Маша пила чай, а Даша с удовольствием ела суп, который оказался очень вкусным. Потом Даша принялась за пирожки с начинкой из консервированной сайры с луком. Такие пирожки Даша умела печь сама и очень любила. Она похвалила девушку за вкусный ужин, а потом сказала:

– Я представила сиделку солидной женщиной средних лет, а ты совсем девочка, хотя умеешь вкусно готовить. Как ты оказалась в сиделках?

– Мои родители жили этажом ниже. Потом, после смерти отца, мама вышла второй раз замуж. У ее нового мужа есть небольшой домик в пригороде. Они переехали туда, а квартиру продали.

– А ты?

– Я вашу тетю знаю с самого детства. Случилось так, что мне понадобилось снять комнату в городе. В этом доме много пожилых людей, и я хотела узнать, может кто-нибудь из них сдаст мне комнату. И вот как раз Валентина Дмитриевна пригласила меня к себе, предложив мне комнату с тем, чтобы я помогала ей по дому, и за это она не будет брать с меня денег. Я, конечно, согласилась, это был выход из положения, в котором я оказалась.

– Ты учишься, или работаешь?

– Ни то, ни другое, – отвечая, девушка как-то сникла, как будто ей было неприятно говорить об этом. И сейчас ей можно было дать все 25 лет, но, вздохнув, она все-таки продолжила: – Я в прошлом году окончила школу. А три месяца назад приехала из Москвы и до сих пор не могу устроиться на работу.

– Выходит, в городе плохо с работой?

– Наш городок маленький, и в нем нет крупных предприятий. Я уже собиралась пойти в магазин уборщицей, но Валентина Дмитриевна сказала, что мне надо обязательно поступать в институт. Я ведь окончила школу с одной четверкой.

– Ты ездила в Москву поступать в институт?

– Почти так.

– Странный ответ, – сказала Даша, – почему почти?

Маша нахмурилась, видимо, ей не хотелось говорить об этом, и Даша даже заметила, как глаза девушки наполнились влагой.

– Если не хочешь говорить, то и не надо, – сказала она, не желая расстраивать девушку неприятными воспоминаниями. – А в этом году ты собираешься поступать?

– Хотелось бы, но в нашем городе нет высших учебных заведений, – она вздохнула, – а ехать в другой город не позволят средства. Валентина Дмитриевна обещала помощь на первое время, но вот внезапно ей стало плохо, и пришлось вызвать «Скорую помощь». А в больнице у нее обнаружили рак, – сообщив это, она не выдержала, и крупные капли слез покатились у нее из глаз.

Даша обняла девушку и сказала:

– Что касается тети, то она скоро пойдет на поправку. Я с вокзала сразу поехала в клинику и сюда приехала оттуда.

– Но я ушла из больницы ровно в шесть, когда приемные часы уже закончились, вас там не было.

– Да, я опоздала, мне пришлось уговорить работников больницы, и они пропустили меня ненадолго.

– Но там сегодня дежурит Юрий Александрович, а он такой строгий. Дежурная по этажу сестра Анжела его очень боится!

– Не похоже, когда я шла в палату по коридору, ее вообще не было на месте, и когда выходила – тоже.

– Это врач вам сказал, что Валентина Дмитриевна поправится: диагноз не подтвердился? – с надеждой глянула на нее девушка.

– Судя по всему, тетя действительно больна, но у меня есть средство, которое непременно вылечит ее.

Маша недоверчиво посмотрела на нее, но промолчала, и некоторое время сидела, пристально рассматривая Дашу.

– Мне Валентина Дмитриевна сказала, что вам сорок шесть лет.

– Уже сорок семь, – поправила ее Даша.

– Вы старше моей мамы, но я никак не могу вас воспринимать как ее ровесницу. Мне все время кажется, что вы ненамного старше меня.

Что могла сказать на это Даша? Она боялась таких вопросов, и теперь она не ответила, а только пожала плечами.

– Вы нахмурились, – удивленно заметила Маша. – Я думала, все женщины хотят выглядеть моложе своих лет, а вы как будто недовольны.

– Нет, вовсе нет. Я вполне довольна. – И чтобы переменить тему, спросила: – А твоя мама тебе не может помочь с учебой?

Девушка как-то грустно улыбнулась и начала говорить:

– Когда мама второй раз вышла замуж, меня взяла к себе бабушка, мать отца. Тогда я училась в седьмом классе. Бабушка после гибели сына сильно сдала. Мой отец погиб в дороге, но не в катастрофе, а от руки грабителей, которые напали на него, когда он остановился на обочине, чтобы немного поспать. Так нам сказали в полиции. Да я и сама знаю, что он всегда так делал, когда его начинало клонить ко сну. Бабушке становилось все хуже и вот в прошлом году, когда у нас были выпускные экзамены, она умерла. Тогда приехал мой дядя, бабушкин сын. После похорон он поторопился продать квартиру по заниженной цене. Половину денег, это пятьсот тысяч рублей, он положил на мой счет, а меня отправил к матери. Так я оказалась в доме отчима. И мать и отчим требовали отдать деньги им. Я согласилась отдать им только половину, сказав, что поеду поступать в институт. Мама не хотела меня отпускать. Уговаривала найти работу в городе, но я все-таки уехала. А в Москве оказалось, что я опоздала с поступлением. Тогда я попыталась устроиться на работу. Несколько дней я ходила по объявлениям, но все было напрасно. И вот, когда я уже отчаялась, в одном баре, где требовалась официантка, после нескольких вопросов мне сказали, что я могу выйти на работу уже завтра. Их вопросы тогда меня удивили, но не насторожили. Я просто была рада, что наконец-то у меня будет работа и я смогу снять комнату.

– А где ты жила все это время? – полюбопытствовала Даша.

– Еще дома подруги, которые ездили поступать в институт, но не поступили, подсказали мне, что на вокзале стоят женщины, которые предлагают ночлег на одну или несколько ночей. Плата была высокой, но что было делать?

– Какие вопросы тебя удивили?

– Они интересовались, откуда я приехала, кто мои родители и где я остановилась в Москве? То, что я иногородняя и что я еще не нашла себе квартиру, их как-то обрадовало. Они даже пообещали найти мне квартиру сами.

Маша немного помолчала, как будто раздумывая, рассказывать дальше или нет. При этом она смотрела на крышку стола и покусывала губы. Даша, глядя на то, как меняется лицо девушки, понимала, что сейчас она вспоминает что-то такое, что вызывает в ней боль и даже отвращение.

– Я все-таки расскажу вам, что случилось со мной, хотя до сих пор никому не рассказывала. – Она оперлась локтями на стол и, потирая виски, продолжила: – Бар оказался прикрытием борделя. Меня держали там под замком, чтобы я согласилась добровольно оказывать постельные услуги. Я не соглашалась, тогда меня изнасиловали. – Она приложила ладонь к губам и сощурила глаза. – Это было ужасно. Этот кошмар не дает мне покоя по ночам.

Она снова замолчала. Даша тоже молчала, хотя все внутри нее закипало от гнева. Да, она читала в газетах о таких борделях и возмущалась, что находятся люди, которые торгуют живым товаром, но то, что она чувствовала сейчас, глядя на эту девушку, даже близко не могло сравниться с тем чувством. Ей прямо сейчас очень хотелось поймать того человека, который поиздевался над невинной девушкой, и дубасить его кулаками до тех пор, пока у нее будут силы. Но она понимала, что девушке нужно выговориться, иначе все, что с ней произошло, будет мучить ее слишком долго, если не всю жизнь, и поэтому она, стараясь сдержать свои эмоции, спокойно спросила:

– Как тебе удалось освободиться?

– Меня держали в квартире, в которой была охрана. Я все время пыталась убежать, но меня возвращали. Меня насиловали каждый день, пока я не догадалась сделать вид, что покорилась. Но мне еще несколько месяцев пришлось терпеть эти унижения. И вот настал день, когда, поверив мне, разрешили обслуживать клиентов на выезде. И при первом таком случае мне удалось убежать. Я кинулась на вокзал, где в ячейке, снабженной кодовым замком, оставались мои вещи, документы и деньги. Как хорошо, что тогда, показав в баре свой паспорт, я не отдала его, у меня с собой были заготовленные копии. Взяв вещи, я подошла к кассе и тут же купила билет на первый поезд, идущий в нашу сторону.

На следующий день после приезда отчим потребовал отдать оставшиеся деньги. Мне пришлось отдать все наличные деньги. Отчим был недоволен, что я слишком много истратила, и пожаловался маме. Мама меня поругала за это. И даже ей я не сказала, что на карточке у меня оставалось около ста тысяч рублей. Я старалась быть экономной до того, как попала в этот… бар. А карточку я спрятала, чтобы заплатить за съемное жилье, потому что знала, что я не смогу долго жить в доме отчима. Те, кто сдают жилье, требуют деньги за несколько месяцев вперед. Вот так я и приехала в этот дом, где все меня знали.

С Валентиной Дмитриевной мне было очень хорошо. Сначала я ездила по объявлениям пытаясь устроиться на работу. Меня брали только уборщицей. Но Валентина Дмитриевна отговаривала, убеждала меня, что я должна учиться. Она знала, что у меня есть деньги, но отказывалась брать, говорила, что они мне пригодятся, когда я поеду поступать. Мне не хотелось быть нахлебницей, и я покупала продукты. Об учебе мне не хотелось даже думать. Кроме того, я видела, что Валентине Дмитриевне с каждым днем становилось все хуже. Два раза сюда приходила мама и требовала, чтобы я вернулась домой. Я знала, что ждет меня там, и не соглашалась. Мама, уходя, просила денег, и я давала ей понемногу. – Маша снова замолчала, а потом посмотрела на Дашу и спросила: – Что мне делать? Я здесь живу на птичьих правах. А Валентина Дмитриевна сейчас… – она не договорила и, уронив голову на стол, зарыдала.

Даша подошла к ней и, обняв, прижала к своей груди. Постепенно рыдания Маши начали стихать, и, всхлипнув последний раз, она затихла. Так они сидели некоторое время. Потом девушка подняла голову и сказала, укоряя себя:

– Я такая эгоистка, совсем забыла про вас! Вы ведь с дороги и, конечно, устали. Я сейчас постелю вам на диване. И у меня просьба к вам: не говорите ничего о том, что я вам рассказала, Валентине Дмитриевне.

– Не беспокойся, я не собираюсь никому говорить об этом, обещаю, – сказав это, она спросила: – А ты где собираешься спать?

– Постелю на полу.

Даша поняла, что девочка не хочет спать на тетиной кровати, и, очевидно, не хочет, чтобы и кто-то другой спал на ней. Когда она с детьми приезжала навестить тетю, то Саше тоже стелили на полу, а она и Наташа спали на раскрытом диване.

– Да вы не беспокойтесь, мне не привыкать. У мамы я тоже спала на полу, причем на старом зимнем пальто, а здесь есть два матраса, – говоря это, она начала стелить постели. Вскоре они были готовы.

– Спасибо тебе, Маша, я, действительно очень устала, а мне нужно встать в половине шестого. Я договорилась с дежурным врачом (как, ты говоришь, его зовут, Юрий Александрович?), что он проведет меня в палату к тете.

Маша кивнула и опять удивилась доброте дежурного врача, но на этот раз ничего не сказала, только предложила:

– Я тоже пойду с вами.

– Тогда давай спать, завтра займемся спасением тети.

* * *

Утром в половине восьмого, они уже стояли у дверей приемного покоя клиники и звонили Юрию Александровичу.

– Это вы, прекрасная незнакомка, – послышался в трубке приветливый голос.

«Что это с ним? Сегодня я не применяла гипноз и не собираюсь этого делать», – подумала удивленно Даша.

– Я не одна, со мной девушка, которая ухаживает за моей тетей.

– Ладно, сейчас позвоню, чтобы вас пропустили, но, к сожалению, я не знаю ваших имен.

Даша назвала, и вот они уже поднялись на третий этаж. Дежурный врач встретил их у входа в отделение и предупредил:

– У вас только двадцать минут. До окончания моего дежурства вы должны будете покинуть отделение. Не подведите меня. Сам не понимаю, как я пошел на эту авантюру? Очевидно, что вы поразили меня в самое сердце, – он улыбнулся и добавил: – Ладно, не буду тратить ваше время. Надеюсь, что мы еще встретимся.

– Спасибо и извините, – сказала Даша и, взяв попутчицу за руку, поспешила к палате.

В комнате было трое больных. Две женщины удивленно смотрели на них. Они выглядели немного лучше, чем ее тетя, вероятно, их болезнь не зашла слишком далеко. Но и тетя сегодня выглядела не так, как вчера. У нее был вполне осмысленный взгляд. Увидев входящих женщин, она радостно вскрикнула, и улыбка показалась на ее изможденном лице.

Даша, подходя к ней, говорила:

– Здравствуй, тетя, извини, что так долго не звонила, меня не было в стране шесть месяцев, я прилетела домой, только три дня назад.

– А я вот разболелась, странно, что сегодня не чувствую никакой боли. Кстати…

– Потом поговорим тетя, – перебила Даша, и, наклонившись, чтобы поцеловать тетю, незаметно от других приложила к ее губам пилюлю и прошептала: – Тебе поможет это. Держи ее во рту. Не глотай, – а потом, выпрямившись, добавила громко: – я приходила к тебе вчера вечером, но ты уже засыпала, – и добавила почти одними губами: – Вчера я тоже дала тебе таблетку, и вот поэтому тебе стало лучше. – А потом сказала чуть громче: – Я уверена, теперь ты пойдешь на поправку, только постарайся что-нибудь есть. Мы с Машей принесли пирожки, вареные овощи и фрукты.

– Удивительно, как ты на меня действуешь: мне захотелось есть! Последние три дня я питалась только капельницами, – говоря это, она потянулась к продуктам, которые выложила на тумбочку Маша.

Девушка хотела сама покормить тетю овощным рагу с ложечки, но та, отрицательно качнув головой, взяла ложечку и начала есть.

– Только три ложечки, тетя, – предупредила Даша, – через три минуты еще три, чтобы желудок начал работать, а еще через пять минут можно съесть чуть больше.

Они поговорили еще десять минут. Даша все время контролировала прием еды по времени и по количеству, а потом и вовсе взяла баночку у тети и сказала:

– Остальное – через полчаса. Это важно. Конечно, это хорошо, что у тебя проснулся аппетит, но надо потерпеть. Сегодня тебе еще нельзя есть за один раз помногу, а завтра ты уже будешь есть, сколько захочешь. Обещай тетя, что сегодня ты будешь питаться так, как я сказала!

Вдруг дверь открылась, и в палату заглянул врач.

– Девушки, вам пора, через пять минут заканчивается моя смена, – и посмотрел на больную, которая полусидела в кровати, опершись на подушку. – Валентина Дмитриевна, что это? Вы хорошо выглядите!

– Спасибо, – сказала тетя, – приехала моя племянница, и мне сразу стала лучше.

– Не сомневаюсь, ваша племянница – просто чудо! Но, к сожалению, ей и ее подруге придется сейчас покинуть палату. Не огорчайтесь! Надеюсь, они придут к вам в приемные часы.

– Мы придем, тетя, – подтвердила Даша и вслед за Машей покинула палату.

На другой день Дашу вызвал к себе лечащий врач и сказал, что болезнь тети требует операции, пока не стало слишком поздно, хотя и сейчас за ее исход они не ручаются, вот поэтому нужно согласие родственников.

– Я не могу ответить так сразу, мне нужно поразмыслить и посоветоваться с другими родственниками.

– Только три дня и ни днем больше, – строгим голосом произнес врач.

– Неделю, пожалуйста! Я хочу взять ее на эту неделю домой.

– Что? – возмутился ее собеседник. – Вы понимаете, что она не транспортабельна, и, кроме того, здесь ей делают необходимое поддерживающее лечение!

– А я думаю, ей нужен хороший уход.

– Вы хотели сказать – уход на тот свет? Вы что, врач?!

– Нет, но… у меня есть определенный опыт ухода за безнадежными больными, – уверенно сказала она.

Даша думала – она дала тете уже четыре пилюли, сегодня тетя примет еще одну. Ей стало уже заметно лучше. С завтрашнего дня она должна принимать по одной пилюле в день. Нужно еще десять дней, хотя уже через неделю она будет здорова. Последние три пилюли нужны для того, чтобы укрепить организм и очистить его от некоторых ядов, которые в минимальном количестве содержатся в первых двенадцати пилюлях. И она предложила:

– Тогда я прошу вас осмотреть тетю и назначить назавтра анализы, и если результаты анализов подтвердят, что тете стало значительно лучше, вы отпустите ее?

– Результаты анализов будут готовы только через два дня.

Она смотрела на него умоляюще, и он вдруг сказал:

– Хорошо, завтра мы возьмем у нее кровь на анализ, кстати, это совпадает с нашими планами, и если окажется, что результаты значительно улучшились, в чем я сомневаюсь, то, так и быть, мы отпустим ее на неделю. Но я хочу обратить ваше внимание на слово «значительно».

– Надеюсь, так и будет. Спасибо.

Даша поняла, почему он дал согласие: ей снова пришлось применить гипноз.

Через два дня Даша забрала тетю домой: доктору, удивленному результатами анализов и осмотром, пришлось выполнить свое обещание.

Дома Валентина Дмитриевна ходила по квартире, как будто и вовсе не болела. Это обстоятельство очень удивляло Машу. Она пыталась заставить тетю лечь в постель, но та отмахивалась и говорила, что лежать в постели ей уже надоело. Еще через два дня она взяла на себя работу по приготовлению пищи. Дашу это не удивляло, она была уверена в оздоровительной силе пилюль, изготовленных юпитерианскими целителями. Но это не мешало ей радоваться тому, что есть средство от такой страшной болезни. В последнее время она думала, что нужно сделать, чтобы и в нашей стране начали изготовление таких таблеток.

Эта мысль не покидала ее, и она боялась только того, что компонентов пилюль может не быть на Земле.

За это время ей два раза звонил Рэймонд. Он настойчиво просил ее приехать, говорил, что с каждым днем ему становится все хуже без нее. Даша отвечала, что очень занята и рассказала ему про тетю. На это он ответил, что обеспокоен тем, что она до сих пор ничего не сделала по организации групп для переселения. На ее вопрос, как у него дела, он ответил, что уже отправил одну группу родственников, и у него уже намечается вторая.

Она похвалила его и пообещала, что скоро займется подборкой первой группы.

– Но я вижу, что ты в основном занимаешься лечением сограждан, а не своим основным делом, – укорил он ее.

– Одно другому не мешает, – попыталась она успокоить его. И вдруг, неожиданно для себя, сказала: – Я постараюсь приехать к тебе на неделю, когда отправлю одну или две группы.

После разговора, удивленная тем, что дала согласие, она подумала, уж не применил ли он гипноз. Она чувствовала, что в тот момент была готова отправиться к нему хоть завтра, но помешала мысль, что у нее нет денег для этого. Проанализировать их разговор Даша не успела, потому что проснулась тетя и заглянула на кухню.

– Дашенька, почему ты не ложишься спать? Тебя что-то тревожит? Тебе нужно домой?

В вопросах звучала тревога, потому что, войдя в комнату, Валентина Дмитриевна увидела Дашу, которая сидела, подперев голову рукой, о чем-то глубоко задумавшись.

– Я тебя разбудила? Прости!

– Ты не ответила.

– Конечно, у меня есть дела, но они подождут. Осталось еще немного, и мы вместе уедем ко мне.

– Но как же моя квартира? А потом Маша? Ей нужна моя помощь.

– Не беспокойся, я думаю взять вас обоих.

– У меня уже была такая мысль: продать свою квартиру и купить другую в вашем городе. Я сейчас чувствую себя вполне здоровой и могу заняться этим вопросом.

– К сожалению, у нас нет времени, мы уедем сразу же, как только тебя выпишут из больницы, а продажу твоей квартиры мы поручим риэлторам. Они позвонят тебе, когда найдется покупатель. И вот тогда мы с тобой приедем и сделаем все, что нужно.

– Я бы хотела купить домик, где-нибудь за городом. И еще мне нужно заняться переводом пенсии.

– Пенсию приносят домой?

– Нет, до сих пор я получала ее в сбербанке.

– Тогда это сделать просто. Сделаем автоматическую плату за квартиру до тех пор, пока ее кто-нибудь купит, – предложила она и спросила: – Как ты считаешь, семья Маши не будет возражать, если мы возьмем ее с собой?

– Уверена, что нет. У матери новый муж, который пытается отобрать деньги у Маши. Половину денег, который ей дал брат отца, она им отдала сразу и теперь продолжает давать понемногу. Я думаю, у нее их скоро не останется. И что бы с ней стало, если бы я не вернулась из клиники?! Мать это совершенно не волнует. Девушка очень хорошая, вся в отца, я знала его с детства, он был отличным парнем. А ей нельзя здесь оставаться. Ни мать, ни отчим не дадут ей покоя.