Я просила прощения у чувства вины за то, что долго не отпускала его на свободу, когда оно на деле не желало мне зла и явилось лишь для того, чтобы научить меня не быть виноватой. И оно – это чувство вины – хотело домой, хотело уйти на свободу, – я отпускала. Я прощала саму себя, хоть это и было тяжело, за извечное принуждение – за то, что все мое хорошее вдруг обернулось плохим, ибо я давным-давно перестала совершать это из радости и превратила все в чувство долга.