властью: на детей у него не было ни единой свободной секунды. С мамой всё обернулось ещё хуже. Меня воспитали кормилица и няньки, даже с сёстрами мы не были близки. Но в подобный момент, мне казалось, семья должна объединиться. Может, именно так и считает Жозефин?..

– Я надеюсь, он уйдёт легко.

– Конечно, – Жозефин пожала плечами, – Доктор сделает всё, чтобы так и было. Отцу дают отвар, но… легко не будет в любом случае. Смерть нелегка.

Я никогда не видела смерть своими глазами. И сестра тоже, хотя по её отсутствующему взгляду стало понятно, что она переживает личную трагедию снова и снова. Я никогда особо не умела утешать, и не знала, что сказать сейчас. И насчёт отца, и насчёт Айзека… Не знаю, к добру или к худу, открылась дверь.

Оттуда вылетела моя вторая сестрица. Атласное платье нефритового цвета совсем не вязалось со скорбью и искренней печалью, но надеть нечто невзрачное Диана не могла ни при каких обстоятельствах. Держу пари, она и на похоронах будет одета с иголочки. По покрасневшим щекам текли слёзы. Сестра опустилась на пол, не заботясь о юбке, обняла себя и произнесла:

– Папа… папочка!

– Держи себя в руках, – Тихо ответила Жозефин, – Он пока с нами. Если отец услышит, это точно не облегчит его уход.

Я положила книгу на подоконник и подошла к двери.

– Эйприл! –Чуть мягче произнесла старшая сестра.

– Да?

– Я могу пойти с тобой. Если хочешь.

– Всё в порядке, – Успокоила я, – Не стоит.

Мне было неловко просить у кого бы то ни было помощи, тем более у сестёр. Отчасти потому что не хотелось быть слабой. Отчасти потому что это последние мгновения с отцом, которые я не хотела делить с ними.

– Моя младшенькая, – Произнёс отец, стоило мне войти, – Моя кровинушка…

Он попытался приподняться на постели; я жестом остановила его.

В комнате пахло целебными травами и грязным телом. Отец действительно умирал: тяжёлое дыхание, землистый цвет лица, потухшие фиолетовые глаза… Я поняла, о чём говорила Жозефин. Даже если бы он не был моим отцом, ощущение было бы давящим. Но больше всего меня грызла не боль, а… чувство вины, оно. Вот он: такой немощный, больной, несчастный… но я не испытывала ничего, кроме желания открыть окно и впустить в комнату свежий воздух.

Конечно, вслух я этого не сказала:

– Папенька… – Я села рядом.

– Дочь моя, я умираю, – Еле слышно прошептал он.

– Всё в порядке, папа, – Я погладила его по морщинистой, скрюченной артритом руке, – Ты поправишься.

– Я был не лучшим отцом, милая моя Эйприл… Прости меня, милая… Зато я остался в веках, как легендарный король…

– Конечно, папа.

– Если бы чуть больше времени… Чуть больше времени…

– У нас будет время, – Попыталась тепло улыбнуться я, – Ещё много-много времени. Для меня и тебя.

Я перевела взгляд на окно. Утро. Раннее утро. Только-только начиналась весна: деревья стояли голые, а солнце едва грело. Интересно, каково это – осознавать, что подобное утро станет последним? Будь я на его месте, мне бы хотелось увидеть другой, более жизнерадостный пейзаж? Или последнее утро кажется прекрасным, даже когда на самом деле оно прескверное?

Я тут же мысленно выбранила себя и перевела взгляд на блёклые глаза отца:

– Будь только у меня чуть больше времени… Впрочем… Возможно, ты и сама справишься…

– С чем, папа?

– Ты помнишь Джейкоба?

– Джейкоба… – Я задумалась. Ближайшего советника отца звали Джейкобом, но вряд ли он думал, что я могу об этом забыть. Потом меня осенило, – Наследного принца Литерии? Нашего врага?

– Саларису не выиграть войну с Литерией, – Кашлянул отец, – И ты, моя умная девочка, это понимаешь. Мы должны положить конец войне. Пока Саларис ещё существует на карте мира, – Вдруг его глаза загорелись примерно так, как когда он говорил о власти, пока был моложе, – Ты должна выйти за него замуж! Обещай мне!

– Почему…

– Обещай мне! – Вдруг он схватил мою руку и сжал до боли и хруста пальцев. Эта сила удивила меня. Она и близко не вязалась с тем, что я заметила в немощном старике раньше, – Ты выйдешь замуж за Джейкоба!

– Папа… – Я попыталась вырвать руку из цепких пальцев. Чёрта с два мне это удалось.

– Обещай! Обещай!!!

– Обещаю!!!

– Хорошо, – Прошептал он, – Хорошо…

Фиолетовые глаза померкли. Он откинулся на подушки.

– У короля Литерии два сына, – Пробормотала я, – Почему именно Джейкоб? Почему я, а не Диана?

По комнате поплыл, вдобавок к уже существовавшему мерзкому запаху, запах фекалий. Раздался придушенный хрип. Я взглянула в мёртвые глаза отца.

Нет…

Глава II.

Стояла отвратительная погода. Несильный дождь лил всё утро. Может, небо и плачет по моему отцу, но вряд ли кто-то из подданных будет искренне скорбеть.

– Проводим в последний путь… Безвременно нас покинувшего…

Я не слушала. Просто смотрела на гроб.

В душной церквушке были только самые близкие. Не друзья – друзей у отца не было. Но самые родовитые и именитые. Богатые. Население уже знало, что монарх покинул этот мир, но, естественно, всю страну в церкви не уместишь.

Я не отрывала взгляда от отца. Хотела запомнить каждую черту. Но ещё больше не хотела видеть лицемерные слёзы элиты Салариса.

– На кого же ты нас оставил, папочка?!

Я не агрессивный человек; скорее, отстранённый и даже равнодушный. Но сейчас мне захотелось дать Диане пощёчину. Мы переглянулись с Жозефин: показалось, она разделяет мои чувства. Я порадовалась, что остальные присутствующие не играют на публику столь явно. В конце концов, Диана, как и я, мало времени проводила с отцом, и поэтому я не могла поверить в боль, подобную той, что сестра пыталась продемонстрировать.

– Аминь.

От Дианы мысли метнулись к отцу. Я и не заметила, сколько прошло времени с начала поминальной службы. Жозефин первой подошла к гробу и поцеловала отца в лоб. Вот она вела себя в высшей степени достойно – несла себя так, как и подобает монарху. Мне стало жаль, что власть не перейдёт по наследству именно к ней. Моя спокойная сестра была бы превосходной королевой.

Не буду описывать всхлипы и стоны Дианы.

Скажу лишь, что целуя лоб отца, я всё ещё пыталась запомнить каждую его черту. Не потому что буду действительно скучать, а потому что в такой момент всё казалось полным смысла. Скорее всего, роль играл окружающий антураж, а не мои настоящие чувства.

Если не считать спектакля средней сестры, всё прошло тихо – тише, чем я ожидала. Гроб вынесли и опустили в землю – дождь к тому времени уже прекратился, но всё ещё стояла промозглая сырость. Я испытала облегчение, когда поняла, что уже можно расходиться.

– Жозефин? – Позвала я. Диана всё ещё плакала над могилой, но сейчас меня интересовала наша старшая сестра.

– Да, Эйприл?

– Дядя Родрик уже ответил на твоё письмо?

– Да. Я уже сказала Диане, что там было написано, и хотела позже сказать тебе.

– Когда он приезжает? Почему его не было на похоронах?

– Ты знаешь Родрика, он довольно… беспечный человек.

– Безответственный, – Жёстче выразилась я, – Но, мне казалось, он в Рихстере. Это не так уж и далеко. Он что, пропустил похороны родного брата? Они не ладили, но это слишком.

– Слушай, ты сама-то ладила с отцом?

– Нет, но я же на похоронах!

– И вам обеим здесь не место! – Раздался гневный вопль.

На секунду я опешила.

– Что?

Лицо Дианы покраснело, но светлые волосы с едва заметным рыжим отливом лежали идеально, а платье, которое хоть и было чёрным, всё равно несло в себе оттенок кокетства. В причёске сверкали мелкие украшения. На пальцах были довольно массивные серебряные кольца. Если и говорить о том, кому не место на похоронах, то как раз ей.

– Вам же наплевать на папу! Вас больше интересует, кто унаследует трон!

– Дядя Родрик… – Произнесла я, – Девушки не наследуют трон. Это дело решённое.

– Да?! – Крикнула она, – Тогда почему тебя волнует, был ли он на похоронах?!

Я остолбенела. Обвинение было настолько абсурдным и высосанным из пальца…

– Послушай…

– Папы больше нет! И уже никогда не будет!!! Всё, чего он хотел – это быть с нами, быть нашим отцом… А вы ни слезинки не проронили! Вы, обе!!! Закопали и забыли!!! Что вы за дочери?!

– Диана!!! – Закричала я, перебив. Безусловно, люди уже расходились, но скандал привлёк внимание многих. Учитывая, что здесь собралась, в основном, элита, представители которой будут решать судьбу всех нас и трона, это было в высшей степени глупо – скандалить здесь и сейчас.

– Хватит, – Оборвала Жозефин, ещё раньше меня заметив реакцию окружающих, – Уважай память отца. Здесь не время и не место для ссор. Ты на кладбище.

Я с благодарностью посмотрела на сестру.

– Просто я искренне любила папу, – Вновь заплакала Диана, – Вы – нет. Вы не заслуживаете такого отца.

Она развернулась и побежала, не теряя грации. Я смотрела сестре вслед. Жозефин делала то же самое.

– Пошли, – Наконец, сказала она, – Надо ещё готовиться к коронации.

Я была полностью согласна. Не хотелось ни на минуту здесь задерживаться.

– Знаешь… – Пробормотала я на ходу.

– Да? – Жозефин не замедляла шага.

– Я пообещала отцу невыполнимое.

– Что же? – Заинтересовалась она.

– Я сказала, что выйду замуж за Джейкоба.

– За Джейкоба Джефферса? – Удивилась она, имея в виду советника, – За нашего Джейкоба? Точно невыполнимое: он женат дольше, чем ты живёшь на свете!

– Нет. Джейкоба Рафаэр.

Она на секунду помедлила с ответом. Конечно, она прекрасно знала это имя.

– Это действительно невозможно. Забудь.

– Это последнее обещание, данное умирающему отцу. К тому же, брак может спасти Саларис.

– Умирающему. Умершему. Он уже никогда не узнает, сдержала ли ты слово. Так что можешь просто выкинуть из головы. Ты не выйдешь замуж за Рафаэр. И не потому что не сможешь переступить через себя. Просто он никогда не согласится на брак с наследницей семьи Ларон.

– И именно поэтому… – Я наступила на горло собственной гордости, – Мне нужна твоя помощь.

Помедлив чуть дольше, чем я ожидала, старшая сестра ответила:

– Я помогу тебе. Я найду тебе прекрасного жениха. Родовитого, богатого, красивого, доброго… Какого захочешь. И ты полюбишь его. Обещаю. Только забудь про это глупое, отчаянное обещание. Ты ничем не обязана отцу.

Я хотела запротестовать, но заметила около дворца знакомую фигуру.

– Жозефин! Эйприл! Как выросли!

Рядом с парадным входом стоял наш пожилой, неуместно улыбающийся родственник.

– Здравствуй, дядя Родрик.

Через несколько дней на площади собралась толпа.

Я знала о коронации только в теории. Также я знала, что по законам Салариса ей предшествует выступление монарха перед подданными. Перед всеми, а не только перед знатью.

Я стояла на сцене вместе с сёстрами. Вперёд вышел дядя и начал говорить. Я понимала, как важна речь будущего монарха, я знала, что стоит прислушаться, но слишком многое отвлекало меня: ледяной ветер, к примеру. Выражение тревоги на лицах зрителей. Преувеличенно широкие жесты дяди, которые только отвлекали. Мелькнула мысль, что я бы справилась с задачей лучше.

Вообще я сомневалась в праве Родрика на престол: он был, несомненно, более приятным человеком, чем мой отец, но именно это и настораживало. Проявить жёсткость, ставя обнаглевших советников на место? Решить военный конфликт, применив силу? Посадить кого-то в колодки? Монарх должен справляться и с этими обязанностями, на что Родрик явно неспособен.

– И поэтому, – Решительно произнёс дядя, будто вторя моим мыслям. Я, наконец, обратила внимание на произносимую им речь, – Я отказываюсь от своего права на престол.

Глава III.

Я затаила дыхание. И, казалось, вся площадь тоже.

Родрик был единственным претендентом на власть. Да, обычно власть передаётся от отца к сыну, но отец не оставил сыновей. Он был третьим сыном в семье, Родрик – четвёртым. У двух предыдущих королей не было детей вообще, у Родрика – только одна дочь. В нашем роду не осталось больше мужчин. Может, секунду назад я и рассуждала о том, что дядя – не лучшая кандидатура на роль монарха, но лучше такой монарх из династии Ларон, чем, скажем, Джейкоб Джефферс. Мы не можем упустить власть. Не можем…

– Я уже немолод, – Продолжал дядя, – У меня множество болезней, а, главное, есть любимая семья. Моя жена при смерти. Я хочу провести с ней остаток жизни. Я очень ценю оказанное мне доверие и именно поэтому не могу обмануть его.

По толпе пошли перешёптывания. Родрик прибавил громкости:

– Во многих прогрессивных странах в наш век власть наследуют женщины, – Перешёптывания стали громче, – И я не вижу повода лишить наследницу Эдварда этого права. В отличие от меня, они молоды, здоровы, и, уверен, прекрасно подготовлены. Для Салариса это первая королева, и, тем не менее, я убеждён, что все мы понимаем – она наделена необходимыми качествами для того, чтобы стать великим правителем.

Жозефин сделала несколько шагов вперёд и оказалась на центре сцены. Сестра была одета в пышное платье синего цвета, нарядное, но, несомненно, строгое. Её платинового цвета волосы были собраны в причёску, позволяющую полностью открыть лицо. Она была менее красива, чем Диана: более светлые ресницы, брови и волосы, тонкие, неяркие губы… Но каким же величественным был её вид! Она знала о том, что станет королевой, поняла я. Родрик уже предупредил её.

Меня расстроило то, что мне никто не сообщил о планах, но я никогда и не думала унаследовать престол, так что это мало что меняло. Да, меня не поставили в известность, но то, что случилось – к лучшему. Только что я рассуждала о том, что у Жозефин есть все нужные монарху качества.

Истинно королевским тоном девушка произнесла:

– Большое спасибо за оказанное доверие, сир Ларон. Я хочу заверить, что осознаю возложенную на меня ответственность и готова с честью нести её. Для меня решение сира Ларона стало такой же неожиданностью, как для всех вас, и, тем не менее, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы привести Саларис к процветанию.

Я не знаю, чего ожидала: то ли криков о том, что женщине не место на престоле, то ли, наоборот, одобрения и аплодисментов. Наконец, раздалось последнее – но это был не шквал оваций, а неуверенные, слабые хлопки. Хоть что-то… Но кое-кто другой решил изменить ситуацию в свою пользу.

– Как вы знаете, муж моей старшей сестры был убит на войне два года назад, – Диана тоже вышла на центр сцены. Она смотрелась эффектнее: длинные волосы, отливающие рыжим, были распущены. Не столь пышное красное платье было более модным. Лицо же у Дианы всегда выше всяких похвал: его черты крупные, губы яркие, а ресницы и брови чёрные. Но именно сейчас, здесь, она была феерично-восхитительна, потому что аметистовые глаза горели, излучая страсть. По сравнению с ней Жозефин казалась то ли более взрослой, то ли более скучной, – Жозефин находится в сложном, подавленном состоянии. Я не виню её за это – да и как можно винить? К тому же, сестра в одиночку воспитывает дочь. При всех её положительных качествах, я сомневаюсь в том, что Жозефин действительно способна управлять страной, – Диана выдержала паузу и чётко добавила в абсолютной тишине, – Зато я способна.

Я снова замерла. А вот остальные – нет.

Мгновение – и люди начали ожесточённые споры. Раздавались крики:

– Жозефин!

– Диана!

– Править должен мужчина!

– Пусть правит Родрик!

– Пусть правит Джефферс!

– Тихо! – Крики о приходе к власти Джефферса старшей сестре, казалось, не понравились больше всего, – Тихо! – Толпа чуть утихла, но всё равно то и дело раздавались отдельные реплики, – Несмотря на всю скорбь об Айзеке, я готова занять трон. Мной не владеют упаднические настроения – боль утраты не помешает мне возглавить государство.

– Зато боль помешает вести решительную битву, – Всё так же харизматично выступала Диана, – Мы в состоянии войны с несколькими странами. Нам нужен монарх, который решительно поведёт армию в атаку и добьётся победы. Боль Жозефин сделает её слабой и склонной к сантиментам, а я не допущу подобной ошибки!

– Моя боль сделает меня человечным правителем, – Произнесла старшая сестра, – Я буду посылать войска только в случае крайней необходимости, ценить каждого солдата и…