«Осточерчение» Веры Полозковой — это прежде всего очень и очень хороший сборник: не набор текстов, но целое, которое, как положено, больше его частей.
Если читать «Непоэмание» было — как просеивать золотой песок, потому что стихотворений, ставших для меня по-настоящему любимыми, там немного (но зато каждое — прямое попадание: «Хочешь любить — научишься доверяться. Фирменный отрабатывая удар»), то эту книгу мне хочется выучить наизусть, а потом часами читать вслух, заслушиваясь игрой слов и аллитерациями.
Да, уровень стихотворений изменился — в лучшую сторону, на мой взгляд: теперь каждый текст — предельная концентрация мысли, квинтэссенция переживания. Не исчезло и то, за что я больше всего люблю Веру Полозкову, — виртуозное владение рифмой, легкость и естественность поэтической речи; кажется, она способна рассказать в стихах всё, что угодно. Кажется, что её стихи — неоскудевающий поток строчек, управлять которым ничего не стоит.
Только вот сама Вера — или её лирический герой — утверждает обратное:
...это только казалось, что всё звучит из тебя, ни к чему тебя не обязывая
а теперь твоя музыка — это язва,
что грызет твое горло розовое,
ты стоишь, только рот беспомощно разевая
тишина сгущается грозоваяникакой речи, мама, кроме горечи
чья это ночь навстречу,
город чей
что ж тебе нигде не поется,
только ропщется
только тишина над тобой смеется,
как дрессировщица
И несколькими строками ниже — горькое обращение к музыке:
всё пытаюсь напеть тебя, мышцу каждую напрягая,
но выходит другая
жуткая и другая
И это, как мне видится, не творческий кризис, но выход на новую степень или стадию развития; тогда тяжесть и неповоротливость языка — только плата за переход. Это очередная вершина — и открывающийся с нее головокружительный вид, совсем иной, чем раньше, определяют изменение тематики стихотворений.
Не столько люболь и отчаяние преданного, сколько поиск себя, осознание ценности и цели своего труда («производство смыслов для моей дорогой страны»).
Не краткость и пронзительность переживания, но изучение более постепенного и более глубинного процесса: «кажется, мы выросли, мама, но не прекращаем длиться».
Движение одновременно внутрь и вовне, концентрация и расширение — в «Осточерчение» входит удивительный «индийский цикл» и несколько текстов о Городе, из которого всё «выплавлено и соткано».
И, конечно, стихотворения о счастье, неожиданные в книге с таким названием, — знак равенства, признание мира вокруг и себя самой в этом мире.
Любовь же... нет, не уходит на второй план, скорее — переходит на третье лицо, становясь объектом повествования. Всё, что в предыдущих сборниках было болезненно личным, оглушающе искренним, теперь — либо часть прошлого, на которое оглядываются, чтобы отпустить и взмахнуть рукой на прощанье, либо участь персонажей сюжетных стихотворных историй: Грейс, миссис Корстон, Джеффри Тейтума...
восемь лет назад мы шли той же дорогой, и все, лестницы ли, дома ли, -
было о красоте, о горечи, о необратимости, о финале;
каждый раз мы прощались так, будто бы друг другу пережимали
колотую рану в грудидорогая юность, тебя ещё слышно здесь, и как жаль, что больше ты не соврёшь нам.
ничего не меняется, только выглядит предсказуемым и несложным;
ни правдивым, ни ложным, ни истинным, ни оплошным.
обними меня и гляди, как я становлюсь неподсудным прошлым.
рук вот только не отводи
«Осточерчение» — это зрелые стихи одного из любимых моих поэтов: по-новому горькие и пронзительные, по-новому жесткие. И по-прежнему — если не более — прекрасные.