По холодному стеклу ползли мерцающие в скудном свете водяные змейки, дождь пришёл ночью, заставив смазанные вереницы огоньков внизу ползти ещё медленней. Московские пробки не кончались, они не боялись темноты, не боялись и дождя, лишь сверкали ярче своими огнями, отражаясь в лужах и водной глади реки.

Отсюда, с большой высоты башни «Око», набережная выглядела как край зеркала, вдоль которого упало сверкающее огненно-рубиновое ожерелье. У светофора оно разрывалось, рассыпалось на бусинки и снова срасталось, когда зажигался зелёный свет. Это выглядело завораживающе.

Где-то в этом ожерелье затерялся автомобиль с человеком, которого ждала Анна, стоя у панорамного чёрного провала окна. Она выключила верхний свет, и теперь только длинный белый светильник на стеклянном столе для переговоров окрашивал просторный директорский кабинет в призрачные нереальные цвета. Её собственная тень лежала на стекле, позволяя увидеть внешний, ещё не сонный пока мир поздней Московской жизни.

Она ждала уже слишком долго, чтобы не начать сомневаться в нём, не обманул ли он вновь? Хозяин этого офиса – искусный лжец, заставляющий своим сладким языком безоговорочно верить каждому его слову. Сколько сделок он заключал благодаря этому своему таланту, сколько специалистов переманил от конкурентов. И все ему верили.

Как верила и Анна, когда он пообещал, что сегодня вырвется из душного плена бесконечных переговоров и вернётся к ней. В темноту и пустоту мраморных стен и кожаной мебели, своё сверкающее стеклянное царство.

Грудь вздымалась в волнении, в предвкушении. Какой он сегодня будет? Усталый и нетерпеливый? Спокойный и последовательный? Раздражённый и резкий? Сколько его новых оттенков она познала за эти два года. Два года бесконечного ожидания…

Как и сейчас.

– Анна, – раздался далёкий голос, повторённый нетерпеливым эхом пустого просторного кабинета. – Вы дождались меня.

Она обернулась и прижалась к окну спиной, чувствуя его леденящий тело холод. Мурашки побежали по плечам, то ли от этого ощущения, то ли от звука низкого голоса, который она так хотела услышать. Наконец-то!

– У меня нет выбора, Александр Романович, я вынуждена исполнять ваш приказ, – ответила она и задышала чаще, видя фигуру, приближающуюся из темноты.

Свет настольной лампы выхватил его из мрака резко и неожиданно, очерчивая контрастами серьёзное угловатое лицо, сжатые губы, в беспокойстве сведённые брови.

– Вы же знаете, Анна, что мне не просто выполнять свои обещания. Сейчас это становится ещё сложней, – он приблизился к ней и, нависая тенью, замер. – Я боюсь полагаться на ваше терпение и поэтому приказываю вам ждать меня, а не прошу.

Она смотрела на него снизу вверх, едва различая в полумраке блеск глаз.

– Как вы можете этого бояться и не доверять мне, после всего, что было? Быть может, вы просто любите отдавать приказы? – спросила она, понижая голос. Потянулась к его пиджаку и сжала единственную застёгнутую пуговицу, медленно протолкнула её в отверстие. – Особенно мне…

На последних словах она перешла на шёпот, от чего он глубоко вдохнул и облизнул свои губы. Анна не видела этого, но чувствовала, слышала, осязала не касаясь. Слишком хорошо она его знала. Слишком близко.

– Возможно, – он положил руку на стекло рядом с её шеей, и она почувствовала, какой от неё идёт жар, – но ты так не любишь их исполнять. Это лишь подстёгивает отдавать их больше.

С этими словами он отодвинул её светлые волнистые волосы и коснулся кожи. Анна коротко вдохнула от прикосновения обжигающих пальцев, и с воздухом в неё ворвался его умопомрачительный аромат. Густой, обволакивающий, как горячая древесная смола, такой же тягучий.

А она как мушка, попавшая в эту ловушку, так же беспомощна, чтобы застыть в нём как в янтаре.

– Только те, что вы отдаёте мне после окончания рабочего времени, – она дерзко подняла подбородок, а затем и глаза, – босс.

– Люблю, когда ты зовёшь меня так, – он наклонился к её губам. Так низко, что она чувствовала его дыхание. Но так и не коснулся.

– Дразнишь? – Анна закусила губу, когда он отодвинулся в самый последний момент.

– Не больше, чем ты, – он провёл большим пальцем по её нижней губе, вместо ожидаемого поцелуя. – Когда в середине дня источаешь желание, закусываешь губу, наливая кофе, роняешь бумаги и наклоняешься слишком низко, касаешься меня и не даёшь дотронуться. Когда испепеляешь меня взглядом полным страсти и секса в момент важного звонка.

Анна лишь приоткрыла рот, желая поймать его палец губами, но он был быстр и коварен. Снова исчез до того, как она получила желаемое.

– Разве не вы придумали эти правила конспирации? – она потянула за ворот пиджака двумя руками, чтобы сделать всё самой, но он ловко отвернулся и вместо её жаждущих губ, поцеловал краешек подбородка. Потом тронул губами шею, ещё раз ниже, и ещё.

Он взял ее руками за плечи и припал горячим ртом к нежному месту, где шея переходит в плечо, открытому ласкам в широком вырезе платья недостаточно строгого для офиса. Анна вздохнула и закрыла глаза, запрокидывая голову, под затылком чувствовалось холодное стекло, оно отрезвит немного её воспалённое желанием сознание.

– Я, – подтвердил он, отрываясь и глядя ей в глаза, – но не ради игр, а ради твоей безопасности. Ты же знаешь, что по контракту я не могу изменять супруге. Если бы она узнала о тебе слишком рано, то уничтожила бы и меня… – он провёл кончиками пальцев по её скуле. Анна открыла глаза, – и тебя.

– Разве изображать из себя твою секретаршу безопасно? – она оттолкнула его от себя, чего он не ожидал и едва не потерял равновесие.

Рванув пиджак вниз по его широким плечам, она поймала его в ловушку дорогой ткани. Александр не сопротивлялся, лишь смотрел на неё потемневшим взглядом, полным коварных планов. Анна толкнула его в грудь раскрытыми ладонями, пока он не сделал несколько шагов назад и не упёрся бёдрами в широкий стеклянный стол.

Стол главы крупной строительной корпорации, судьба которой сейчас зависела от неудачного брака по расчёту.

– Знаешь, как говорят? – он поднял подбородок, когда Анна подошла к нему и коснулась щекой его шеи, втянула носом его дурманящий запах, лизнула дразнящее, горячо и влажно. – Хочешь спрятать что-то, оставь это на самом видном месте.

Он был в ловушке её рук, не сбежать, остаётся лишь опереться на гладкое стекло позади себя и присесть на край стола, чуть раздвинув ноги, чтобы она встала между ними. Её нога тут же прошлась по внутренней стороне его бёдра почти до самого паха… Почти. Застыла в опасной близости.